Инцидент на Тартаре - Уильям Гринлиф

Он заставил себя дышать ровнее, пока головокружение и пульсация крови в висках немного утихли. Уилер сел поудобнее, морщась от резкой боли в ноге.

"Староват я для этого, - сказал он себе. - Несколько староват".

Уилер отсутствующим взглядом таращился на колышущийся раскаленный воздух, чувствуя под собой горячий песок, и размышлял: "Всю жизнь я ничего не делал, а только ждал лучших дней. Другие добились чего-то значительного, я лишь предавался мечтам. На протяжении долгих-долгих лет одни мечты о чем-то, самому непонятно, о чем. Годы бесплодных иллюзий, утерянные годы. А достиг ли я хоть чего-нибудь?"

Мертвый город ждал под ослепительно сверкающим солнцем.

Уилер закрыл глаза, и память вновь услужливо вернула его на пятьдесят лет назад: мальчик, стоящий на балконе в холодные предрассветные часы. Студеный северный ветер, налетевший с моря и треплющий тонкую пижаму, прикрывавшую тщедушное тело. Дрожащими руками мальчик сжимает маленькую стальную скульптуру - самое хрупкое и прекрасное произведение, когда-либо сотворенное этими руками. Руками, абсолютно бесполезными, когда дело касалось простейших вещей - ударить крикетной битой, поймать футбольный мяч или сыграть на пианино. Он изготовил эту скульптуру из цельного стального прута, вдохнув в нее жизнь ради своей матери, чтобы хоть как-то компенсировать все свои недостатки и слабости. Затаив дыхание, мальчик показал однажды ей свое творение. Мать оценивающе взглянула на струящиеся серебряные пряди, на паутинчатое основание - удивительно красивое и изящное подношение от непутевого сына - и сухо заметила, что она предпочитает реализм в искусстве. "Абстракция, - заявила она, - является продуктом рассеянного ума".

Ощутив ледяное дыхание ветра на своем лице, мальчик поднял скульптуру и швырнул ее в черноту ночи, наблюдая, как она беззвучно, словно капелька дождя падает в освещенный пруд у подножия дома. Долго смотрел он на крошечные круги на воде, рисуя в своем воображении картину падения в этот спокойный пруд предмета гораздо больших размеров.

Сейчас, очнувшись и увидев безмолвный город, Уилер осознал, что та ночь в Восточном Чикаго так много лет назад была ночью очищения для него. Его никчемность, его неспособность доставить удовольствие единственному обожаемому человеку - высшему существу, способному устанавливать границы добра и зла и всевидящим оком оценивающего его достижения - все эти недостатки требовали принести в жертву надежду. Жертвоприношение отца было несравненно большим - превращение человека с идеалами и жизненными ценностями в опустившегося алкоголика.

Иллюзии - его жизнь, этот город, впустую прожитые годы - состояли из видений и страхов.

И песка.

Уилер громко расхохотался. Он вздрогнул, испуганный звуками собственного смеха, эхом отозвавшимися в мертвом городе.

"Это судьба", - вдруг подумалось ему. Годы отрочества, годы скитаний, годы желаний - все они предназначались единственно для того, чтобы привести его в этот город. Каждое устремление, каждая несбывшаяся мечта были только вехами на пути сюда. Даже Кари, даже она была лишь прелюдией.

- Нет, - сказал он громко.

"Да", - прошептал внутренний голос.

Уилер покосился на высоченный перекрученный шпиль, ощущая древнюю силу, струящуюся сквозь годы.

"Для тебя", - прошептал голос.

Уилер знал этот город. Не в подробностях - не так, как знаешь город, в котором вырос - но он представлял себе его конструкцию, знал, как его создатели обеспечили защиту от ветра, пыли и вездесущего песка. Он знал о подземных переходах, когда-то связывающих его воедино. Он знал о неизменном духе, присущем его создателям.

Да, он знал этот город.

Он посидел еще немного, чувствуя вокруг горячее дыхание города. И вдруг, без всякой причины, испугался.

Уилер вскочил, боль резанула ногу. Он поморщился, прислонился к стене, пытаясь сохранить равновесие, и почувствовал подкравшееся ощущение чужого присутствия внутри себя, разделяющего с ним его боль.

"Кари..." - сам не зная почему прошептал Уилер.

Летняя дача в зеленых лесах Кайлила. Девушка Кари, с развевающимися волосами и глазами такого глубокого изумрудного цвета, что смотреть в них было выше его сил. Дальние прогулки, черника и орехи, любовь в высокой, мягкой траве. Кари.

Годами не вспоминал о ней. Оглядываясь теперь назад, он задал себе вопрос, была ли она лишь иллюзией. Могло ли нечто такое свободное и прекрасное быть реальным? Только не для Уилера. Даже тогда, двадцатилетним, он ухе имел постоянного попутчика - мертвый призрак собственного прошлого, презрительное напоминание о своей ущербности.

Постаревший Уилер, сгорбившийся у каменной стены, глотающий пыль и раскаленный воздух и оглядывающийся на прошедшие десятилетия, понял то, что было выше его понимания в те далекие годы. А именно, как он попался в ловушку, так умело расставленную его матерью. Она оставила сыну в наследство ненависть, сама ненавидя его всей душой. Она поставила капкан, положила приманку и заманила его туда; и тот юный, наивный Уилер охотно вошел, даже не пытаясь спастись бегством. Капкан - его никчемность, его неспособность воспринимать от окружающих тепло и жизненную силу полностью поглотил его. Кари была высшей проверкой власти призрака. Своей любовью и терпеливостью она вырвала Уилера из его добровольного одиночества. Она понимала его страхи и с бескорыстной заботой сорвала покров иллюзий, чтобы Уилер смог впервые увидеть мир и осознать свое место в нем.

Но призрак обладал сильным влиянием. Мало-помалу Кари отдалялась, как и все, кто пытался как-то сблизиться с Джоном Уилером. Она коснулась его, ощутила холод и отпрянула. Так он и прошел по жизни, ни разу за все эти годы не сумев ответить хоть капелькой привязанности на проявления какого-то интереса к нему других. Как хилые растения земных пустынь, разбрасывающие вокруг себя яд, чтобы предотвратить появление рядом с собой других растений, претендующих на жизненное пространство в непрерывной борьбе за выживание, так и Уилер на протяжении всей жизни распространял вокруг себя холод.

Воспоминание о Кари было особенно мучительным. Каким-то образом, в этом сияющем городе, с незримым присутствием тех, кто построил его, Уилер видел себя с неизвестной ему ранее болезненной ясностью. Добрая, кроткая Кари. Он оставил ее, намеренно разрушил объединяющее их прекрасное чувство, по дьявольскому совету вездесущего призрака прошлого, который нашептывал ему, что он недостоин этого счастья. Отвергнув Кари, он отказался от слишком дорогого, но так он поступал всю жизнь.

Уилер посмотрел на город и покачал головой.

"Схожу с ума?" - мелькнуло в его голове.