Музыка джунглей - Павел Марушкин

– Ух ты!

– Да. Яд этот, вообще-то, не смертелен, но вызывает жуткий зуд.

– Как крапива?

– Куда там крапиве! Тебя когда-нибудь оса жалила? Вот что-то вроде. А листики-то мелкие, едва с ноготь будут. Как тут перелезешь?

– Ну а если костёр развести побольше, да и выжечь себе тропку? – В Пыхе определённо проснулся великий стратег, и плевать было этому проснувшемуся на то, что стиб, по крайней мере в настоящий момент, были союзниками смоукеров.

– Пробовали и такое, – терпеливо объяснил Свистоль. – Вот только железная колючка практически не горит. Древесина-то металлизирована! Да и стибки тоже сложа руки сидеть не будут: подтащат воду, да прямо сквозь кусты огонь и зальют. А их ни стрелой, ни копьём сквозь Занавес не достать. Так-то вот!

Плоты один за другим подплывали к берегу. Послышался вскрик – кто-то из смоукеров дотронулся-таки до колючего куста и теперь на чём свет стоит крыл проклятых стибков, их Занавес и вообще – такую жизнь. Пыхе показалось, что из плотного переплетения ветвей послышался какой-то звук, что-то вроде еле сдерживаемого хихиканья.

– Не трогать Занавес! – громогласно возвестил Свистоль, взобравшись на крышу навеса.

Хихиканье стало явственней.

– Здесь они, поганцы, – удовлетворённо пробурчал Папа и вдруг гаркнул так, что у стоявших рядом уши заложило: – Хай, стиб! Хелп кам!! Оупен гейте, смолл тоад-стулз!!! [8]

– О! Итс Папа! Биг Папа! О май гад! [9] – донеслось сквозь листву.

Пыха насупился:

– Чего это он несёт – ломай, мол, гад! Мы же им помогать пришли!

– Да нет, он не это сказал, – поморщился Свистоль.

Тем временем за кустами явно что-то происходило. Оттуда раздавалось пыхтение, сдавленные возгласы – и вот наконец над листвой вознеслась странная конструкция, составленная из верёвок и досок, и с пронзительным скрипом стала опускаться вниз. Большой Папа, уперев руки в бока, невозмутимо наблюдал за происходящим. Пыха, напротив, рассматривал странный механизм со жгучим интересом: до сих пор он ничего подобного не видел.

Конструкция представляла собой некое подобие арки, составленной из трёх секций. Жесткость обеспечивали несколько толстых пеньковых тросов, пропущенных сквозь блоки. Когда подъёмный мостик (так Пыха окрестил про себя странное приспособление) наконец опустился, Папа неторопливо двинулся к борту.

– Свистоль, вы остаётесь за старшего…

– Возьмите с собой ещё кого-нибудь, – вполголоса посоветовал шаман.

– Можно, я… – сунулся было Пыха и тут же стушевался, надвинул козырёк огромной своей кепки на глаза и стал ковырять ногой палубу.

– А что, пошли, – согласился Большой Папа. – И ещё ты, Дымок. Ты ведь по-ихнему понимаешь?

– Ну так… Немного.

– Вот и отлично. Табак у всех есть?

– А то!

Конструкция, несмотря на свою кажущуюся хрупкость, легко могла выдержать и куда больший вес. С обеих сторон мостик имел невысокие перильца, но всё же смоукеры малость струхнули, когда доски центрального пролёта запружинили под их ступнями.

С внутренней стороны ограды собралась небольшая толпа. Синекожие человечки очень походили на смоукеров, однако были и отличия. Первое, что бросалось в глаза, – какое-то общее для всех выражение лица, неуловимое, но в то же время столь явное, что по спине невольно пробегали мурашки. Так мог бы смотреть охотник, наблюдая с высокого дерева за хищником-людоедом, приближающимся беспечным шагом к хорошо замаскированной и очень глубокой яме с острыми кольями на дне.

– Хай, гьюз! – важно произнёс Большой Папа. – Вот а ю дуинг?

– Можно и по-вашему, – выступил вперёд один стибок. – Меня зовут Джро Кейкссер, можно просто Джро. Я здесь теперь вроде как главный, – он вдруг ухмыльнулся.

Очевидно, в его словах и впрямь заключалось нечто забавное. Остальные стибки заулыбались.

– Тебя мы знаем, конечно, – обращаясь к Папе, произнёс Джро. – А как зовут твоих спутников?

– Это Дымок и Пыха, наши охотники.

– Хейзес энд… э-э… Смоки, е! – перевёл для своих Джро. – Приглашаю вас всех в мужской дом!

Названное строение гордо возвышалось неподалёку. Архитектура его была типичной для такого рода построек: плетёные стены, крытая какими-то незнакомыми, широкими и растопырчатыми листьями крыша и несколько тол-68 стых свай, поддерживающих всё это в двух метрах над землёй.

В полу мужского дома имелся квадратный люк. Поднявшись вслед за хозяином по шаткой бамбуковой лесенке, смоукеры очутились внутри. Пол здесь покрывали аккуратные, плетёные из камыша циновки, на стенах были развешаны разнообразное оружие и обрядовые маски. Пыха тут же узнал Амбу – белое безносое лицо с выпученными красными глазами скалилось на вошедших из полумрака. Правда, в интерпретации стиб Амба почему-то имела торчащую вверх короткую косичку с весьма легкомысленным бантиком. Прочие маски были незнакомы. Юный смоукер тщетно искал глазами добрую улыбку Никоцианта – его маска, красно-коричневая, как трубка из корня арбореи, была непременным атрибутом всех праздников племени. «Ну да, они же язычники! – вспомнил он. – Где уж им почитать правильных духов!»

– Не в обиду будь сказано, Джро, но почему вам потребовалось заключать с нами соглашение? Мы все, – Папа обвёл глазами смоукеров, – мы все видели, как люди твоего племени улетели на воздушном корабле. Неужели он не смог забрать всех?

Главный стибок, казалось, чуть смутился, услышав эти слова.

– Ах да, дирижабль… Я, конечно, объясню вам всё, но сперва мне хотелось бы знать, остаётся ли наше соглашение в силе?

– Естественно! – пожал плечами Большой Папа. – Всё, как и договаривались: вы нам – секрет Железного Занавеса, мы вам – плот…

– Итц файн! – собеседник вдруг отчего-то повеселел. – Раз так, то всё в порядке.

– Так почему же вы не могли улететь все? И, кстати, откуда в наших краях взялся дирижабль?

– О, ну это просто, – пожал плечами стибок. – Некоторое время назад до нас стали доходить слухи о Великом наводнении. Мы связались с нашей диаспорой в Вавилоне, и они помогли с переселением. Наняли воздушный корабль…

– Первый раз слышу, что ваши живут в Вавилоне, – удивлённо сказал Папа.

Стибок снисходительно улыбнулся:

– И уже давно. У нас говорят так: Вавилон – это будущее, Лес – это прошлое.

– Так почему же вы остались здесь? – Папу было не просто сбить с панталыку.

– Ну надо же, чтобы кто-нибудь тут присмотрел за всем… – не слишком убедительно протянул стибок.

Папа усмехнулся и, вытащив внушительных размеров трубку, принялся её набивать. Воцарилось молчание.

– Я старый человек, Джро, – промолвил наконец Папа. – Старый, но не глупый. Сейчас сезон дождей. Ещё один ливень – и здесь вообще не за чем будет присматривать. Так что рассказывай всё как есть.