Палач - Евгений Бабарыкин

Руслан повис на последней перекладине и на секунду замер. Он был уверен, что, если появится новая опасность, он уже не сможет забраться на лестницу – не хватит сил.

Но и висеть так уже не мог, пальцы разжались, и он, содрав кожу о заусенцы арматуры, упал вниз. До земли было всего полметра, но ноги подогнулись, и Руслан неловко упал набок. Он опять замер неподвижно, видя перед собой кровавое месиво вен, сухожилий и мышц вокруг торчащего белым айсбергом начала позвоночного столба. Страха или брезгливости не было. Страшнее того, что внушают посланцы дьявола, не может быть ничего. Смерть, боль, страх – все это то, что человек получает и без потусторонних сил. В этом нет ничего необычного или шокирующего. Руслан только подивился, какой чистый срез – как будто циркуляркой срезали или, скорее, гильотиной с чуть зазубренными краями – отметинами зубов монстра.

Под мертвое обезображенное тело натекла лужа крови. Один из ручейков набухал, подбирался к Руслану. Это привело его в чувство. Он с трудом встал, опершись рукой о бетон и чуть не вляпавшись в кровь Пуза. Руслан поспешно отвернулся, увидел пустую огромную дыру на месте живота и белую гребенку ребер.

На автомате, не думая о том, что делает, Руслан подобрал отброшенное Пузом в сторону ружье и сунул его дулом в щель между мешками с зерном. Потом обошел груз и взялся за ручку.

Руслан наклонился вперед и дернул, сдвигая тележку с места. Он сделал шаг вперед, потом еще один и еще. Он сразу взял хороший темп, чуть притормаживая, только когда нужно было объехать очередное препятствие – камень или особенно глубокую яму. Он не останавливался, чтобы послушать лес. Какой в этом смысл? Если чертов пес решит добраться до него, ему ничего не поможет, это ясно как дважды два… Он просто придет и заберет его душу. То, что при этом он покромсает его своими чудовищными зубами, не имело никакого значения: одной минуты рядом с псом было достаточно, чтобы понять, что это не главное. И даже больше – вообще не имеет никакого значения.

Чтобы Руслан понял это, умер Пузо, а он даже не ранен. Когда до него дошла эта мысль, он не то чтобы обрадовался, но отметил это.

Он делал шаг за шагом, и постепенно от этих размеренных однообразных движений голова пришла в порядок.

«К черту все это…» – и тут же оборвал себя. Нужно прекратить ругаться таким образом… Ни к чему хорошему это не приведет.

В общем, нужно признаться самому себе, что все, чем он занимался до этого, – пустая трата времени. Он существовал, стараясь отхватить от жизни кусок пожирнее. И ради этого каждый день рисковал нарваться на исчадие ада. Хватит, это должно прекратиться…

Нужно сделать так, чтобы никакого риска не было. Он уже не мальчик – или сейчас, или никогда!

Тут он вспомнил, какой сегодня день. У него встреча с Толиком Вырвиглаз. Он не упустит своего шанса. Жениться на его уродине дочке? Да он готов выйти замуж за ее папашу, лишь бы больше не выходить за пределы деревни! И сегодня он должен сделать все для того, чтобы Толик это понял. И понял, что Руслан ему нужен и именно он тот человек, на кого можно положиться.

Когда Руслан поднял голову и увидел белую облупившуюся табличку с надписью «Васильевка», пошел дождь. Он остановился и торопливо начал натягивать на мешки кусок полиэтилена, который всегда возили в тележке в щели между двумя досками помоста. Руслан поймал себя на мысли, что занимается чем-то не тем, но привычка взяла свое. Он аккуратно подоткнул края под мешки и покатил тележку дальше.

За шумом дождя и своими мыслями он не сразу увидел кучку людей, стоящих перед домом Вырвиглаза. Он почти толкнул одного из пяти мужиков, отступившего на шаг назад. Оказалось, его тоже никто не заметил – так заняты были мужики тем зрелищем, что заставило их забыть обо всем, даже о ежесекундной опасности.

Руслан остановился и непонимающими глазами уставился на происходящее. Чтобы несколько мужиков собрались разом посреди белого дня – было из ряда вон. Но на этом странности не кончились: ворота во двор, которые на памяти Руслана ни разу не открывались, сейчас были распахнуты, открывая перед собравшимися картину, которую они запомнят на всю жизнь.

Мужики, молча оглянувшиеся, когда он бросил на землю рукоять тележки, мешали ему смотреть. Он бесцеремонно протиснулся вперед, чего никогда не позволил бы себе раньше, поскольку был еще слишком молод и знал свое место. После всего, что с ним случилось сегодня и того, что он понял всего за несколько минут рядом с чертовой собакой, Руслан чувствовал непонятную ему самому уверенность в себе. Мужики или почувствовали это, или просто им было не до того, но они молча расступились, не сказав ни слова.

Весь небольшой двор перед домом был залит кровью. Первый хозяин усадьбы, еще будучи председателем колхоза, замостил весь двор бетонной фигурной плиткой, вызвав ненужным расточительством пересуды. Брусчатка была серая, и на ней особенно ярко выделялись огромные лужи крови. Если бы Руслан не видел этого своими глазами, он никогда не поверил бы, что в человеке ее так много.

В лужах плавали трупы хозяев усадьбы. Руслан понял, кто из них кто, только по размерам того, что осталось, – у всех мертвецов не было голов, а одежда была так залита кровью, что понять, например, мужская куртка на человеке или женская, было невозможно. Тем более что все в деревне, от мала до велика, одевались примерно одинаково – спортивный костюм да куртка от дождя.

Сразу у калитки, которая, как и ворота, была распахнута настежь, лежали рядом Толик Вырвиглаз и его младшая одиннадцатилетняя дочь Ксюша. В отличие от сестры, она была в отца – такая же большеглазая, с копной темно-русых волос, крепкая и подвижная. Кажется, она лежала на животе, но поручиться за это Руслан не мог – от нее осталось только туловище без рук, ног и головы и какие-то неаккуратные ошметки одежды. Руслан поспешил отвести взгляд: он не ожидал от себя, но именно на ребенка смотреть не хотелось.

Толик лежал на спине, поразительно похожий на убитого недавно Пуза. Только у него вместо ног не было рук – правая лишилась кисти, левая была откушена чуть не по плечо. И так же, как у Пуза, у него были выедены внутренности да еще распорота грудная клетка – видно, тварь хватанула мимоходом, вырвав грудину и выворотив белые ребра.

Чуть дальше, посередине двора, лежала жена Толика – еще недавно полная дородная женщина с серым невыразительным лицом. Она пострадала меньше всех – кроме головы, остальные части тела были на месте. Чертов пес только вырвал у нее кусок мяса из ноги да хватанул за бок, чуть ниже груди. Единственная из всех, она была в домашнем – синем халате, почти распахнувшемся на ней и обнажившем жирное тело в нижнем белье, сейчас набухшем кровью.

Чуть в стороне, у открытых дверей сарая, лежала старшая дочь хозяев – Вера. Она пошла лицом в мать, да еще природа наградила ее заячьей губой. Вера стеснялась своей внешности до того, что в селе ее чуть ли не считали за дурочку – до того нелюдима и дика она была. Руслан оказывал ей знаки внимания при случае: здоровался приветливо, пытался заговорить, раз даже набрался наглости и пригласил в школу – молодежь затевала небольшую попойку по поводу найденных братьями-близнецами трех бутылок водки.

Видно, его усилия не пропали даром – Руслан ловил иногда на себе ее торопливые пугливые взгляды, да и сегодняшний намек Толика говорил сам за себя. В селе говорили, что Вырвиглаз души не чает в старшей дочке и часто советуется с ней по делам общины. Руслан и раньше слышал краем уха, что бабы в школе нахваливали Веру за ум да сметку.

Сейчас она лежала на боку. У нее единственной из всех осталось что-то от головы – пес откусил у нее лицо, и Руслан поспешно отвел глаза от желто-красного жирного месива в черепной коробке.

Он отвернулся и отошел от ворот. Мужики, словно ожидая этого, поспешили за ним. Они прятали друг от друга глаза и словно ждали, когда и кто первым заговорит.

– Что случилось? – хрипло спросил Руслан.

– Да вот, чертов пес…

– Страху натерпелись…

– Сами еле ноги унесли…

– Кто ж знал, что так…

Мужики заговорили враз, надвинувшись на парня и словно оправдываясь. Руслан поджал губы, и они отступили, примолкнув.

– Сват, рассказывай ты, – сказал Руслан и сам удивился: как-то само собой получилось, что он командует.

Его троюродный или еще какой брат, ладный, плечистый, как и Руслан, мужик в камуфляже и высоких крепких армейских берцах, торопливо заговорил, иногда поглядывая на своих товарищей, словно прося подтвердить все сказанное им:

– Черт его принес, пса этого… Никто и очухаться не успел. Мы со Свирей только в лес собрались по дрова, а тут вон чего… По улице прямо пронесся мимо нас – мы чуть не обосрались, а он прямиком к Толяну во двор – почуял что ли, ребенка? Ксюха, как на грех, калитку открыла и вышла – в школу собиралась с девками шить или вязать, что ли… Как заорет! Это она пса увидала, да обратно во двор… Толян-то рядом, видать, был, а бабы его на крик выскочили. Что уж там было, мы не видели, да и чуть живые стояли от страха. Как они орали, господи… Ввек такого не слышал, да еще вой этот… Пес через минуту выскочил, да опять мимо нас – и в лес, только глянул на меня – я и обоссался маленько… Ну, мы со Свирей мужиков со школы крикнули, да вот ворота открыли…