Палач - Евгений Бабарыкин

Однако спуску ему я давать не собирался. Упырь он такой – слабых не любит.

– Долго тебя ждать, старая калоша? – спросил я его недовольно.

Упырь картинно вздрогнул и поднял на меня красные воспаленные глазки. Мне кажется, что он живет в двух состояниях: или пьян, или страдает похмельем. Но удивительно, ни в той, ни в другой ипостаси никогда не делает ошибок в том, что касается работы. Говорят, и в бытность работником администрации таким был. Не знаю, правда это или нет, но вроде его назначили завхозом в тогда еще горсовет чуть ли не при Хрущеве. Если и врут, то думаю, самую малость.

– Что такое? – удивился он. – Вам что тут нужно, молодой человек?

Голос у него хриплый, по-стариковски дребезжащий. Каждый раз, когда я к нему прихожу, он делает вид, что видит меня в первый раз. Наверное, надеется, что я растеряюсь и уйду.

– Антон Владимирович, давай мне все, что положено, и побыстрее. Некогда мне тут с тобой лясы точить.

– Па-а-азвольте, молодой человек…

Я делаю шаг к его столу и, уже не стесняясь, спокойно говорю:

– Слышь, Упырь! Я тебе сейчас эти счеты плашмя в одно место запихаю, понял?

Упырь сразу скучнеет лицом и успокаивается.

– Не велено, – гаденько усмехается он. – Геннадий Иванович сказали до особого распоряжения не отпускать продукты…

Это еще что за номер? Филин решил норов показать?

– Так иди и получи его особое распоряжение, – говорю я.

Наверное, на моем лице отразилась вся гамма чувств, что я испытываю к Филину да и к самому Упырю, потому что завскладом побледнел и вскочил с места. Он протиснулся бочком мимо меня и замер. Страх страхом, а дело он свое знает туго.

– Не положено находиться, – хрипит он, глядя в сторону.

Я усмехаюсь, но иду на выход. Тень раскачивается длинным черным языком впереди меня – Упырь уже запер дверь и идет с фонарем позади, на безопасном расстоянии.

Не глядя на завскладом и не оборачиваясь, я достал сигарету и прикурил. Сзади клацнул замок, прошаркали шаги старика, и все стихло. В этот дворик, огороженный со всех сторон высоким кирпичным забором, вообще редко кто заходит. Простым смертным сюда вход запрещен. Иногда мне кажется, что в этой стране никогда ничего не меняется. Просто идет и идет по кругу.

Упырь вернулся так быстро, что я еще сигарету не успел докурить. Он стоял у двери и терпеливо ждал – боялся, чтобы я не пошел на склад, нарушая все противопожарные нормы.

Когда мы спустились в подвал опять – старик с фонарем впереди, я за ним, – повернули налево и остановились у первой же двери. Упырь отдал фонарь мне в руки и отпер металлическую дверь. В этой комнате он выдавал продукты таким, как я, – кто приходил сюда периодически. Сразу перед входом, перегораживая его, стоял узкий стол. Дальше – несколько стеллажей с коробками, не позволяющими видеть, что внутри. Да я и так знаю – подкормка соратников с барского плеча Филина. Вообще, при всем своем разгульном характере, Филин жмот еще похлеще Упыря. Во всяком случае, те несколько раз, что я требовал увеличить себе паек, каждый раз заканчивались скандалами. Со мной-то ему деваться некуда, все равно выходит по-моему, а вот на своих людях он, похоже, начал экономить. Не зря же охотники что-то ворчать в последнее время начали. А если уж они недовольны, то о простых горожанах и говорить не приходится – половина голодает. Сколько раз говорил Филину – нужно или еще землю в городе освобождать под огороды, или зайцев разводить начать, все равно запасы с прошлых времен рано или поздно закончатся. Не знаю – то ли Филин стареет и перестал «мух ловить», а может, что скорее всего, делает это специально. Видно, что-то опять придумал. Или еще крепче всех прижать, или авторитет поднять неожиданным фортелем – он это умеет, не в первый раз.

Упырь между тем протиснулся в закрома и, кряхтя и тихонько матерясь, выставил на столик два огромных армейских рюкзака. Судя по выпирающим из них углам, набиты они были, как положено.

– Все положил? – тем не менее нахмурился я. – Смотри, проверю… Не дай бог, чего-то не будет…

– Рюкзаки верни, не забудь, – проскрипел Упырь и взял в руки лампу, давая мне понять, что пора на выход.

Я попробовал на вес поклажу и развернул тот рюкзак, что был потяжелее. Потом повернулся к нему спиной и, присев, накинул лямки на плечи. Выпрямился и несколько раз качнулся на ногах вверх-вниз, располагая ношу поудобнее. Второй рюкзак, укоротив лямки, взял в правую руку.

– Ладно, Упырь, адью!

– И тебе не хворать, – расставшись с продуктами и покорившись неизбежному, завскладом даже чуть подобрел.

Я вышел на улицу и, поминутно перекладывая тяжеленный рюкзак из руки в руку, пошел на площадь. Ничего, дядя Боря должен уже выйти и ждать меня за углом, чтобы не особо мозолить глаза. Ему-то все равно, он даже готов бравировать нашими отношениями, но я попросил его не лезть на рожон. Конечно, Филин знает, что если жеребьевка выберет моего учителя, то никому от этого хорошо не будет. Я и сам не знаю, что сделаю. Но береженого Бог бережет. Филин видит, что я иду на уступки, вот пусть и он тоже…

Я вышел в маленькую калиточку в заборе и повернул направо. Уши резанул непривычно громкий в нашем тихом городишке гул. Я ускорил шаг. Первым, кого увидел, был дядя Боря. Он, совсем сдавший за последние пару лет, стоял, сгорбившись, у угла здания мэрии, как раз напротив прохода, по которому я сейчас шел. Одной рукой он тяжело опирался на палочку, а второй – на ручку детской колясочки, переделанной в тележку.

– Дядь Боря, что случилось? – встревоженно спросил я его, не обращая внимания на суету на площади.

Старый вояка молча протянул мне руку поздороваться и кивнул в сторону крыльца перед мэрией:

– Вон поймали…

Я поднял повыше и уложил на тележку рюкзак, который держал в руках, и повел плечами, сбрасывая второй. Только после того, как пристроил его рядом, повернулся и посмотрел, куда указывает дядя Боря.

Перед крыльцом уже собралась приличная толпа, и люди все подходили и подходили со всех сторон. Да, событие приятное, что и говорить. Наши доблестные охотники наконец-то поймали «туриста». Теперь весь город сможет спокойно жить две недели. Да и мне, если честно, легче вести на убой незнакомого человека, чем горожанина. Я не знаю всех жителей нашего города, но каждая жертва непременно оказывается чьим-либо родственником, другом или знакомым. Чаще я узнаю это потом – обязательно находится скотина, желающая сообщить мне, кого именно я отвел к демону.

Пойманного в лесу человека подняли на площадку крыльца, чтобы его все могли видеть. Охотники – Вовка Косой и Свищ – стояли рядом, довольно улыбаясь. У Косого на обоих плечах висело оружие – обычный для наших охотников «калашник», его собственный, и дорогой армейский американский дробовик. Я такой вживую в первый раз видел – до этого только на картинках в справочниках у дяди Бори. Редкая штучка и полезная – из автомата в атакующую собаку еще попробуй попади. Кроме владения оружием крепкие нервы нужно иметь…

Я смотрел на пленника сбоку. Высокий парень, широкие плечи, подтянутый и мускулистый, голова острижена, топорщится только короткий ежик черных волос. Парень затравленно озирался, явно пока не понимая, за что ему связали руки и выставили напоказ, словно редкую зверушку. Я все никак не мог увидеть его лица – только чеканный профиль с прямым носом и высоким лбом.

Если честно, то я не особо-то на него и глядел. Мое внимание отвлек совсем другой человек. Как я уже сказал, толпа все прибывала, и на площадке перед мэрией уже почти не было места. Да еще и стоящие впереди люди заслоняли обзор подошедшим позже. Кое-кто влез на массивные кованые скамьи с гнутыми спинками, оставшиеся стоять перед мэрией с прошлых времен.

Я увидел Иру. Она стояла на скамейке, жадно впившись взглядом в связанного парня. Ира прижала руки к груди и вся подалась вперед. В ее позе, взгляде сверкающих зеленых глаз было столько эмоций – гнев, ужас, непонимание, сочувствие, восхищение, – что мне стало не по себе. Я никогда не видел ее такой. Я вообще редко видел у нее проявление хоть каких-нибудь чувств. Даже когда у нас это случилось в первый раз – мне кажется, с моей стороны было больше эмоций. Она всегда оставалась холодна и выдержана. Получается, это только маска для меня?

Мне вдруг стало страшно. Не знаю почему. На минуту показалось, что я совсем не знал Иру и вот вдруг – увидел. Надеюсь, это и есть материнский инстинкт – женщина не может спокойно смотреть на то, как истязают человека. Конечно, этого парня еще никто не тронул, не считая связанных рук, но она уже представила, видела, как наяву, что с ним будет через неделю. Интересно, а она помнила, что я буду причастен ко всему, что случится? И как это отразится на наших отношениях?

Я тут же одернул себя. В конце концов, все случалось и раньше. Я просто не видел Ирину реакцию и не знал, что она так ко всему этому относится. За то время, что мы вместе, было поймано человек пять, не меньше, «гостей». Так что зря я себя накручиваю. Наверное…