Самозванец. Кровавая месть - Станислав Росовецкий

— Очень мне надо, дяденька! И я, может быть, стыжусь как честная девица, — прозвенело по лесу, вроде как со всех сторон. — С тобою столько мужчин, глаза разбегаются. И такой пригоженький пришодши, что прямо бы съела, как пряничек.

— Ох, Зелёнка, не испытывай мое терпение, короткое оно! Не явишься сейчас, поймаю и так задницу надеру, что и на ветку присесть не сможешь!

— Уговорил ты меня, дяденька! — прозвенело уже совсем близко, и под самым носом у Змея вдруг закачалась дубовая ветка. Так внезапно и резко закачалась, будто только что спрыгнуло с нее невидимое, однако достаточно увесистое существо.

Она и в самом деле спрыгнула с ветки, бледно-зеленая, полупрозрачная русалка, и стояла теперь нос к носу со Змеем, раскрыв в безмолвном восхищении свой ярко-зеленый рот.

Глава 6. Как чернеца испугала медвежья приязнь

— Благодарите богов, мужики, потому как вы в безопасности, — зашептал леший Серьге и Сопуну, а заодно и половине леса было слышно. — Зело влюбчива наша Зелёнка и теперь за вашим красавцем будет ходить по пятам. Эй, племяшка! Отдай фанты, что на горожанине взяла!

— Фантики мои, честной девицы, — и, по-прежнему не отрывая глаз от Огненного Змея, русалка облизала губы острым зеленым язычком.

— Саблю зачем стащила? Вон ножны пустые лежат.

— А я, дяденька, думала: если блестящая она, то можно будет мне в нее посмотреться. Да где там — такую мерзкую рожу увидела, что хоть плачь!

Красавец Змей стал фертом, потом откашлялся и промокнул губы своим роскошным платком. Умильно улыбнулся русалке и промолвил убедительно:

— Таковую красу бездушное блестящее железо исказить может только по своей природной кривизне. Любое озерцо или даже, прости на низком слове, лужа покажет тебе, красавица несравненная, что тобою можно только восхищаться. И то подумай, зачем такой тонкой, такой нежной девице грубая железная сабля?

— Забирайте железку, а то невзначай еще ручку свою белую обрежу, — проворковала русалка. — И кресало берите, на кой оно мне? А вот колечко, монетки и золотую палочку с перекладинкой да с цепочкой себе оставлю: надо же мне, честной девице, приданое собирать.

И с дуба упали сабля и кресало. Прямо перед Сопуном упали, успевшим уже набросить кунтуш покойника и натянуть его сапоги.

— А теперь поведай нам, Зелёнка, что сталось меж тобою и этим супостатом-горожанином и почему он оставлен здесь товарищами в таком виде?

— Некогда мне, дяденька. Не видишь разве, что с мил-дружком беседую?

И только когда леший пообещал Зелёнке, что вместо милой беседы отправит ее к ручью отстирывать загаженные штаны и рубаху мертвеца, рассказала она, как было дело. сперва слушал ее Сопун вполуха, потому что прикидывал, как бы проделать на поясе покойника дырку, соответствующую сложению нового хозяина. Потом Медведь отобрал у него пояс и огромным клыком ловко прокусил на нужном месте.

Подпоясался колдун, вернул саблю в ножны и смог уделить должное внимание рассказу русалки. Понял он, что стесняется Зелёнка полюбившегося ей Змея, посему выражается окольно и явно умалчивает о некоторых своих с молодым горожанином предосудительных развлечениях. Ну и черт с ней! Немного развлекло Сопуна, что оказался злодей таким же зеленым, как и встреченная им пробивная лесная девица. Не догадался ведь сразу удрать к товарищам, чтобы только пятки засверкали; не знал он отгадки на ее всем в лесу известную загадку («Что бежит без повода?» — вода бежит, что же еще?); не помнил ни одного против русалки заклятия; не ведал, что достаточно, на худой конец, материть русалку без перерыва, дабы она от тебя отстала. Впрочем, против бойкой Зелёнки едва ли последнее средство подействовало бы… О, так за покойным убийцею возвращались?

Тут и Лесной хозяин встрепенулся. Загремел:

— Рассказывай подробно — и как ты о такой важной вещи промолчала?

— А кто меня спрашивал, дяденька? — огрызнулась Зелёнка и тут же сладко улыбнулась Змею, глядевшему на нее во все глаза. — Я спряталась на дереве, робкая девица, когда услышала топот копыт. Они подъехали. Трое мужчин. Двое говорили не по-нашему, почти не разобрать, третий, рыжий, одет почти как татарин, молчал, стрелу держал на луке. Едким потом от рыжего сильно несло: страшился, стало быть. А говорили меж собою и моего забаву-покойничка осматривали два старика: один весь в железе и с длинным мечом у седла, второй тоже по-польски одетый, но попроще и с пикой. Я все боялась, что станет пикой тыкать меж ветвей. Мало ведь приятного, хоть и не смог бы поранить.

— Так это старик в железе приказал отступить и труп оставить, даже для семьи одежду и оружие не снявши? — хмуро спросил Лесной хозяин. — Умен у них вожак, коли так.

Тем временем живой мертвец Серьга, отчаявшись привлечь внимание заслушавшегося сына, сам вытащил у него из ножен саблю и, поманив за собою Медведя, отправился к кустам.

— Нет, не он, дяденька, — глазея на Змея, ответила лешему Зелёнка и снова облизала губки. — Они еще не договорили, два старика-иноземца, для честной лесной девицы совсем ненужных, когда с той же стороны, от Семи, прибежал добрый молодец в длинной такой одежке подпоясанной. Темная вся, а длиною до половины каблука. Мне сгоряча он показался моложе того трусишки, что с луком. Он тоже начал разглядывать моего забаву-покойничка, а я с дуба к нему присматриваюсь: очень уж мне понравилась шапочка у молодца на голове! Защекочу молодца, смекаю, а шапочку себе заберу. На распущенные волосы надену — все подружки от зависти окочурятся! Значит, так: шапочка вверху на четыре угла, войлочная, вычерненная.

— Это латинский монашек был, — выдохнул Сопун.

— А ты, Зелёнка, перестань чепуху молоть, — громогласно попросил Лесной хозяин. — Дело говори, племяшка.

— Какая ж это чепуха, дяденька? — надула губки русалка. — Вы, мужики, просто ничего в нарядах не понимаете. О Велес всемогущий, так то монашек был? Ничего себе! Могла так еще напороться, оказывается. Однако я к нему присмотрелась: не такой и молодой оказался ваш монашек, просто обритый со всех сторон. Он тоже не по-нашему говорил, но ясно и четко выговаривал, так что я почти все поняла. Ругал меня, не без того, всякими словами. Это он посоветовал убираться, оставив мертвеца-забавушку как есть. Догадался, что я поблизости прячусь, и посоветовал старикам уходить от греха подальше, чтобы я не рассердилась. Вот.

— Сообразительный слишком, — громогласно подытожил леший. — Вот его и будем первого отлавливать. Впрочем, я сие уже предлагал. А потом мы черноризца на суд поставим — и того.

Позади его Медведь мягко спрыгнул на землю. Леший оглянулся: давешний молодой горожанин свисал с дубовой ветви, как огромный желудь, а повешен был на длинном тонком корне. Живой мертвец Серьга отходил от него, руки гадливо отряхивая. Поклонился русалке:

— Спасибо тебе, прекрасная девица, что отловила насильника и убийцу, губителя безжалостного моих детей и внуков. Но не спасибо тебе, что сама его порешила, а не отдала живым в мои руки. Дай Бог, и все остальные так же повиснут. Только, клянусь Велесом, не столь целы будут.

Тогда вздохнул Лесной хозяин, подняв на проселке целую тучу пыли, и пророкотал:

— Ладно. Почин есть. А мы с Медведем поспешим теперь к иноземцам. Догоним и заставим по кругу ходить. Чтобы утомились и перессорились. А вы к ночи подходите к Жилинскому болоту. Я из него супостатов до вашего прихода постараюсь не выпустить.

Тут поклонился ему Сопун:

— Велесом-богом прошу тебя, Лесной хозяин, позволь Михайле Придыбайле с нами вернуться в березовую рощу. Там оставим мы батю моего, Змея и племяшку твою, а сами

поспешим к моей охотничьей избушке. С таким мастером, как твой умница-медведь, я вдвое быстрее на всю нашу ватагу оружия наготовлю, а также ловушек и капканов.

— Быть по сему, колдун. Только побереги Михайлу Придыбайлу. Он мой сейчас лучший друг и помощник. Если бы не он, я бы не выдержал наедине со своим бабьем.

Обнялся на прощание Лесной хозяин с приятелем-медведем, словно на год расставались, и отправился в погоню за иноземцами. Пустился он в путь в том почти человеческом обличье, в котором с мстителями беседовал, но тут же начал бледнеть, и вот уже стали просвечивать сквозь него темные стволы дубов и оставшиеся на их ветвях узорчатые желтые листья. Теперь только шелест ветерка в еще не облетевшей листве указывал знающему человеку, что леший обходит владения свои.

А мстители побрели в противоположную сторону. Впереди — Сопун, боевой вид которого портило теперь разве что отсутствие штанов, за ним под ручку, друг от друга сияющих очей не отрывая и посему время от времени на корнях да на кочках спотыкаясь, следовали Зелёнка с Огненным Змеем, а за ними Михайло Придыбайло тащил на волокуше живого мертвеца Серегу. Медведь порыкивал от усердия и зорко осматривался: заодно и дозорную службу нес. Мертвец задремывал, по совету Лесного хозяина сберегая двигательные силы.