Твори бардак, мы здесь проездом! - Дмитрий Валерьевич Политов

нам пора, — позвал он старшего товарища, который, наконец, угомонился и мирно сидел рядом с курившим Стрельцовым на лавочке под яблоней.

— Сейчас, — отозвался Маслов. — Чайку на дорожку хлебнем и Саня нас отвезет. Не переживай, все будет в лучшем виде.

Уже в машине, по дороге в Новогорск, Валерий сокрушенно покачал головой и сказал:

— Дурак ты, все-таки, Малой! Это ж надо было, Эдьке вопросы такие задавать. Как он тебя не прибил только.

— Какие еще вопросы? — изумился Данила.

— О, брат, так ты не помнишь ничего, что ли? Ясно. — развеселился Маслов. — Но знаешь, гораздо лучше то, что Стрелец ни хрена не помнит.

— Да что было то? — разозлился юноша. — Скажи толком.

Валерий немного помолчал, а потом с кривой ухмылкой объяснил:

— Тебя, придурка, вчера почему-то всерьез интересовало, почему Эдька не женился на дочке Фурцевой. Тогда, после Олимпиады в Мельбурне. А для Стрельца эти бредни словно красная тряпка для быка — сразу тебе по физиономии заехал. Смотрю, только твои пятки из-под стола торчат. А Эдик за тобой лезет, убью, кричит. Еле оттащили его вместе с Сашкой, — Маслов кивнул на водителя. — Не забудь, кстати, спасибо человеку сказать.

— Спасибо, — нехотя буркнул Данила. Теперь хоть понятно, почему губа разбита и скула припухшая.

— Пожалуйста, — отозвался Александр, не оборачиваясь. Он вообще показался Мельнику слегка заторможенным и флегматичным. Особенно на фоне фонтанирующих весельем футболистов.

— Валер, а если правда, что тогда со Стрельцовым случилось? — после долгого молчания все же решился спросить у товарища Данила. Ну как упустить такую возможность узнать подлинные обстоятельства нашумевшего дела.

— Да хрень там полная была, — проворчал Маслов, глядя в окно. — Никакая дочка Фурцевой за ним не бегал и в жены ее никто не предлагал. Сам посуди, ей в пятьдесят шестом четырнадцать было — ну какая, к херам невеста? А баба та, что заяву в милицию накатала, просто денег хотела. Все требовала, чтобы Эдик ей машину отдал. Тогда, дескать, писульку свою заберет. Правда, и так забрала.

— Подожди, — изумился Мельник. — Но если она заявление забрала, почему же его не отпустили?

— Почему-почему, — Валерий зло посмотрел на товарища. — Идиот потому что, Стрелец был. Молодой идиот. Вот, как ты сейчас. На допросе следователю ляпнул, мол, зря в ФРГ не остался, там бы его никто не посадил, вот органы и встали на дыбы. До верхов дошло и показательно на всю катушку впаяли. Сам посуди, кому охота была бы узнать, что Стрельцов на чемпионате мира возьмет и политического убежища на Западе попросит? Скандал на весь мир. Усек?

— Усек, — задумался Данила. Надо же, вон, как, оказывается, все было. Или нет? Эх, жаль, что с самим Эдуардом не поговорил. Хотя, судя по всему, ничем хорошим этот разговор не закончился бы. И так, похоже, один зуб шатается. Прикоснулся, что б его, к легенде!

[1] Ю.К.Кузнецов — в указанное время один из помощников К.И.Бескова

[2] Б.Татушин и М.Огоньков — футболисты московского «Спартака» и сборной СССР, которые проходили по уголовному делу вместе с Э.Стрельцовым. Были оправданы, но дисквалифицированы.

Глава 9

1968 год. Москва — Куйбышев. Май — июнь

— Мельник — ты идиот?

«Хороший» вопрос. И что прикажете отвечать, особенно, с учетом того, что спрашивает старший тренер твоей команды?

— Но мне правда надо аттестат получить, — уныло пробурчал Данила, разглядывая собственные бутсы. — Директор грозилась на второй год оставить, если на экзамены не приду.

— Да и хрен с ним, со вторым годом! — воскликнул Бесков. — Ты что, не понимаешь, только-только стал в основной состав попадать, закрепляться в нем надо, а тут, на тебе, выкуси — экзамены! На следующий год закончишь.

— Константин Иванович, да поймите же у нас в школе пока десятилетка, а во всех остальных уже на одиннадцать классов перешли. Если я сейчас не сдам экзамены, то, глядишь, мне потом не один, а два года придется доучиваться! — попытался воззвать к здравому смыслу юноша. И видя, что Бесков по-прежнему не горит желанием идти ему навстречу, решил выложить последний козырь. — А я ведь хотел, как восемнадцать стукнет, сразу же вместе с остальными ребятами заявление в органы подать.

Старший тренер, который уже набрал побольше воздуха, чтобы наорать на строптивого игрока, резко сдулся. На лице его отразилась нешуточная внутренняя борьба. С одной стороны, не получится использовать молодое дарование в ближайших матчах, что может плохо отразиться на турнирном положении, с другой — хрен его знает, вот останется сейчас пацан на два года в школе, а потом его прямо оттуда хрясь, и переманит другой клуб. А так, с присягой, куда он из «Динамо» денется?

— Кто там у тебя директор?

— Агриппина Семеновна Воробьева! — четко отрапортовал Данила.

— Точно, знаю такую, хорошая тетка, заслуженный учитель. — Бесков потер лоб. — Ты ж в Дегтярном переулке, в 127-ой учишься? У вас там еще ребята из милиции и кремлевской охраны по вечерам занимаются?

— Да, школа рабочей молодежи.

— У, «шаромыжник»[1]! — засмеялся Константин Иванович. — Ладно, так и быть, на ближайшие игры отпущу — сколько там тебе надо, когда экзамены?

— Четвертого и восьмого математика и сочинение. Они письменные и надо быть обязательно, работы комиссия проверяет, — облегченно выдохнул Мельник. Похоже, смирился грозный Бес с его грядущим отсутствием. — Потом всякие физики-истории, но они устные и, если… — парень замялся.

— Что «если», договаривай уже, бестолочь, добивай! — обреченно махнул рукой тренер.

— Вот, если бы в школу позвонили и директрисе как-то намекнули, что, мол, можно поставить так, без личного присутствия? Мне ведь и тройки во, — Данила выразительно чиркнул ребром ладони по горлу. — Я бы тогда всего лишь игру с «Крылышками» пропустил, да с тбилисцами. А на всех остальных, как штык!

— Погоди-ка, — вскинулся Бесков, — а в Куйбышев ты с какого-такого перепуга решил не лететь? Если экзамен только четвертого?

— А готовиться?

— Хрен тебе на воротник! — Тренер продемонстрировал увесистую фигу. — Знаю я, как ты готовиться будешь, опять с Масловым загуляешь. И не спорь! — не дал раскрыть Мельнику рот в свое оправдание Константин Иванович. — Молоко еще на губах не обсохло,