Перезагрузка - Йоссив Ким

Кан включил селектор:

– Татьяна, пригласите ко мне Пугачеву, пожалуйста.

– Хорошо, Станислав Иванович. Тут вас еще доктор ожидает.

Через несколько минут в кабинет вошла Пугачева.

– Вызывали, Станислав Иванович?

– Да, Людмила Сергеевна. Вы знакомы с Валентиной Петровной Тиковой? Это ее дочь Катя, а это – Оля, дочь капитана Дыбенко. Обеих интересует наша открывшаяся вакансия секретарши.

– Очень приятно, – Пугачева села напротив девушек и продолжила: – Валентина Петровна, может, возьмем обеих, если, конечно, подойдут нам? А вы, девушки, знаете, что у нас приходится работать до девяти вечера?

– Я подумала об этом, но не решилась сказать им, Людмила Сергеевна.

Кан обратился к Пугачевой:

– Вот что, Людмила Сергеевна: забирайте их к себе в кабинет и побеседуйте с ними, а потом скажете мне, кто из них, по вашему мнению, сможет влиться в наш коллектив.

Пугачева и Катя с Олей вышли из кабинета.

– Валентина Петровна, теперь скажите, что случилось? – обратился Кан к капитану милиции.

– Станислав Иванович, вы же знаете, я одна, без мужа, поднимаю двоих детей. Катенька старшая, ей девятнадцать лет, а сыну двенадцать – переходный возраст. После окончания школы Катя поступила в техникум. Я тогда служила участковой: день и ночь на работе, дети практически росли сами по себе. Поэтому Катя у меня очень самостоятельная. Но вот началась студенческая жизнь – и пошло: дискотеки, подружки. А тут еще волна кооперативов по стране с импортными шмотками в свободной продаже. В этом возрасте хочется модно одеться, весело провести время, а на мою зарплату капитана МВД не больно разгуляешься. На дискотеке подружка познакомила Катю с крутым грузином. А он оказался кооператором – у него три торговые точки у метро «Купчино». Катя начала бегать к нему на работу, забеременела от него, а он старше ее на десять лет! Дело даже не в возрасте и национальности: она стала приходить домой подвыпившей, а то и по несколько дней не ночевала дома – оставалась у него. Техникум забросила, начала работать у него на точке. Появились деньги, какие-то сомнительные приятельницы. А тут неделю назад приехала домой вся побитая. Оказывается, она сделала аборт, а он, когда узнал, избил ее. Теперь Катя хочет начать все сначала, с чистого листа. Я вас очень прошу, помогите, если можете.

– А Оля почему решила пойти работать?

– Оля – хорошая девушка. Она выросла у меня на глазах. С ее мамой мы служим вместе. Отец их бросил – ушел к другой женщине. Матери тяжело поднимать троих детей, и Оля старается ей помогать, как может. Она учится в институте имени Герцена на вечернем отделении. Говорит, что хочет работать. Вот мы с ее мамой и решили показать вам наших девочек. Гаврилов говорит, что у вас хорошая зарплата; к тому же, женскому персоналу вы даете дополнительно один день в неделю оплачиваемого отдыха. Да и обеспечиваете своих сотрудников продуктами питания со своей новгородской фермы. Александр Васильевич иногда шутит, что надо закрыть РУВД и переходить на работу в СП «Ленпан», к Кану.

– Хорошо, Валентина Петровна, сейчас Пугачева поговорит с вашими девушками, а в понедельник она позвонит вам. Конечно, мы их возьмем на работу, но не нужно, чтобы они думали, что устроиться на работу – это так просто. Пусть до понедельника попереживают.

– А не поздно ли мы пришли? Я вижу, у вас такая приятная секретарша.

– Она наша стипендиатка, учится на очном в университете и помогает нам только по необходимости.

– Большое вам спасибо, Станислав Иванович. Буду ждать звонка от Пугачевой.

– Это вам спасибо, что привели девушек. Облегчили Пугачевой задачу. Вы же понимаете, что с улицы просто так никого не возьмешь на работу. Нам нужны рекомендации.

…Воспоминания Кана прервал Катин голос:

– Ты прямо из командировки? Как съездил?

– Да, только переоделся и забрал машину из гаража. Съездил хорошо. Корабли в понедельник выходят к нам. Только Павлов недоволен: на этот раз не смог привезти себе восточную Шахерезаду.

Катя засмеялась и потянулась к Кану. Он почувствовал на шее ее теплые губы. Девушка просунула руку под его рубашку, но тут же резко одернула. Он повернулся к ней с недоумением:

– Что случилось, милая?

Катя глубоко вздохнула и взглядом показала на заднее сиденье, где лежал карабин.

– Ты опять с оружием?!

– Тебя пугает оружие, дорогая?

– Оружие меня не пугает: я с детства привыкла к нему.

– Катенька, ничего не поделаешь, мы же без охраны.

– Но мне неприятно чувствовать на твоем теле ремни от кобуры.

– Когда доедем до Сестрорецка, я сниму амуницию. Честное слово!

Катя молча взяла его руку и нежно поцеловала ладонь.

«Мерседес» притормозил у коммерческого магазина рядом с метро «Пионерская».

– Кать, давай здесь купим продукты? У них тут есть немецкие сласти, которые ты так любишь.

Девушка очень оживилась.

– Вот здорово! Ольга говорила, что тут где-то открыли новый магазин, который торгует на условные единицы. Говорят, в нем товары со всей Европы!

– Да, действительно, открыли здесь такой магазин – в традициях «Елисеевского» гастронома, – ответил Кан, вспомнив одно из своих любимых мест в городе.

В начале двадцатого века «Елисеевский» – тогда «магазин колониальных товаров торгового товарищества «Братья Елисеевы»» – называли лучшим гастрономом Европы. В роскошном здании на Невском проспекте, стиль которого был призван показать богатство товарищества и привлечь покупателей, можно было купить сыры из цветочной Голландии и колбасы из далекого Дрездена, английский чай и болгарские вина. Иностранцев привлекали здесь сахарные головы, красная и черная икра и особая медовуха на гречишном меду: заморские купцы увозили ее бочками, чтобы подивить всех на родине русским напитком. Только у Елисеева можно было купить мясо молодой косули или медведя, забитого в Сибири. Только здесь самый придирчивый покупатель мог выбрать свежайшую, будто только что выловленную, стерлядь или осетра. Поставленное на широкую ногу дело началось с малого: с вольной и ста рублей, выданных графом Шереметьевым его садовнику, Петру Елисеевичу Елисееву, который сумел зимой порадовать графа выращенной в оранжерее земляникой. Тот полученные деньги не растратил, а пустил в дело: купил мешок апельсинов, переносной лоток и пошел по Невскому, продавая зимой экзотические фрукты по копейке за штуку. Вложения окупились за несколько дней, и уже к 1813 году Петр Елисеевич смог открыть магазин по торговле фруктами. Его сыновья, прозвавшись в честь отца, продолжили и многократно преумножили его дело. Революция 1917-го года заставила их всех покинуть страну, увозя с собой торговую марку «Братья Елисеевы» и патент на водку «Смирнов». Все так же стоит на Невском проспекте огромный дом торгового товарищества, все так же в нем располагается гастроном. Только ничего в нем, кроме стен, не осталось от того знаменитого на всю Европу «Елисеевского».

В коммерческом магазине еще издали заметили подъезжающий новый «мерседес» со спецномерами «00–01 ЛЕ». Припарковавшись, из машины вышел молодой лысоватый азиат с пышногрудой девушкой. Хозяйка коммерческого магазина, очень приятного вида блондинка, весь облик которой навевал скорее мысли о парфюмерном магазине, выпорхнула на порог встречать гостей.

– У нас лучший выбор импортных сигарет и алкогольных напитков, кондитерские изделия из Европы и немецкая гастрономия! – расхваливала она свой товар.

– Если вы сделаете покупок на сумму больше ста условных единиц, то мы дадим вам скидку десять процентов! – продолжала щебетать блондинка, сопровождая пару.

– А доллары вы принимаете к оплате? – поинтересовался Кан.

– Это даже лучше, потому что нам тогда не надо пересчитывать по курсу, – ответила хозяйка и оценивающе посмотрела на Катю.

Катя набрала полную корзину продуктов.

– Ты думаешь, нам этого хватит на два дня? – спросил Кан.

– А что, там вообще ничего нет?

– Не знаю: я там был последний раз три недели назад.

– Можно я тогда еще возьму колбасы и сыров?

– Катюша, за продовольствие отвечаешь ты. Я бы, конечно, не хотел потом гонять в Сестрорецк за хлебом или колбасой.

Девушка вернулась к прилавкам.

– Приезжайте на следующей неделе: у нас будет финский сервелат и голландские сыры! – не замолкала хозяйка.

– Спасибо, мы редко выезжаем за город.

Катя тут же подошла к нему и обиженно шепнула:

– Что это она все вертится возле тебя? Только и ждет, когда я отойду.

– Она предложила заехать еще раз. Крашеные блондинки не в моем вкусе, дорогая. К тому же, она намного старше тебя, и у нее не такая красивая грудь.

Катя прижалась к Кану и обняла его свободной рукой. Блондинка насчитала сто семьдесят три доллара.

– Вот двести. Сдачи не надо, – Кан протянул две сотни и взял пакеты с покупками.

Блондинка вышла на порог и наблюдала за тем, как молодые люди укладывали покупки в багажник машины и как Кан потом галантно усаживал свою спутницу на переднее сиденье. Он встретился взглядом с хозяйкой магазина. «Выбрал себе девчонку! Нет бы обратить внимание на зрелых женщин!» – явственно читалось в этом взгляде.