История одной ненависти - Лиза Бетт

Голова кружилась уже во всю, мир как карусель мелькал перед глазами и шашечки пола ходили ходуном, будто ожили.

Я попыталась сморгнуть наваждение, но не удалось.

Дверь, у которой я остановилась, вдруг открылась и сильные руки подхватили меня в тот момент, когда я уже готова была осесть на пол. Талию сжало железной хваткой, и я прильнула спиной к торсу своего спасителя. Тот сделал со мной шаг в комнату и прикрыл дверь, а я едва могла разобрать обстановку вокруг, потому что было довольно темно, и мир все еще выглядел странно.

– Мне нужно воды, – произнесла сбивчиво, голос тоже был чужим и даже звучал иначе.

Перед моими глазами тут же возник стакан, и я жадно припала к нему, чувствуя, как прохлада струится по языку. Божественно!

Прикрыла глаза и допила остатки, чувствуя себя значительно лучше.

– Спасибо, извините, вы не могли бы проводить меня…

Потянулась к ручке двери, в которую мы только что вошли, но та не поддалась. Заперто.

Я ощутила ступор, и легкую растерянность, которая постепенно сменялась паникой.

– Почему… – заперто. Не договорила, меня резко развернули и вжали в дверное полотно спиной. Лопатки уперлись, спина приклеилась к двери и даже сквозь шелк черного вечернего платья я почувствовала прохладу и твердость дерева.

Попыталась разглядеть хотя бы что-то в темноте, но когда подняла голову, мои губы тут же смяли жестким тараном-поцелуем.

На вкус он был таким же как мохито или стакан холодной воды. Манящим и мятным. И я не нашла в себе сил отпрянуть. Тем более я была зажата между дверью и незнакомцем. Хотя постойте…

Этот рост. Широкие плечи. Наглые руки, которые уже тянули подол платья выше…

Черт бы его побрал!

Давыдов.

Глава 11

Деревенею в его объятиях и пытаюсь оттолкнуть, но руки стали ватными, и я даже не могу запротестовать, когда мои губы на секунду оставляют в покое и переключаются на линию подбородка. Колючая щетина царапает нежную кожу, разбавляя эту ласку нотками остроты, и вопреки ожиданиям я чувствую, как мое тело охотно реагирует. Плавлюсь в его руках, едва могу дышать, легкие сдавливает от возбуждения. То сумасшествие, что сейчас творится не позволяет мне адекватно мыслить, и я позорно сдаюсь на милость победителя.

– Отпустите, – шепчу, но голос обрывается, когда мочки уха касается его горячее дыхание. Давыдов ведет огненную дорожку из поцелуев от линии подбородка к впадинке за ушком, и я превращаюсь в желе.

Растекаюсь в его руках и, если бы не настойчивая хватка, я давно бы уже оказалась у ног этого наглого, самоуверенного, беспардонного типа.

– Яр, пожалуйста, – произношу, но меня не слышат. Полнейший и абсолютный игнор, будто я молчу, или хуже – прошу не останавливаться.

В глазах все плывет, я даже не могу сфокусировать взгляд, внезапно мир под ногами растворяется, и я чувствую невесомость. Пытаюсь уцепиться за ускользающее сознание и сжимаю ослабевшими пальцами лацканы дорогого смокинга Давыдова. А потом чувствую под собой что-то мягкое.

Постель. Догадываюсь и морщусь, когда не удается с нее встать. Меня как в облако укутывает, и руки тонут в мягкости, а ноги уже давно перестали слушаться…

Шелк платья скользит по коже, и я чувствую, как уставшие от узких лодочек ступни расслабляются, когда один за другим на пол падают туфли. Они не сами. Им помогли. И эта мысль вынуждает одеревенеть, правда и этого толком не получается. Я сама не своя.

Теперь мягкость постели кажется такой успокаивающей, что глаза сами собой закрываются, и я больше даже не пытаюсь их открыть. Сонливости нет, но ощущение что я впала в транс – каждая клеточка кожи горит и жаждет прикосновения – лишь усиливается с каждой минутой.

Мужская рука легонько сжимает щиколотку, и я чувствую грубоватую кожу его ладоней, что заскользили выше. Подол платья легко поддается, и приятная прохлада обволакивает тело, которое вдруг начинает гореть как лава.

Шелковая ткань платья натирает соски, и они будто от маленьких разрядов тока твердеют и выделяется под ней.

Слышу усмешку Давыдова, но он по-прежнему молчит, зато мое платье скомкано уже в районе бедер.

– Что вы делаете… – задаю самый глупый вопрос за вечер, но мои губы тут же накрывают поцелуем, и ответа я не получаю. Точнее получаю, но не тот. Мне красноречиво заткнули рот. – Яр…

Произношу ему в губы и наше дыхание смешивается. Чувствую тяжесть тела, которое плавит своим жаром, и меня накрывает дежавю.

– Егор? – мысленно пытаюсь упорядочить происходящее в рамки приличия, но вместо этого мозг играет со мной злую шутку и мне кажется, что мужчина отзывается.

– Да? – его хриплый манящий баритон сейчас кажется таким сводящим с ума, что я не в силах устоять. А может все дело в том, что он произносит мне это на ухо, и я покорно расслабляюсь и напряжение отпускает.

Муж со мной. Все в порядке. Я в безопасности.

И в ту же секунду как я слышу его ответ, покорно приподнимаю бедра, позволяя задрать платье выше и снять совсем. Шелковая ткань ложится лужицей на постель рядом, чувствую его прохладу рукой и не протестую, когда трусики соскальзывают с меня под натиском умелых пальцев.

Тянусь к лацканам смокинга мужа и развожу их. До умопомрачения хочется ощутить жар его кожи своей. Хочется прижаться к нему и уплыть, как мое сознание. Повинуясь моей негласной мольбе, сильные руки сбрасывают пиджак, тот падает на пол где-то в отдалении. Потом настает черед рубашки, брюк…

И вот горячее и твердое как скала тело опускается на меня и сводит с ума.

Контраст поражает: моя кожа раскалена, каждая нервная клеточка натянута до предела предвкушением, и как только я чувствую на себе тяжесть мужского тела, что кажется холодным по сравнению со мной, меня накрывает волной эйфории.

Она как стакан прохладной воды для странника приносит такое нужное облегчение и одновременно нетерпение, ведь хочется поскорее выпить всё без остатка.

– Пожалуйста, –