Сакура, свадьба, смерть - Александр Вин

– Хорошо. Объём большой, перекину на внешний жёсткий диск.

– Умница. И цветы у тебя красивые, хорошо получаются, очень интересно про них рассказываешь. Честно, честно, не сомневайся!

Глеб положил ладонь на маленькую ладошку Марьяны.

– А я вот про земную природу ничего подробно толком-то и не знаю, так, эпизодами….

– Уверена, что не всё так грустно. Ты же вроде как говорил, что специалист по облакам, да?

– О да, это моя стихия! По гидрометеорологии в мореходке имел только шикарные оценки! Никогда не боролся с собственным желанием угадать хорошую погоду, а облака очень в этих прогнозах помогают. Их латинские названия похожи на слова старинных песен, а поведение – на манеры женщин из различных слоёв общества.

– Неужели есть тучи-распутницы?! И предательская облачность?

– А как же! Неверные облака и обманчивые – это обязательно. Кстати, облака и облачность – две разные вещи. Собственно облака – это скопления взвешенных в атмосфере водяных капель, в случае образования водяных облаков, или же массы ледяных кристаллов, если это ледяные облака. Иногда капли и кристаллы смешиваются, тогда возникают смешанные облака. А облачность – это степень покрытия неба облаками, выраженная в баллах или в процентах.

– Круто! Теперь и я всё знаю!

– Почти.

Капитан Глеб покачал в стакане остатки рома.

– Сегодня с утра были перисто-кучевые облака, циррокумулюс, и ты нервничала из-за своих фотографических перспектив. Нервничала же, печалилась?

Марьяна покорно согласилась, обозначив прошедшую печаль кивком головы.

– Затем в местной природе возникли перисто-кучевые, под названием стратокумулюс, в виде крупных отдельных глыб и небо стало очищаться, всё чаще выпуская из-за этих облаков так необходимое тебе солнце. Было ведь такое?

– Было, было…

И опять последовал согласный поклон.

– Сейчас же мы имеем…

Не вставая из-за стола, капитан Глеб Никитин пристально, со значительным выражением лица, посмотрел в окно.

– Сейчас мы имеем слоисто-дождевые облака, или по-научному нимбус, обычно в скором времени дающие жидкие осадки. Так что весьма вероятно, что к вечеру станет пасмурно, и ночью пройдёт небольшой дождь. А вот с самого утра, к радости вашего фотографического высочества, опять случится солнце. Много, очень солнца и опять весь день будет жара. Устраивает вас такой расклад, мэм?

– Меня – да, а ты что завтра делать будешь?

– Думать, спрашивать, встречаться.

– Не очень-то и подробно.

– «…В повседневной жизни он чаще отшучивался, как бы тая силы и голос для главного». Это один поэт сказал о другом, уважая.

– Ладно, детектив-философ, завтра будет завтра, и ты со всеми проблемами справишься, я уверена. Лучше скажи, какое у тебя сейчас настроение?

– В твоём обществе – прекрасное.

– Ты же прилетел к сыну на день рождения? Он что, студент, в этом городе учится?

– Не только. Он здесь учится, в этом же городе и живёт. И родился он здесь, а я в его компании провёл почти пятнадцать лет…

– Так ты местный?!

– Ага.

– Вот это да! И мы с тобой вместе, по улицам…. И не встречались…. Почему?

– Сначала ты была маленькой, а потом я долго ходил по морям. Не судьба.

– Плохая судьба!

Как Марьяна рассерженно топает по полу и при этом разливает себе на ноги горячий чай, капитан Глеб Никитин уже сегодня видел. И испуганный женский визг при этом тоже слышал.

– Осторожно, милая, не ропщи на судьбу. Бывает, она мстит мгновенно…

– Ну-у, трепач! Вместо того чтобы пожалеть, он ещё и обзывается.

– Да, действительно, вовремя не пособолезновать таким симпатичным ножкам – верх безрассудства, но…

Глеб смущённо потупился, перебирая край скатерти.

– Ты же ведь сама предупредила меня в начале вечера, что наша встреча будет проходить чинно, без выходок, только с тихой музыкой, вот я….

– Ладно, признаю, женщины тоже бывают непредусмотрительными…

Подняв к глазам капитана Глеба тоненький указательный пальчик, Марьяна, насколько её жест мог показаться не забавным, покачала им из стороны в сторону.

– И без выходок. Рассказывай про себя дальше…

– Слушаюсь!

Улыбаясь только выражением глаз, Глеб плотней уселся в кресле.

– Собственно, кого и когда считать местным…. Родился-то я не здесь, а в далёком и маленьком речном городке. Это уже потом, после окончания там школы, приехал сюда, в мореходку. И много лет жил в этом городе.

– А сейчас?

– Большую часть года живу везде. Но совсем рядом, на берегу этого же моря, у меня есть Дом. Купил его недавно, когда количество вещей и книг стало превышать объём моего старого чемодана.

– Один там живёшь?

– Да. Собаку ещё не завёл.

– А семья?

Почти спрятавшись за край стола на своём низеньком пуфике, Марьяна старательно рассматривала что-то мелкое, внезапно упавшее на пол.

– Ты это про мою бывшую жену?

– Ну-у…

– Да вылезай же ты оттуда! И не смущайся так явно. Спрашивай, о чём хочешь, я не обижусь.

Капитан Глеб Никитин и сам опустился под стол, встал коленом на ковёр рядом с хозяйкой, помогая ей в поисках.

– Да, мой Сашка живёт сейчас со своей мамой, моей бывшей женой. Да, я ушёл от неё сам, и решение было моё.

– Она виновата?

В сумраке подстольного пространства Глеб почесал затылок.

– Без комментариев.

– И не женился после?

– Нет.

– Почему?

– А зачем? Лучше её не находил.

– Значит, все другие были хуже?

– Нет, они были такими же… Ладно всё, подъём, шахтёрские дети.

Глеб поднялся на ноги, протянув руку, помог встать и Марьяне.

– Уверен, что сидя в креслах, мы будем производить друг на друга более солидное впечатление. Да и вообще…

Они улыбнулись одновременно и очень похоже.

– Я не сторонник утверждения, что старые ботинки ещё могут долго прослужить, если не покупать новые.

– Ла-адно, не обижайся…. А про работу можно спросить? С морями, я понимаю, ты, как выражаются люди твоей профессии, завязал? Правильно? А чем зарабатываешь сейчас себе на жизнь, на развлечения, на самолёты?

– Я разговариваю с людьми.

– Просто так?!

– Когда эта беседа интересна только моему собеседнику – то за деньги.

Взгляд Марьяны был настолько растерянным, что капитан Глеб расхохотался.

– Не, я совсем не сумасшедший, поэтому не жди сегодня с моей стороны ужасных неприятностей! Всё просто….

Глеб уже приготовился подробно объяснять, но вдруг стукнул ладонью по столу.

– Послушай, дай-ка мне ещё кофе! Чай вкусный, но это не мой национальный напиток.

– Хорошо.

Очевидно, что последние слова Глеба произвели на Марьяну настолько сильное впечатление, что она приготовила кофе и для себя.

– …Жизненных впечатлений, знаний и прочных знакомств накопилось достаточно, чтобы опыт позволил мне размышлять. Свободного времени у меня много, поэтому зачастую думается хорошо и продуктивно. Как оказалось, я иногда умею убедить разных людей в том, что им чрезвычайно выгодно совершить то или иное действие. Поводы бывают разные. Чья-то просьба, собственные мысли, случайная информация…. Часто возникают проекты, в которых я бываю полезным и как переговорщик, знающий обе стороны процесса, и как инициатор каких-то выгодных для них действий, и просто как человек, имеющий определённый жизненный опыт и репутацию. Я говорю – меня слушают. Если в результате моих действий случается успешный бизнес или какая-то конкретная сделка, то в результате этого я имею деньги.

– Много?

За большой чашкой внимательных глаз Марьяны почти не было видно, но Глеб знал, что это совсем не корыстное внимание, поэтому улыбнулся.

– Мне хватает и на жизнь, и на развлечения, и на самолёты.

– Неужели больше, чем прежний капитанский заработок?!

– Гораздо. Плюс свобода. А это неплохой бонус, уверяю тебя, милая Марьяна. Потянувшись в детстве за иллюзиями морской романтики, я рано познакомился с такой страшной вещью, как вынужденное подчинение обстоятельствам….

В первом же заграничном рейсе мне, молодому штурманёнку, показался весьма забавным обычай некоторых опытных моряков готовить для себя самодельные календарики. Кусок белой картонки расчерчивался на сто восемьдесят клеточек, в расчёте на шесть месяцев предстоящего рейса, мы крепили их над своими койками, в изголовье, а в конце дня, перед сном, каждый из нас, механик, матрос или боцман, по-своему, с удовольствием или с тоской, зачёркивал прожитый день жирным крестом. Мы сами, сознательно, сажали свою свободу за решётку! И искренне думали, что совершаем подвиг, ежедневно, по кирпичику, разрушая наши личные тюрьмы.

– Но ведь было же, наверно, интересно? Дальние страны, разные люди…?

– Да, в те морские времена я встретил в Африке много рассветов. Конечно, была шикарная экзотика, было интересно. А сейчас для меня нет дальних стран. «Дальних» – от чего или от кого? В последние свободные годы я сам, по собственной воле, частенько удаляюсь от Африки, изредка живу ближе к стране Канаде, чем к континенту Австралии. Иногда – наоборот.