Сакура, свадьба, смерть - Александр Вин

– У тебя что, контактные линзы такие, удивительно синие? Специально?

– Не, это природное. От родителей, наследие Средне-Русской возвышенности.

Вопрос Марьяны отвлек Глеба от размышлений.

Он одобрительно качнул в руке чашку.

– Кофе-то удался! А если сейчас хозяйка предложит мне ещё один свой волшебный бутерброд, то я с удовольствием распишусь в местной книге жалоб и предложений.

– С жалобой?

– Ага. На попытку гастрономического давления со стороны обвиняемой…

– Почему?

– Почему «почему»?

– Почему «обвиняемой»?

Красивая и добрая улыбка пропала.

С хмурой настороженностью Марьяна уставилась на капитана Глеба Никитина.

– Кто тут обвиняемая? И в чём? Я?!

– Не дуйся…

Глеб потянулся за приготовленным бутербродом.

– Понимаю, что многое в моих сегодняшних мыслях – бред, но я просто должен в ближайшее время многих людей неприятно спрашивать и получать от них примерно такие же ответы. Не сердись, прошу тебя…

Глеб положил ладонь на тоненькие прохладные пальчики Марьяны.

– Вся эта суета в саду – не случайная. Невесту убили. Можешь мне не верить, но это так.

Как и всегда бывало в его жизни, Глеб Никитин к важному моменту объяснения с дорогим ему человеком уже знал, что именно он будет в эти минуты говорить, какие слова и аргументы ему нужно использовать в таком трудном, пока ещё полном взаимного недоверия, разговоре.

– Почему твоя вторая камера утром была направлена на беседку? Я убедился, что и штатив, и сам фотоаппарат были специально и прочно закреплены в этом положении. Что же такого интересного ожидала ты, профессиональный фотограф, от событий, которые очень скоро должны были произойти в беседке для свадебных церемоний?! Да погоди ты, не дёргайся…

Поджав губы в ожидании собственных близких слёз, Марьяна безуспешно пыталась освободить ладошку из крепкой руки Глеба.

– Я не утверждаю и не обижаю тебя. Просто спрашиваю. Просто ответь.

Свободной рукой Марьяна всё-таки вытерла мокрые глаза.

– Дурак.

– Знаю. Был готов к таким обозначениям. Просто ответь – и продолжим пить твой вкуснейший кофе.

Понять этого человека было трудно, но Марьяне очень хотелось.

– Дурак с полицейскими замашками…

– Считай, что я отвлёкся и ничего не слышал.

– Ладно. На сосне, ну, на той, огромной, что над самой беседкой нависает, молодая сойка весной свила гнездо. Я за ней несколько месяцев наблюдаю, фотографирую…. Договорилась о публикации с одним географическим журналом. Вот.

– Готов прямо сейчас – на колени.

С нежностью освобождённого от гнетущей обязанности совестливого человека капитан Глеб Никитин и в самом деле встал на колени около углового диванчика.

– Извини. Ну, пожалуйста…. Вопросов больше нет.

– Ладно.

Окончательно вытерев прозрачные слёзы, Марьяна легко потрепала капитана Глеба Никитина по лохматой голове.

– Почему-то верю…

– Потому что я хороший!

– Так ты меня весь день подозревал?!

– Ага.

Капитан Глеб с ожесточением впился белыми зубами в край очередного действительно вкусного бутерброда.

– Ты была первой в моём списке.

– Была? Или….

– Всё! Прекрати издеваться над энтузиастом детективного жанра!

– Хорошо. Но и ты тоже!

– Дай прожевать…

После кофе Глеб добровольно помог Марьяне вымыть чашки и тарелки, она же по привычке тщательно протёрла кухонный стол и пригласила гостя в гостиную, где он с удовольствием сел на диван перед молчаливым телевизором.

– Теперь ты – моя союзница.

– Погоди, не спеши быть таким уверенным. Расскажи, пожалуйста, если считаешь возможным, про свои сомнения подробней. Главное – зачем тебе это всё надо?! Эти расследования, расспросы, оскорбления?

– С интервалом в три часа – сыну и тебе. Примерно одно и то же.

Прежде чем начать давать подробные показания капитан Глеб Никитин задумчиво потёр кулаком свой уже шершавый с утра подбородок.

– Так. Первое – почему? Из-за того, что двум практически невиновным людям грозят серьёзные жизненные неприятности. Я этого не хочу, потому что считаю такое развитие событий неправильным и нечестным. Девочку Алию Германову убили, но это сделали не они! Её школьный друг и свидетель на свадьбе Игорь – разгильдяй и романтик, но не убийца. Её отец, о котором она так ничего толком и не успела узнать, – мой однокашник по мореходке Иван Германов. Слабак и неудачник. И тоже – не убийца, я уверен. Второе – зачем? Зачем?! А справедливость? А если из-за чьих-то неправильных и поверхностных выводов случатся ещё трагедии? Третье – почему я…?

– Да! Почему этими расследованиями занимаешься именно ты? Ах, ах, и ещё раз ах! Дамы в восторге! Государственные профессиональные сыщики, по твоему мнению, так убоги, что ни за что на свете не смогут разобраться в подобном изысканном деле? Или отважный дилетант Глеб Никитин считает себя умнее всех и поэтому так щедро разбрасывается обещаниями всё быстренько узнать и наказать виновных?! Бравада? Глупость? Если нет, то, что же это такое?!

Марьяна вскочила с диванчика, нервно бросилась в кухню к холодильнику, но, открыв его, сразу же бесполезно захлопнула, потом, кусая ноготь, опять встала в комнате рядом с Глебом, снова выскочила на кухню, налила в пустую чашку воды из-под крана и тут же вылила в раковину, вернулась, молча и хмуро уставилась в окно.

– Тапки.

– Что?!

– Тапки. Надень, пожалуйста, свои милые тапочки. Нехорошо стоять босыми ногами на холодном плиточном полу. Особенно худенькой женщине. Особенно – если она совсем недавно вышла из-под горячего душа.

Слова капитана Глеба Никитина были спокойными и убедительными.

Мгновения хватило, чтобы Марьяна всё поняла и расхохоталась.

А Глеб снова сел на уютный диван и, как ни в чём не бывало, продолжил свой так неожиданно прерванный монолог.

– …Я и не пытаюсь обгонять профессионалов. Я просто всегда иду впереди них. Им, в отличие от меня, без приказа и без выслуги лет размышлять крайне неинтересно.

– А решать чьи-то судьбы без специальных знаний, без образования, без права совершать необходимые действия? Без опыта, наконец?! Неужели ты к этому готов?

– Искусство стороннего аналитика и проявляется как раз в том, что правилами игры не предусмотрено.

– Одиннадцать.

– Лучше ещё кофе.

– А не помрёшь от такого-то изобилия?! Может чаю? Я умею готовить хороший чай.

– Убедила. Немногим это удаётся.

Пока Марьяна грохотала чем-то стеклянным на кухне, Глеб успел лениво полистать блестящий иллюстрированный журнал и ещё раз внимательно осмотрелся по сторонам.

– Ты давно уже фотографируешь птичек?

– Птичек – нет, а цветы и растения – лет пять, наверно.

Дисциплинированная, в тапках, расхаживая по тёмно-красному ковру, Марьяна принялась расставлять на журнальном столике красивые чашки, достала из шкафа две разные плитки шоколада, какую-то смешную пузатую бутылку.

– Я не ошибся, ожидая только чай?

– Расслабьтесь, больной. Всё произойдёт внезапно.

– Примерно так же, но не таким звонким голосом, пытался учить меня жизни мой первый боцман.

– Ужасное сравнение!

– В ближайшее время обязательно исправлюсь. А это нужно разливать прямо сейчас? Я ведь сладкие напитки как-то не очень…

Заметив, с каким сомнением капитан Глеб смотрит на винную бутылку, Марьяна пояснила:

– Ром. Три года как неоткрытый. Подарок.

– Р-р-романтическая особа… Тебе в чай?

– Ага, добавь. А ты можешь недолго побыть серьёзным?

– Конечно. Но зачем?!

– Давай выпьем…

Марьяна подняла на уровень глаз чашку со своим ромовым чаем, Глеб – до половины налитый широкий стакан.

– То, что никто нам не помешает разговаривать сейчас, – это гарантирую. Мой муж сейчас далеко и, надеюсь, так будет всегда.

– Если можно, попроще и поконкретней.

– Конкретней быть не может…

Марьяна опять подошла и встала у окна.

– Поженились мы студентами, по любви, оба работали поначалу в школе. Всё было нормально…. Друзья предложили ему вместе с ними заняться бизнесом, получилось весьма успешно. Он очень хотел нашего ребёнка, а потом – уже не просто хотел, а требовал! Я плакала, пыталась объяснять, почему это невозможно, он грубил, был уверен, что всё это выдумки, моя блажь…. Стали часто ссориться и по другим причинам, а год назад у него появилась другая семья. Он сам мне обо всём рассказал, просил только немного подождать с разводом – вроде есть какие-то временные формальности, связанные с обязательствами по бизнесу. Вот так…

Обернуться и посмотреть было трудно, но Марьяна всё-таки обернулась.

– Ч-чёрт! Ты что, всегда смеёшься в такие моменты?!

– Ну, во-первых, не смеюсь, а улыбаюсь…. Во-вторых – просто радуюсь.

– Чему радоваться-то?!