Гамак из паутины - Александр Ярушкин

Демидкина раздраженно взглянула на него, но, когда Семен представил своего коллегу, гостеприимно разулыбалась, вежливо кивнула и предложила стул.

— Мария Лаврентьевна, вам это лицо не знакомо? — продолжил беседу Семен, протягивая ей фотографию Лыкова.

Демидкина осторожно взяла снимок, повернула его к себе и, как показалось Снегиреву, с тревогой всмотрелась в лицо Лыкова. Секунду помедлив, она с облегчением пожала плечами:

— Я этого человека не встречала… Кто он?

Со стороны можно было подумать, будто Семен занят исключительно тем, как бы, вкладывая фото в карман, не помять его.

— Знакомый Клюева, — обронил он.

Пальцы Демидкиной вздрогнули, но, перехватив взгляд Снегирева, она быстро убрала руки со стола и, безучастным голосом, произнесла:

— Это, по-моему, был такой грузчик на базе?

Отметив про себя, что она говорит о Клюеве в прошедшем времени, Семен поинтересовался:

— Вы с ним знакомы?

— Как вам сказать? — задумчиво ответила директор магазина. — Видела на базе… и все…

— И все? — недоверчиво переспросил Баталин.

— И все! — твердо ответила Мария Лаврентьевна и встала, давая понять, что разговор окончен. Темно-синий костюм не скрывал достоинств ее фигуры. — Извините, мне нужно в зал…

— Нужно так нужно, — развел руками Снегирев, отвечая на ее улыбку добродушной ухмылкой.

На улице моросил холодный мелкий дождь.

— Зря ты от штормовки отказался, — перепрыгивая через лужу, крикнул Семен съежившемуся Баталину.

— И не говори! — отмахнулся тот и припустил бегом.

В машине Баталин включил двигатель и, передвинув рычажок печки на полную мощность, блаженно откинулся в кресле:

— Покурим?

Дождь мягко постукивал по крыше, мелкие капли, попадая на лобовое стекло набухали и, срываясь с насиженного места, юркими змейками сбегали вниз.

Баталин прервал молчание:

— Как тебе Мария Лаврентьевна?

— Интересная женщина, — многозначительно произнес Семен.

Баталин покосился на него.

— Думаешь, не до конца откровенна?

Снегирев сдвинул на затылок шляпу и пожал плечами:

— Такое впечатление, что ей известно о смерти Клюева.

— Считаешь, она была с ним связана?

Семен кивнул.

— Валера, нам с тобой известно, что восьмого сентября джинсы «Монтана» получал только магазин «Рабочая одежда». Клюев работает на базе, то, что он спекулянт — факт, то, что он регулярно отправлял через Семушкина джинсы — тоже факт, то, что девятого сентября джинсы «Монтана» доставлены Семушкиным в Новосибирск — неоспоримый факт, и в том, что при упоминании фамилии Клюева Демидкина занервничала, — сомневаться не приходится. Не слишком ли много совпадений?!

Баталин усмехнулся:

— Складно у тебя все получается, Семен. Только вот про Лыкова ты забыл.

— Почему забыл? Мы же говорим о Демидкиной, а она Лыкова не знает, — парировал Снегирев, — по глазам видно…

— Психо-олог, — протянул Баталин и взялся за рычаг переключения скоростей.

Машина медленно тронулась с места. Снегирев поудобнее откинулся в кресле и бросил прощальный взгляд на вход в магазин.

— Стой! — схватил он Баталина за рукав. — Лыков идет!

Баталин нажал на тормоз и успел заметить входящего в дверь магазина рослого мужчину в кожаной куртке.

— Здорово ты по глазам читаешь, — хмыкнул он. — Задерживать будем?

Семен не сразу ответил на вопрос. Он проследил, как Лыков уверенной походкой пересек зал и скрылся в коридоре, ведущем к кабинету директора.

— Не стоит торопить события, — наконец отозвался он, убирая руку с дверцы «Жигулей».

Баталин снова закурил. Щетки стеклоочистителей, словно метроном, отсчитывали секунды. Семен отстегнул ремень безопасности.

— Идем? — нетерпеливо спросил Баталин.

Снегирев покачал головой.

— Рано.

Сигарета догорела до фильтра, и, затянувшись, Баталин обжег губы.

— Черт! — воскликнул он. — Чего ждем, думаешь, с джинсами выйдет?!

Семен пожал плечами, посидел еще немного и, взглянув на часы, решительно открыл дверцу:

— Мне это уже перестает нравиться.

В торговом зале по-прежнему было пустынно. Быстро пройдя мимо удивленных продавщиц, оперуполномоченные побежали по коридору. Дверь в кабинет директора была закрыта.

— Уехала она, — услышали Баталин и Снегирев ворчливый голос и разом обернулись.

Пожилая женщина равнодушно возила мокрой тряпкой по полу, и делала это так монотонно, что казалось, рухни стена, она не прервет своего занятия.

— Куда? — огорченно спросил Снегирев, продолжая дергать за ручку.

— Когда? — таким же тоном выпалил Баталин.

— Куда — не знаю, — продолжая выписывать тряпкой полукружья, проговорила женщина, — но минут пять назад. К ней какой-то парень зашел, они и поехали, у нее же машина.

Баталин стремительно подошел к двери, ведущей во двор, и, выглянув наружу, огорченно развел руками.

18 часов 49 минут. Свиркин

Петр, прыгая через две ступеньки, влетел на четвертый этаж общежития. В коридоре было пусто, никто не сидел на подоконниках, не бродил, уткнувшись в конспекты, не шмыгал из комнаты в комнату в поисках сковородки, не выпрашивал у соседей пятерку до стипендии, и Петр в первую минуту даже опешил, но, сообразив, что для студентов настала горячая пора уборки, встревожился. Немного постояв в раздумье, он быстро зашагал по коридору, и, увидев приоткрытую дверь комнаты, где жил командир оперативного комсомольского отряда дружинников Степан Матюшкин, успокоился, и, вежливо постучав, вошел.

В комнате вкусно пахло жареной картошкой, и Свиркин с грустью вспомнил, что его обед состоял из чая с сухарями. На письменном столе, покрытом куском клеенки, стояла электрическая плитка, возле которой, помешивая ножом в большой сковородке, суетился мускулистый парень с мокрыми волосами и накинутым на плечи полотенцем. Увлеченный своим занятием, он не услышал, что в комнату вошли. Кинув взгляд на мускулистую спину парня и красные спортивные трусы, Петр громко продекламировал:

— Многие парни плечисты и крепки, многие ходят в футболке и кепке…

Парень обернулся и разулыбался:

— Петру Ефимовичу привет!

Свиркин шагнул к нему:

— Интересно, все студенты картофель убирают, а командир ОКОДа его поглощает…

В эту минуту Петр и интонациями голоса, и нравоучительностью высказывания, и солидностью немного напоминал своего старшего коллегу — Романа Вязьмикина.

Степан, пожимая его руку, парировал:

— Картошку все мы уважаем, когда с сальцом ее намять… А если серьезно, наш отряд занимается ремонтом общежития. Ребята у меня, сами знаете, дружные, работы не боятся, даже самой грязной, вот и поручили нам в рекордные сроки подготовить здание к учебному году.

— Это хорошо, что все твои парни в сборе, — усаживаясь на краешек аккуратно прибранной кровати, сказал Свиркин. — Дело есть, нужна ваша помощь.

— Петр Ефимович, давайте картошечки навернем, а потом и о деле, — снимая с плитки дымящуюся сковороду, предложил Степан.

— Да я… вообще-то обедал… — замялся Петр.

— Так уже ужинать пора, — рассмеялся Матюшкин, подавая ему ложку. — Вы уж извините, вилки все порастащили…

Петр смущенно покрутил в руках ложку, взглянул на обжигающегося румяными поджарками Степана, вздохнул и решительно воткнул свое орудие в гору картошки, понимая, что другого случая поесть сегодня не представится.

18 часов 58 минут. Снегирев

Узнав у заведующей секцией адрес директора магазина, оперуполномоченные стремглав выскочили на улицу. Баталин, забыв о дожде и не обращая внимания на лужи, бросился к своим «Жигулям». Семен тоже спешил, но не забывал глядеть под ноги. У машины неторопливо прохаживался, помахивая черно-белым жезлом, инспектор ГАИ. Баталин, на ходу вынимая удостоверение, быстро подошел к нему и, не дав открыть рта, выпалил:

— Извините, товарищ капитан, понимаю, что нарушил, но обстоятельства… оперативное мероприятие.

— Нам преступника задерживать надо, — дергая на себя дверцу «Жигулей», солидно проговорил Снегирев и, упав на сиденье, бросил: — Товарищ Баталин, поехали!

Инспектор покосился на старенькую шляпу Семена, кинул взгляд на вывеску магазина, еще раз пробежал глазами удостоверение Баталина и слегка улыбнулся:

— Техталон, пожалуйста, товарищ капитан, — лениво протянул он руку.

Баталин быстро подал талон, вздохнул, услышал щелчок, и вскочил в машину. Инспектор приложил руку в белой перчатке к козырьку:

— Счастливо задержать.

— Спасибо, — обиженно буркнул Семен и, когда «Жигули» тронулись, проворчал себе под нос: — Бывают же такие черствые люди.