Волчьи игры - Людмила Астахова

На раззадорившегося Вилдайра будто ведро воды вылили – речной, с ледком. Князь с досадой фыркнул, раздувая ноздри, и мгновенно насторожил уши.

– Так, – сказал он, выпуская женщину, – и поэтому ты меня разбудила.

В общем-то, подтверждения тут не требовалось. Достаточно одного взгляда в хитрющие шурианские глаза, чтобы заподозрить подвох. Ну что ж, если дама требует ответов...

– Пока – ничего, – прищурился ролфи и поинтересовался, показав зубы в легком оскале: – У моей Яблони есть пожелания на этот счет?

Что в переводе означало: «Уж не забыла ли моя Яблоня, что она – моя?»

«Пожалуй, слишком много вокруг меня проницательных мужчин, – с досадой подумала Джона. – Это даже неинтересно». Но вида, что разочарована, не подала.

– Неплохо бы еще раз продемонстрировать единство с Файристом. Это заставит насторожиться кое-кого в Эббо и Фиртсвите. Например, тех, кто оплачивает газетные статьи про близкий конец союза с Ролэнси.

– Так, – повторил Вилдайр. – Ты хочешь в Амалер. Отлично. Поедем вместе? Или предпочитаешь отправиться туда одна, в качестве официальной представительницы правящей семьи Ролэнси? – и, нахмурившись, вылез из постели и отошел к окну.

Единство с Файристом, ха! Если верить конфедератским газетам, единство Ролэнси и Файриста выглядит как одна кровать на троих и шесть пяток, торчащих из-под общего одеяла. Шурианские – посередине. И это, можно сказать, еще самая невинная из карикатур, над которыми ухохатывается полматерика! И лучше промолчать о последствиях, которые имеют эти дружеские шуточки Конфедерации. Вилдайр отчасти сочувствовал Эску. Если даже Священный Князь уже понемногу замечает косые взгляды своей Своры, то каково же диллайну, у которого что ни год, то новый заговор?

Джона сочла за самое разумное – нырнуть под одеяло и смиренно промолчать.

Ролфи отпил воды прямо из горлышка хрустального графина, с ухмылкой посмотрел на притаившуюся в развороченной постели змейку и продолжил сам:

– А, теперь мы молчим. Позволь я тебе кое-что озвучу, Джойн. Ты же у меня умница и наверняка сама прекрасно это понимаешь, только вслух не говоришь. Мой союз с Файристом перестал быть для меня выгодным практически сразу после победы над Идбером и начала полномасштабной гражданской войны в бывшей империи. И сейчас он, этот союз, держится только на зарянском лесе, эллвалской пшенице, янамарской... хотя по Янамари взад-вперед маршируют армии, поэтому с Янамари взять нечего. Доля Файриста в моей внешней торговле исчезающе мала, а то, что поставляют оттуда, я вполне могу приобретать в том же Идбере. Следовательно, союз с Файристом последние пятнадцать... хорошо! – десять лет – это чистое разорение. Стратегически он тоже не слишком выгоден. Вместо того чтобы помогать мне в подготовке войны с северянами и совместно патрулировать проливы, твой Аластар расплодил у себя тайных обществ и заговорщиков и не успевает отбиваться от покушений. Файрист практически разорен, его армия при всем своем героизме и оснащенности так и не смогла одержать окончательную победу над Синтафом. Проблема эсмондов и Предвечного как висела у диллайн над головой, словно подгоревшая балка, так и висит. И поддерживают наш договор, наш Западный Альянс, на самом деле только добрые намерения и, – он прищурился и для наглядности ткнул в нее пальцем, – взаимные уступки. Хочешь нарушить это... хм... равновесие?

– Нет, – честно ответила Джона. – Я не хочу, чтобы Файрист остался без твоей помощи и поддержки. Если ты не забыл, то там у меня еще и двое сыновей обретаются, а не только их отец. Их судьба мне не безразлична, уж поверь.

То, что ролфи не собирались менять своего отношения к диллайн, она поняла еще двадцать лет назад. Если шуриа – «любезные кузены», с которыми вышла когда-то ссора, то диллайн – пришлые чужаки, как говорится, нашему печнику – двоюродный кузнец. Еще одна причина, по которой Джона оставалась на Шанте. Файристу, а в том числе и Янамари, нужен союз с Ролэнси.

– Право же, мне не хочется верить, что ты до сих пор думаешь, будто я только и жду момента сбежать к Аластару. В Амалере мне нет места.

Нервы у шуриа крепкие, но терпение не бесконечное. Джона начала медленно закипать от злости.

– Позволь тогда и мне обратить в слова некоторые простые человеческие желания: я жажду увидеть сразу обоих – и Раммана, и Идгарда, я мечтаю хоть глазком взглянуть на Янамари, и еще я очень хочу встретиться с эрной Кэдвен. Я, покарай тебя Локка, не видела ее двадцать лет! Да! Я хочу в Файрист. Причем в любом качестве – хоть представительницей твоей семьи, хоть твоей наложницей, хоть твоей ручной змеей, Вилдайр Эмрис!

Последнюю фразу она почти выкрикнула.

Злящаяся женщина далеко не всегда представляет собою приятное зрелище, но в отношении Джойаны у Вилдайра Эмриса было свое категоричное мнение. Он обожал ее злить. Разъяренная шуриа становилась одновременно и устрашающей, и до колик смешной, особенно когда пыталась наброситься на Священного Князя с кулачками. Одно удовольствие ее ловить и... хм... усмирять. Что ж поделать, если свирепая ролфийская натура требует и в страстях той же свирепости? Хотя бы иногда. Вот как сейчас – если бы не затеянный Джойаной разговор, действительно важный, перевернуть бы ее, уткнуть лицом в подушку и... Вилдайр тряхнул головой, отбрасывая неуместные фантазии, выгнул бровь и посмотрел на нее с интересом:

– Если Эск сообразит послать официальное приглашение для Княгини Шанты, ты поедешь хоть в Амалер, хоть в Янамари. Но не одна. Это во-первых. А во-вторых... Джойана, должен ли я объяснять тебе последствия вашей... неосторожности, каковую вы вполне способны продемонстрировать всем, собравшимся в Амалере, а? Ты – не просто моя ручная змея, ты – Земля. Долго ли усидит на троне князь, который делит свою землю с диллайн? Пока вы потихоньку милуетесь здесь, на Шанте, это... терпимо. Никто не станет выносить эту историю с острова. Но в Амалер может поехать только княгиня Шанты и Невеста князя Ролэнси, а не тайная любовница Эска.

– Асшшшшш! Вилдайр! Ты за кого меня принимаешь? Я – графиня Янамари, а не горская дикарка, только вчера снявшая фатжону[2]. Ни я, ни Эск не позволим себе лишнего, ни наедине, ни на глазах у посторонних. Твоя ревность... – она с трудом подыскала слово для замены «глупа», – нелогична и неправильна. Или... – женщина вся подобралась, как для прыжка, – ты решил напасть первым, чтобы снова загнать меня в угол и начать диктовать свои условия?

Вилдайр Эмрис чуть склонил голову набок, откровенно любуясь. Хороша! Ух, ляжки Глэнны, до чего же хороша. А главное – с леди Джойн скучно не бывает. Никогда.

С одной стороны, ее постоянное увиливание от логического завершения этой длительной... хм... «помолвки» и попытки сохранить независимость безмерно раздражают. Это если не принимать в расчет наличие Эска. Но с другой – если это настолько бесит Вилдайра Эмриса, то каково же диллайну? Пожалуй, вот главная причина, по которой Священный Князь все еще терпел существование Аластара Эска. От такой любви, которой дарила диллайнского князя эта маленькая женщина, спятить можно быстрее, чем от самой отчаянной, неприкрытой ненависти. Единовластный правитель немаленькой державы, чистокровный сын Золотой Луны, вынужден пробираться, словно вор или лазутчик, на территорию союзника и там, крадучись и с оглядкой, любить женщину союзника. Ха! Вилдайр был почти уверен, что это месть. Вот только не знал, за что можно так мстить. Но шуриа коварны и безжалостны, а память у них долгая...