Гражданские войны - Аппиан

80. По собственному почину вышел к нему навстречу с отрядом союзного войска бывший тогда еще проконсулом Цецилий Метелл Пий; он давно уже был избран для окончания Союзнической войны, но не возвращался в Рим из-за господства там Цинны и Мария, а ожидал исхода событий в Лигурии. Лица, избранные в проконсулы, сохраняли свои полномочия до своего возвращения в Рим.[86] Вслед за Метеллом явился к Сулле Гней Помпей, вскоре получивший прозвище Великого, сын Помпея, убитого молнией и не считавшегося в числе лиц, благорасположенных к Сулле. Помпей-сын, чтобы не возбудить против себя никаких подозрений, прибыл во главе легиона, набранного им в Пицене, где отец его снискал себе очень высокую репутацию. Вскоре после того Помпей-сын набрал и еще два легиона и оказался в высокой степени полезным Сулле. Поэтому-то он относился к Помпею, несмотря на его молодость, с почтением, так что, говорят, когда Помпей являлся к Сулле, последний только перед ним одним вставал. По окончании войны Сулла послал Помпея в Африку прогнать оттуда сторонников Карбона и водворить на царском престоле Гиемпсала, выгнанного нумидийцами. Сулла разрешил Помпею получить триумф[87] над нумидийцами. Помпей тогда был еще молодым человеком и принадлежал только к сословию всадников. С тех пор Помпей пошел сильно в гору, послан был в Испанию против Сертория и позднее в Понт против Митридата. К Сулле явился и Цетег, прежде злейший его противник из партии Цинны и Мария, изгнанный вместе с ними из Рима. Теперь Цетег пришел к Сулле в качестве умоляющего о защите и предоставлял свои услуги на все, чего Сулла ни пожелает.

81. Обладая большим войском, имея на своей стороне многих друзей из числа знати и пользуясь ими в качестве подначальных по командованию лиц, Сулла и Метелл, оба в звании проконсулов, двинулись вперед. Сулла, получивший звание проконсула в войне с Митридатом, решил не слагать с себя этой должности, хотя Цинна и объявил его врагом отечества. Сулла шел в Рим, питая жесточайшую, хотя и скрываемую, вражду против своих врагов. Римляне, остававшиеся в городе, хорошо знавшие нрав Суллы и помнившие его прежний штурм и захват Рима, были в страхе при мысли об изданных против Суллы декретах, о разрушении его дома, о конфискации его имущества, об убийстве его друзей, о случайном спасении его потомства. Они считали, что средины для них нет — либо победа, либо окончательная гибель. Поэтому в страхе они примкнули к консулам против Суллы, послали в Италию за войском, продовольствием, деньгами; как бывает всегда во время крайней опасности, была проявлена тут большая энергия, огромное рвение.

82. Гай Норбан и Луций Сципион, бывшие тогда консулами, вместе с ними Карбон, бывший консулом в прошлом году, одинаково с прочими были враждебно настроены к Сулле, но они испытывали большой страх при мысли о том, что они натворили. Норбан, Сципион и Карбон собрали в Риме армию, какую могли, присоединили к ней войско, набранное из Италии, и двинулись против Суллы, каждый в отдельности. Их армия состояла сначала из 200 когорт[88] по 500 человек в каждой, позже силы их увеличились. Общественное настроение было скорее в пользу консулов, чем на стороне Суллы, шедшего против родины, что создавало ему репутацию врага, тогда как консулы, хотя они и действовали в своих личных интересах, выступали все же на защиту отечества. К тому же большинство граждан в Риме чувствовало себя соучастниками во всех преступлениях, совершенных консулами, и стояло на их стороне из страха. Они хорошо знали, что Сулла думает не о наказании их либо об их исправлении, либо же об их устрашении, но что у него в мыслях всеобщая гибель, смертные приговоры, конфискации, убийства. И в своих предположениях они не ошиблись. Война уничтожила все. Зачастую в одной битве гибло 10 000-20 000 человек, а в окрестностях Рима с обеих сторон погибло 50 000. В отношении каждого из оставшихся в живых, в отношении городов Сулла не останавливался ни перед какими жестокостями до тех пор, пока он не объявил себя единоличным владыкою всего римского государства на тот срок, который представлялся ему желательным и нужным.

83. Само божество, казалось, предсказало все это для теперешней войны. Необъяснимые ужасные явления наблюдаемы были многими, и отдельными лицами и массами, по всей Италии. Стали вспоминать об ужасных старинных предсказаниях. Было много чудес: мул разрешился от бремени, беременная женщина родила змею вместо ребенка, бог послал сильное землетрясение, в Риме рухнули некоторые храмы. Все это римляне воспринимали с тяжелым настроением. Капитолийский храм, построенный почти за 400 лет до того[89] сгорел, причем никто не знал причины пожара. Все это воспринималось массою как указания на предстоящую гибель Италии и самих римлян, как на завоевание самого города и ниспровержение существующего государственного строя.

84. Война началась с того момента, как Сулла в 174-ю олимпиаду[90] высадился в Брундизии. Ее продолжительность в сравнении со значительностью всех происшедших событий, которые быстро следовали друг за другом, подгоняемые личной ненавистью к врагам, была незначительна. Поэтому и самые страдания, вызванные этим быстрым ходом событий, оказались более сильными, более острыми. И, тем не менее, война по всей Италии тянулась третий год, пока Сулла достиг господства. В Испании война продолжалась долгое время даже после смерти Суллы. Велико было число битв, стычек, осад городов и прочих разнообразных видов военных действий, в которых принимали участие полководцы, и все эти военные действия были замечательны. Наиболее же важные и достойные упоминания в общем были следующие:

Первая битва проконсулов с Норбаном была около Канузия. У Норбана погибло 6 000, у Суллы 70 человек; было много раненых. Норбан отступил после этого в Капую.

85. Против Суллы и Метелла, стоявших около Теана, выступил Луций Сципион с другим войском, вялым и желавшим мира. Узнав об этом, Сулла отправил к Сципиону послов с предложением заключить мир, не столько потому, что он надеялся добиться его или нуждался в нем, сколько потому, что он рассчитывал на волнения среди войска. Это и произошло. Сципион получил в результате состоявшегося свидания заложников и спустился на равнину; так как с обеих сторон в переговорах участвовало только трое, то нельзя было узнать содержание их. По-видимому, Сципион отложил окончательный ответ и послал насчет условий переговоров к своему сотоварищу по должности, Норбану, вестника Сертория, войска же противников оставались в бездействии, ожидая ответа Норбана. Серторий на пути захватил Суессу, бывшую на стороне Суллы. Сулла выразил за это претензию Сципиону, а последний, или потому, что он знал о том, что произошло с Суллой, или потому, что он не получил еще ответа от Норбана, — образ действия Сертория, действительно, был неожиданным, — отослал Сулле заложников. Немедленно после этого армия Сципиона, обвинявшая консулов в беспричинном захвате Суессы во время перемирия и в отсылке заложников, чего никто не требовал, тайно согласилась перейти на сторону Суллы, когда он подойдет ближе. После того как это произошло, тотчас же все войско Сципиона перешло на сторону Суллы, так что последний захватил консула Сципиона и его сына Луция, которые оставались одни из всего войска в шатре и были в большом затруднении. Мне кажется, что несчастье Сципиона обнаружило недостаток в нем способности командовать, коль скоро все его войско без его ведома могло заключить столь важный договор.

86. Сципиона и его сына, не будучи в состоянии их переубедить, Сулла отослал обратно, не причинив им никакого вреда. К Норбану в Капую он отправил для ведения мирных переговоров других лиц из опасения, что большая часть Италии стоит еще на стороне консулов, или желая и в отношении Норбана, так же как и в отношении Сципиона, действовать хитростью. Потерпев тут неудачу, — Норбан даже не дал никакого ответа Сулле, так как он, по-видимому, боялся, чтобы тот не поставил его в такое же незавидное положение пред войском, что и Сципиона, — Сулла снялся с лагеря и двинулся вперед, предавая всю вражескую территорию опустошению. Так же поступал на других дорогах Норбан. Карбон поспешил тем временем в Рим и вынес постановление считать врагами отечества Метелла и прочих сенаторов, примкнувших к Сулле. В это время сгорел Капитолийский храм. Ходили слухи, что это дело рук или Карбона, или консулов, или кого-либо, подосланного Суллой. Точных сведений не было, и я не могу сообщить причины, почему храм сгорел. Серторий, давно уже избранный полководцем в Испанию, теперь, после взятия Суессы, бежал туда и, хотя прежние полководцы не хотели принять его, Серторий и в Испании причинил много хлопот римлянам. Между тем у консулов войско все прибывало и прибывало из большей части Италии, державшейся на их стороне, а также из соседившей с Эриданом Галлии.[91] Не оставался в бездействии и Сулла. Он рассылал своих людей по Италии, куда только мог, и собирал войско, действуя дружелюбным обхождением, страхом, деньгами, обещаниями. В этих приготовлениях прошла остальная часть лета.