Обмен убийствами - Саймон Керник

Элейн медленно покачала головой:

– Черт, вот уж история! И что мне теперь делать?

– Молчать. Это самое лучшее. Если они узнают, будто тебе что-то известно, то… – Я не договорил, соображая, что она и так меня поняла. – У меня все равно уже появились проблемы Ведь я стал свидетелем двух убийств. Полиция очень надеется поймать и допросить меня. А Хольцы заинтересованы в том, чтобы я не болтал.

– Но ты же ни в чем не можешь их обвинить! На самом-то деле это твой приятель Тони убил людей, поэтому он единственный, кто может оказаться в трудном положении.

– Может, да, а может, и нет. Хольцы могут посмотреть на это иначе. Особенно если копам удастся связать кровь на сиденье в моей машине с Фаулером. Как только об этом станет известно Хольцам, я сразу попаду в список их жертв.

Некоторое время мы молчали. Она смотрела на меня, попыхивая сигаретой, и по ее темным глазам трудно было понять, о чем она думает.

– Я чувствую себя отчасти виноватой в происшедшем, – произнесла наконец Элейн. Я не стал говорить, что тоже так считаю, надеясь не вспугнуть ее: сейчас мне позарез нужен был хоть один Друг. – Поэтому можешь пожить у меня пару дней, пока все не успокоится.

– Спасибо, – сказал я. – Я ценю твою заботу.

– Хочешь выпить? Что-нибудь крепкое?

– Да, думаю, не помешало бы. А что у тебя есть?

– Много чего. Твои предпочтения?

– Бренди, пожалуйста, и пиво, если не возражаешь. – Я решил не слишком стесняться и на всю катушку воспользоваться ее гостеприимством, сколько бы оно ни продлилось. Похоже, она отнеслась к моей просьбе нормально, улыбнулась, встала и сбросила туфли. Ногти у нее на ногах были покрашены ярко-красным лаком, что, говорят, считается знаком страстности. Я тут же забыл обо всех своих проблемах, увлеченный представившимися новыми возможностями.

Она прошла в кухню приготовить напитки, и я снял мокасин и осторожно последовал за ней.

– Ты отлично выглядишь, – заговорил я, невольно подумав, что нужно будет купить какое-нибудь руководство по ухаживанию за дамами или хотя бы заучить пару-тройку приличных комплиментов. Я всегда предпочитал прямой подход. Если я видел шанс – а честно признаться, мне казалось, что Элейн предоставляла мне его, – я шел прямо к цели.

– Спасибо. – Она улыбнулась, разливая по стаканам бренди. – Ты и сам выглядишь неплохо. Похоже, с возрастом ты похорошел. – Она окинула меня быстрым оценивающим взглядом. – К тому же ты заметно раздался в плечах, это тебе идет. В школе ты был слишком щуплым.

Ну и нахалка!

Взяв в одну руку стакан, другую я протянул к ее упругой круглой попке, понимая, что здорово рискую, поскольку Элейн была не из тех, кто молча сносит нежелательные знаки внимания, и если она меня вышвырнет, дело мое швах: больше мне некуда податься. Но когда я ласково ее погладил, она бросила на меня взгляд, по которому я понял: после всех неприятностей сегодняшнего дня – а Бог видит, их было предостаточно! – я наконец-то напал на золотую жилу. Наши губы встретились в поцелуе, как в любовных романах, выпускаемых издательством «Миллс и Бун», а ее рука скользнула мне между ног и соблазняюще там задвигалась.

Выходило, что не так уж много изменилось со времен шкалы.

Суббота,

пятнадцатью днями раньше

Гэллен

– Сержант, вы когда-нибудь отдыхаете? – спросил Беррин. повивая черный кофе. – Надо же, в половине одиннадцатого заявились один в «Аркадию», устроили там настоящую заварушкy, а наутро как ни в чем не бывало появляетесь на работе! По-моему, в таком ритме человек способен жить лет в восемнадцать разве нет?

– Я пытался ухватить за хвост ускользающий дух юности но на этом кончено!

– Вы что-нибудь еще выбили из Элейн Томс?

– Ничего существенного. Она сказала, что Фаулер не показывался и не звонил, и уверяет, будто знать не знает, кто такой Макс Айверсон.

– И вы ей верите?

– Черт его знает! – пожал я плечами. – Вместе я их не видел, поэтому она может говорить правду. Только мне это кажется немного подозрительным совпадением.

Было девять часов утра субботы, и мы с Беррином сидели одни в рабочем кабинете. Я ушел вчера из клуба только около часу ночи и чертовски устал. Однако выглядел гораздо лучше Беррина, который явно страдал от похмелья, на что указывал тяжелый запах перегара. Единственная вещь, хоть как-то заинтересовавшая его за первые десять минут встречи, – это переделка, в которую я попал из-за Айверсона. Особенно его рассмешило то, что бывший десантник швырнул в меня парня, который еще не закончил опорожнять свой мочевой пузырь.

– Простой приемчик, зато очень эффективный, – резюмировал он.

Что верно, то верно, я не стал ему возражать.

Шел шестой день «ужасающей» жары и седьмой день расследования убийства Мэттьюза, у нас было полно дел. Явившийся вскоре Нокс бросил мне на стол сообщение с прикрепленной к нему фотографией: на ней была изображена стоявшая в дерзкой позе блондинка с прической в стиле знаменитой детоубийцы Майры Хиндли и с такой же приятной и светлой улыбкой. В записке говорилось, будто это Джин Тэннер, бывшая девушка по вызову, два отпечатка которой были обнаружены в квартире Мэттьюза, причем один из них – на кофейной кружке; предполагалось, она не раз к нему приходила. Нокс дал нам ее адрес где-то на Финчли, и приказал немедленно отправиться к ней за объяснением, что она делала у Мэттьюза, – типичное рутинное задание в процессе расследования убийств, которое тем не менее необходимо было выполнить. Он закончил указанием продолжать поиски Фаулера, чьи пальчики тоже нашлись на множестве предметов в квартире Мэттьюза, несмотря на уверения владельца клуба, будто он не общался со своим швейцаром.

Прежде чем явиться к мисс Тэннер, мы заехали в жилой комплекс Прайори-Грин, чтобы показать ее фото соседям Мэттьюза и выяснить, не та ли это блондинка, которую они не раз видели входящей к нему за последние несколько недель. По крайней мере это хоть что-то дало бы нам для разговора с ней, если бы она не захотела отвечать.

Этот комплекс, состоящий из квартала невысоких домов из красного и серого кирпича к северу от башни Нэт-Уэст на Пентонвиль-роуд, был зеленым, тихим и более или менее ухоженным. Несколько лет назад на приведение его в порядок Национальный фонд культурного наследия выделил солидные средства, и в некоторых домах все еще велись ремонтные работы. До сих пор денежки, по-видимому, расходовались довольно честно и по назначению, что со строительными проектами бывает далеко не всегда. В противовес зловещей угрюмости, свойственной большинству муниципальных районов Лондона шестидесятых и семидесятых годов (изрисованных граффити крепостей с лабиринтами темных проходных, так полюбившихся грабителям и где полисмен всегда чувствовал себя как на вражеской территории), Прайори-Грин выглядел намного приятнее. Если здесь и происходили какие-то жуткие вещи, то в довольно красивой обстановке.

С самого начала все сложилось как нельзя лучше. Мы застали дома обоих свидетелей – молодую черную женщину с толстым малышом на руках и с кучей столпившихся у нее за спиной ребятишек, восхищенно глазевших на нас, а также старика который сразу стал жаловаться на всякие проблемы в комплексе, – подтвердивших, будто видели, как девушка, изображенная на фотографии, несколько раз входила или выходила из квартиры Мэттьюза, хотя и не в последние две недели. Старик считал, что видел ее раза три, но не был в этом очень уверен. Мы постучались еще в несколько квартир в надежде освежить воспоминания их обитателей, но даже если кто и брал на себя труд открыть нам дверь, все равно оказывал прием, обычно предназначавшийся назойливым «Свидетелям Иеговы». Никто больше не пожелал нам помочь.

Я не был уверен, облегчит ли нам задачу тот факт, что Джин Тэннер. бывшая или настоящая проститутка, не раз заходила к известному наркодилеру, пусть даже и на кофе, но все-таки это было хоть что-то. Однако наша так называемая удача длилась недолго. По пути к Джин на Каледониэн-роуд случилась какая-то авария, и нам пришлось почти полчаса торчать в пробке под палящими лучами солнца. Затем из-за Беррина, который уточнял маршрут нашего движения по карте, поскольку в его состоянии я не доверил ему вести машину, мы заблудились в закоулках Ист-Финчли. В результате мы добрались до нужного нам места – ультрасовременного четырехэтажного дома, оборудованного солидной системой охраны, который торчал как бельмо на глазу между окружавшими его строениями в георгианском стиле, – только в половине двенадцатого. В довершение ко всему Джин не оказалось дома.

В тот день нам предстояло навестить еще шесть адресов, где жили швейцары, иногда работавшие в «Аркадии». Этот список передал нам владелец охранной фирмы «Элит-А», некий мистер Уоррен Кейз, сам бывший охранник. Накануне днем мы побывали у Кейза, в неряшливой квартире на третьем этаже дома в Барнсбери, которая одновременно служила офисом «Элит-А». Кейз предъявил нам свидетельство о регистрации его фирмы и квитанцию об уплате налогов, выписанные на его имя, и дал список адресов девяти охранников. Двоих уже допрашивали за время расследования, еще один за месяц до убийства уехал в Австралию и, по сведениям Кейза, до сих пор там пребывал. Он указал адреса всех остальных, после чего мы его покинули. Но перед уходом я спросил, хорошо ли он знает Роя Фаулера.