Литературная Газета 6425 ( № 31 2013) - Литературка Литературная Газета

Не забудем, что наши ожидания идут от Пушкина, от огромной суммы знаний, ощущений, эмоций, которые мы несём в себе как часть органически связанной с нами русской культуры во всей её полноте, знакомой нам и по книгам, и по кинофильмам, и по картинам, и по рассказам, да и по некой невидимой «генетической» связи, по тому, что мы обозначаем словами «культурный код». Джон Крэнко – как и, например, зарубежные экранизаторы нашей классической литературы, – прикасаются к русской культуре снаружи, она их восхищает, обжигает, привлекает, они меняются под её воздействием, но исходный «код» у них свой, и продукт такого слияния тоже будет особый. Когда-нибудь у этого произведения появятся иные интерпретаторы, и все раздражающие мелочи будут, при желании, безболезненно устранены. А пока у нас имеется только этот вариант. Но, как показала работа разных составов в линейке спектаклей Большого театра, даже в рамках заданного канона могут быть рождены отличающиеся образы.

С выбором и назначением состава возникла драматическая интрига. На сайте театра было заявлено, что Татьяну будет танцевать Светлана Захарова – бесспорная прима, «этуаль» Большого театра. Причём в паре с Дэвидом Холбергом, специально для этого приглашённым из США. Об этих планах Захарова даже успела дать несколько интервью, но когда стало известно, что премьерный спектакль 12 июля отдан другой паре, причём решение это принадлежит не Большому театру, а правообладателям балета из Штутгарта, Захарова отказалась выступать во второй день и вообще. Её требование в рамках вековой театральной традиции выглядит закономерным и естественным, но руководство Большого театра не смогло уговорить Штутгарт. То ли это стало последней каплей, то ли просто совпало по времени, но Анатолий Иксанов был смещён с поста директора буквально сразу после отказа Захаровой.

В девяти спектаклях, показанных с 12 по 21 июля, было задействовано шесть различных составов. В премьерном спектакле танцевали Ольга Смирнова и Вячеслав Лантратов – те самые солисты, назначенные «Фондом Джона Крэнко». Суждения любителей и знатоков балета были противоречивы: «Лантратов просто родился Онегиным: всё при нём, и внешность и актёрский багаж, и техника» – «Кто разочаровал, так это Онегин-Лантратов. Все три акта на сцене присутствовал не Онегин, а милый молодой человек в чёрном трико» – «Говорите, "холодная" Ольга Смирнова? Да порох бы вспыхнул от того, как она сегодня танцевала и какой образ создала» – «Татьяна в начале выглядит очень странно. Хореограф как будто решил со всех сторон обыграть слово "дика". Когда девушке на глаза попадается Онегин, она начинает вести себя с ним, как Жизель с платьем Батильды - посмотрит, прикоснётся, отдёрнет руку. Она ведь всё-таки дворянская дочь, воспитанная соответствующим образом, а не Элиза Дулитл» – «Недоумение вызвал бал. Это был не день рождения Татьяны, это был праздник в доме для престарелых... Что означало такое количество старичков с радикулитом и трясущимися руками?!»

Танцевавшие последующие спектакли А.Волчков – Е.Образцова, Р.Скворцов – И.Капцова и другие артисты заслужили похвалы и публики, и критики. Однако особого упоминания заслуживают три спектакля, в которых главные пары исполняли Вишнёва-Гомес, Холберг-Образцова, а также МакКи-Аматриан – так сказать, канонический вариант, представленный Штутгартским театром.

Вишнёву ждали все, и ожидания оправдались в полной мере. Тончайшая нюансировка переживаний героини ей удалась с блеском. Высочайший артистический уровень балерины, доступный лишь единицам на мировой балетной сцене, позволял забыть обо всех «исторических неточностях» и искренне сопереживать её героине. Не столь однозначно был принят её партнёр – знаменитый премьер Американского театра балета. Гомес прекрасно оснащён технически и артистически, безупречно справился с очень сложными поддержками, ему удалось создать цельный образ, но… Этот образ не сразу примешь, имея в голове и в сердце нечто иное. Безжалостные балетоманы прошлись по этому поводу более чем остро: «Вместо того чтобы изящно оттереть Ольгу от Ленского, как это замечательно обыгрывает Скворцов, Онегин Гомеса грубо отталкивает друга с самодовольным выражением альфа-самца» – «В финальной сцене Онегин валялся в ногах Татьяны так, что вся его поза хныкала и рыдала: "мамита, прости, я больше так не буду"…»

Впечатления от «канонического» исполнения, представленного Штутгартским балетом и его солистами, тоже варьировались от оскорбительно-уничижительных: Алисия Аматриан «понятия не имела, какой её героиня была до лоботомии, сделанной Татьяне Крэнко» - до восхищения: «Аматриан поразила своим драматическим талантом. Первые два действия это была девушка-подросток, пытавшаяся заинтересовать взрослого мужчину своими нелепыми действиями, смотрящая на него широко раскрытыми глазами... и вмиг повзрослевшая в сцене дуэли». Эван МакКи и Дэвид Холберг, солировавший в последний день в паре с Е.Образцовой, были приняты публикой гораздо более единодушно: «Онегин в исполнении МакКи оказался не менее русским, чем у наших исполнителей... Эван прекрасно передал основную характеристику Онегина: хандру, скуку и усталость от жизни – на своём невероятно красивом лице артист чётко обозначил эти эмоции», «Холберг танцевал на одном дыхании, создал трагичный и мучительный образ одинокого и бесконечно несчастного человека, Татьяна (Образцова) в его руках эволюционировала от очаровательной наивной девочки до страстной и глубокой роковой красавицы, пронёсшей свою любовь к нему через всю жизнь. Дуэт сложился фантастический, мурашки бегали по коже, начиная со второго акта народ вытирал слёзы».

Отметим, что день ото дня всё более нарастающее внимание обращалось к содержательной стороне спектакля, а не только к разбору исполнений. Представляется очень важным то, какие чувства и размышления вызвало появление балета «Онегин» не только на русской сцене, но и в русской культуре. Та буря эмоций, с которой отнеслась публика к «нерусскому» прочтению русской святыни, – весьма показательна. Отрадно, что русская культура, в частности, музыкально-театральная, переживающая период неопределённых трансформаций, не стала ещё сферой безразличного к себе отношения. Людям всё ещё важно какими именно должны быть Онегин, Татьяна, Ольга, Ленский… Не может быть ненужным спектакль, который напомнил «насколько самобытна наша культура, на каких тонких и хрупких нюансах строится её очарование». Так что заключительные слова благодарности всем, кто осуществил эту постановку, не формальная вежливость, а признание значительности ими содеянного.

Сергей БЕЛКИН

В статье использованы высказывания балетного интернет-форума www.forum.balletfriends.ru

Теги: искусство , балет , "Евгений Онегин"

В Перми после Гельмана

А.П. Рыбкин «Мама. Родительский дом», фрагмент, 2012 г.

Союз художников России приступил к осуществлению самого масштабного выставочно-издательского проекта "Россия", включающего выставки, искусствоведческие конференции, издание каталогов, сборников искусствоведческих материалов и насыщенную программу социальной направленности во всех федеральных округах страны. Лучшее из представленного войдёт в финальную экспозицию в Москве в конце января 2014 года. В течение года поочерёдно состоятся выставки во всех федеральных округах страны: Комсомольске-на-Амуре, Омске, Тюмени, Сыктывкаре, Грозном, Липецке. Начало проекту положила «Большая Волга», которая уже была показана в Казани, а теперь - в Перми в выставочном центре «Пермская ярмарка».

Откровенно говоря, на фоне скандалов, связанных с Музеем современного искусства PERMM, трудно было представить, как встретят эту экспозицию жители Перми. Судя по информации в интернете, в городе сформировалась значительная прослойка любителей искусства новых технологий, даже эпатажных акций. А региональные отделения Союза художников России, произведения которых и составляют зональные выставки, объединяют в большинстве своём авторов-традиционалистов. Конечно, в наши дни в каждой организации имеются художники, работающие в контексте новых технологий. Но всё же зональные экспозиции представляют в основном современное классическое искусство.

Тот доброжелательный настрой, который сопровождал дни подготовки к открытию, казалось, не отражал объективной картины. Всё время сохранялось ожидание: вот-вот подойдут те – другие зрители и другие художники, которые знают точно, что теперь Пермь «дышит» другим воздухом. Признаюсь, заговаривала на эту тему в трамваях, в автомобиле с водителем, на улице, в магазинах. Другого зрителя, о котором читала в интернете, не встретила. А вот радость не только на лицах руководства края, но и пермских художников, студентов, пенсионеров, обычных посетителей, которых на следующий после открытия день было немало в экспозиционных залах, была неподдельной. Как отметил мэр Перми И.В. Сапко, выставки такого формата в городе не проводились 46 лет. В музейно-выставочной деятельности для них вновь открылся ещё один путь, кроме того единственного, который диктовался Музеем современного искусства. Это – современное классическое искусство. На протяжении многих лет художники Пермского края были связаны с другой межрегиональной (зональной)