Гротенберг. Песнь старого города - Александр Деворс

Вероятно, знай, он смысл написанного, уже бы бежал отсюда.

3.6

Однако Сегель не без любопытства разглядывал символы и круги. Его взгляд не охватывал всего контура даже при большом желании. Все круги были утоплены в пол ступенями, которые он заметил не сразу. Так, словно они были частью этих кругов и квадратов, служили их продолжением.

Сиола подошла к нему. На ней уже не было плаща, и не было копья, а поверх лица была наброшена белая вуаль. Она протянула руку ему.

— Плащ тебе не нужен, он может помешать.

Здесь рыцарь казалась еще отрешеннее. Сегель протянул ей плащ, уже изрядно порванный и изгвазданный в крови его и монстра. Она оглядела скромные одеяния бывшего товарища: доспех из черной кожи вигольфа. Доспех был плотным, с металлическими подкладками, и рубашкой под ней, где рукав протезированной руки был усечен до металлических креплений.

Сегель же оглядел обновленную руку внимательнее. Она менее походила на каркас костей. Скорее они были оплетены металлическими нитями, укрепляющими основание. Выкованная искусным мастером паутинная нить была наброшена поверх всего. Меж ними были пластины — то, что осталось от первой версии протеза. Каждая нить при малейшем движении натягивалась и позволяла ему контролировать каждый узел так, как будто бы эта рука всегда была с ним.

Невольно он восхитился этим изяществом.

— Встань в центр комнаты. — Сказала девушка, и отступила в сторону.

К ней подошла другая фигура, и, склонившись, прошептала что-то на ухо, протягивая сложенную белую мантию. Наемник подметил, как залу стали заполнять люди в таких же одеяниях, делящихся на черное и белое. Мужчины в черных рясах, с наброшенными поверх плащами с глубоким капюшоном. Женщины — в белых рясах, но их головы венчали кружевные вуали, скованные серебристыми обручами. Такими, как он увидел у Сиолы. Настолько тонкие нити были переплетены в причудливо сложном узоре, что лиц и черт лица было практически не видно.

Они распределились по «лучам» пересечений двух квадратов, а в их касании с кругом были поставлены пьедесталы с белым порошком. В следующее мгновение, когда наемника уже провели в центр, он почувствовал, что ему дурно. Может, благовония смешались, и запах трав дурманил разум, но здесь, внизу, ему стало казаться, что фигуры возвышались над ним, ничтожеством.

Удобный способ дать понять, что ты здесь — грешник. Глубокий вдох. Это просто волнение. Тебе страшно, Сегель, но нужно взять себя в руки. Эти все богослужения — чистый фарс. Пусть развлекутся, ведь с ним ничего не случится.

Или нет?

Лестницы вниз уходили глубже, чем ему показалось сначала. Подняв голову, мужчина заметил еще одну особенность этого зала — там, с потолка свешивались песочные часы. Кованые прутья поддерживали их над залом. Потолок же отражал все, что происходит в них, и внизу. Сегель столкнулся с опустошенным жизнью собственным взглядом. Большие серые глаза с темными кругами под ними от вечного недостатка сна, смотрели изучающее, задумчиво, и… обвиняющее. Потом словно отражение кивнуло головой, и Сегель обратил внимание на узкие окошки у самого потолка, через которые пробивались тусклые лучи луны.

Фигуры в отражениях, казалось, возвышались над его ничтожной фигурой, как статуи в центральном зале.

— Как?!

Вздрогнув от грубого голоса всем телом, наемник заметил явного лидера этой общины. Женщина, лицо которой закрывала не вуаль, а металлическая маска с тонкой прорезью для глаз. Она была оплетена золотыми нитями в похожем причудливом узоре. Ее ряса сочетала в себе оба цвета — черный и белый и она метнула в него полный презрения взгляд.

— Сэр Тео, вы ничего не перепутали? — Голос ее был жестким и властным.

— Никак нет, ваше преподобие. — Покачал головой мужчина. — Госпожа Назая потребовала его привести немедля. Возможно, ей снизошло озарение?

Сегель даже через нити вуали заметил, как напряглась Сиола. Как натянулись мышцы ее шеи, и как она прислушивалась к разговору Старейших. По лестнице спускался мужчина, и замер на одной из ступеней, так и не донеся ритуальную шпагу до нужного места, а повернулся к говорящим. Он так же, как и глава, был облачён в двуцветные одежды.

Женщина оглянулась вновь на наемника. Не ясно было, что испытывает женщина под этой маской. Ее рука замерла в отмашке начала ритуала, и, в конце концов, та раздражённо махнула рукой.

— Я не думала, что Святейшая принимает еретиков до очищения… тем более, меченых вроде него. — Сегель явственно чувствовал презрение к себе в этом тоне, и лишь кратко закатил глаза. Ничего не меняется в людях в этом городе. Ему стоило погрязнуть в кошмаре, но как и много-много лет назад, на него смотрят, как на пустое место. Сначала потому что он плут и разбойник, потом потому что наемный убийца, а сейчас — потому что отмечен был Вакантом.

Мужчина — единственный, чье лицо не было скрыто, но было расписано тату — лишь рассеянно ей улыбнулся, поманив рукой Сегеля. Наёмник отметил про себя, что ему тяжело было подниматься по лестнице. Всего восемнадцать ступеней, но каждый шаг сложнее предыдущего. Словно невидимые руки впились в его тело, руки и ноги, и тянут его назад. В прочем, он уже убедился, что город за время его отсутствия значительно изменился, и не удивился бы, если бы руки действительно были. Насколько реальный мир слился с потусторонним, посредством этих кровавых практик? Насколько они сами углубились в познания магии? Просто, может, он их не видит? Тех призраков, что остались здесь после стольких лет. Или его воображение готово начать принимать, что угодно, чтобы избавить разум от