90х60х90 - Кирилл Берендеев

Примерно теми же словами учитель говорит со своим любимым учеником, который произвел впечатление на экзаменационную комиссию. Павел хотел его прервать, но не нашел подходящих слов.

- И напрасно вы на него обижаетесь, - Павел знал, что Елисеев не был в курсе их с Караевым размолвки, шеф старался ее не афишировать до поры до времени. Пока не разберется сам в хитросплетениях интриги, затеянной племянником, во всех потайных играх с собственным банком, в жульничестве с корсчетами, махинациями с переводом денег, не замеченных ранее. И прочая, и прочая. А до поры, до времени, пока не грянет всё сметающая буря начальственного и родственного гнева, он может чувствовать себя просто отставленным от пресветлых очей подальше.

- Вы для Вагита Тимуровича как Итен Хоули для Марулло в "Зиме тревоги нашей", помяните мое слово, - слова Елисеева вызвали у Павла невольную усмешку: еще один знаток литературы, не могущий обойтись без метафор и цитат. - Придет время, вы его старания оцените по достоинству.

Павел вынужден был согласиться и послушать доводы "против" его прожектов, которые и самому были неинтересны и скучны, поскольку явно отстали от стремительно меняющейся жизни. Полгода назад он бы еще вспомнил о них, о том, что разрабатывал еще до кризиса, но ныне.... Ныне поздно, поезд ушел, а ни Караев, ни его сподвижники, так же привыкшие к прежним скоростям и правилам игры, застопорившиеся на них и не желающие признавать новые условия новых людей, никто из них ничего не заметил. Правила эти изменились давно, можно сказать, кризис подвел под ними черту, под тем процессом, что начался за год с лишним до него. А они так ничего и не поняли.

Ему просто следует уйти, чтобы не утонуть в болоте, которым стал банк "Анатолия" некогда самый могущественный и процветающий банк новой России. И уход этот он начал давно... просто сейчас, после предложения Серафимы, после того, как он на него согласился, стало невыносимым, невозможным ждать, когда ситуация повернется к нему лицом и даст возможность эффектно хлопнуть дверью. Как же иначе объяснить тем, кто остался, что он есть на самом деле. Никак. Совсем никак. И тому подтверждение - его прожекты годичной давности, беспомощные и слабые теперь, но все так же считаемые революционными.

Кажется, они просто не знают, что такое революция. Ничего удивительного, что они не чувствуют ее, перемены, витающие в воздухе, перемены, которые неизбежно придут к ним. Не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра, но скоро, очень скоро. А они просто потеряли форму, забыли о необходимости постоянно поддерживать ее. Вот и останутся с тем, что имели когда-то, до того, как стать тем, кто есть сейчас, до начала новой России.

Елисеев высказал все, что хотел, и церемонно откланялся. Павел, чтобы снова не остаться наедине с собой, поспешил в кабинет, на ходу доставая из кармана мобильный телефон.

Главное дело он сделал, бумаги, принесенные Антоном в папке, а так же кропотливо собранные им самим, отправились по назначению в личный сейф Караева. Владелец не предполагал сменить на нем код, просто не подумал о такой возможности, которой воспользовался Павел. В силу того, что надеялся вернуться сегодня назад и продолжить свои изыскания о неблаговидных действиях племянника.

Все изыскания Вагита Тимуровича находились сейчас у Павла. Папку эту он не оставил в кабинете, взял с собой на заседание, вместе с прожектами. И теперь он возвращался в кабинет, с тем, чтобы завершить начатый процесс.

Домашний телефон Серафимы не отвечал, Павел ждал долго, за это время он успел дойти до кабинета и вынуть бумаги из папки. Тогда он позвонил на номер сотового телефона.

А в это время механически разделял скрепленные скобами листы по одному и аккуратно вкладывал их в тихо гудящий шредер. На стол сыпалась бумажная труха.

Серафима ответила моментально, после второго сигнала. Шум улицы, влившийся следом за сигналом соединения, заставил его напрячься.

- Ты далеко собралась? - он спросил напрямик.

- Нет.

- Куда, если не секрет?

Пауза. Серафима, должно быть, сама вела машину.

- А почему ты спрашиваешь?

- А все же, ты можешь сказать?

- Это столь необходимо?

Четвертый вопрос подряд. Он проиграл игру, ответив на него.

- Да, необходимо.

- К Алисе.

- Кто это?

- Тебя и это интересует?

- Слушай, ты ответишь мне или нет?! - он прокричал слова в трубку, с силой сжимая трубку. В ней что-то треснуло, Павел только тогда сообразил, что делает. И добавил немного спокойнее: - Это связано хоть как-то с Алексеем?

- Нет, никоим образом.

- Тогда зачем...

- Устала сидеть дома. Это верный ответ?

- Извини, - ему пришлось окончательно признать свое поражение. Он добавил: - У меня почти все готово. Вовремя я тебе позвонил.

Серафима молчала так долго, что Павел смог услышать ничем не прерываемый куплет из песенки, передаваемой по радио.

- Так ты успел? - спросила она хрипло. Не будь в тот момент Павел уверен, что разговаривает именно с ней, посчитал бы, что ошибся номером.

- Да, успел. Мои люди...

- Точно? - переспросила она.

- Абсолютно. Мои люди...

- Значит, Алексей... - Серафима не договорила, замолчав на полуслове. - Паш, когда всё это кончится? - устало спросила она. - Скажи, а?

Перед ним была прежняя Сима, ту, к которой он успел привыкнуть и которую приучил к себе. Та самая, что месяц назад звонила ему и просила помощи, умоляла о снисхождении к ее мукам. Та, чей голос не вызывал у него иных эмоций, кроме тех, что свойственны сильному мужчине перед слабой женщиной, к тому же столь нуждающейся в нем. Именно в нем.

И это несмотря на то, что Сима старше его, старше на пять лет. Возраст имеет огромное значение, особенно для того, кто так молод. И кто так хочет, чтобы его молодость не была столь заметна и не воспринималась столь однозначно. Как всеми остальными.

Кроме нее.

- Скоро, милая, - прошептал он. - Обещаю, очень скоро. Не волнуйся, не переживай, все самое главное уже позади, в этом не сомневайся. Я все сделаю сам, не переживай, я держу ситуацию под своим полным контролем. Все уже почти прошло. Осталось чуть-чуть подождать, совсем немного. Ты даже не заметишь, как все кончится.

- Я буду с тобой, - даже не услышал, почувствовал он. И ощутил новый прилив сил.

- Конечно, милая, - и добавил столь необходимые, столь часто повторяемые слова. Слова, что нужны каждой женщине. Особенно ей: - Я люблю тебя.

- Я знаю. Я тоже... - пауза, - тоже тебя люблю.

И в ту же секунду связь прервалась.

Наверное, предположил он, Сима попала в зону глушения сигналов мобильного телефона. Но перезванивать не стал. Он уже узнал все, что было необходимо. И это знание его успокоило и придало сил.