Бойся света - Стелла Так

– Демон так и не смог полностью вселиться в нее. Как было указано в отчете, часть его сущности была поймана мной, но Лор – принц Синдиката лордов-демонов. С самого начала у нас было мало информации о том, кто он и на что способен. Со временем нам удалось выяснить, что его способность к самоисцелению превосходит все, что я когда-либо видел у живых существ. Смею предположить, что эта способность перешла к Лиф, поэтому она и не умерла, после того как демон покинул ее тело, – ответ был четким и связным, но по лицам присутствующих я решил, что никого не убедил. Даже Лиф выглядела так, словно никогда ранее не приходила к такому умозаключению.

– Это абсолютно невозможно, – прошипела Габриела Халь.

Я смотрел в упор на Габриелу. Мне никогда не нравилась эта женщина. Все ее жертвы за время жизни синтоиста привели к тому, что она практически стала пустой оболочкой. Оболочкой, в которой пульсирует больше силы, чем дозволено. Почему она до сих пор член Совета, было невозможно объяснить. Эта женщина отказалась от всего человеческого внутри, и, на мой взгляд, сейчас она не сильно отличается от демона.

– Мисс Халь, вы же понимаете, что все не так просто, – возразил я. – Демоны так просто не появляются, разве что гомункулы, но и те выводились месяцами. Лиф Янг была рождена и оставалась человеком до нападения. Как она смогла стать демоном за такой короткий срок? Это абсурд.

Интендант приподнял бровь и вступил в разговор:

– Много в этом деле абсурдного. Но является ли Лиф Янг демоном и в какой степени, можно легко выяснить, – мужчина кивнул Эверсону, который тут же сделал шаг вперед. Не успел я вмешаться, как он достал из-за пояса иглу и воткнул ее в плечо Лиф. Глаза ее расширились, и она застонала от боли, когда Эверсон вгонял иглу все глубже, и вот уже ее кончик вонзился в спинку стула.

Крики Лиф я слышу не в первый раз, но сейчас мне казалось, что они резонировали с каждой частичкой моей души, окутывали волной, будили кипящий глубоко внутри меня гнев. Пробуждались припрятанные до поры эмоции, а желчь подымалась к горлу. Дыхание участилось, и я видел лишь две фигуры напротив. Эверсон стал стягивать с Лиф рубашку, чтобы мы все увидели подступающую кровь, медленно текущую по ее бледной коже.

Гнев все копился, превращался в непонятную склизкую, вязкую субстанцию, совершенно мне не принадлежащую. Мои мышцы разом напряглись, и я сделал шаг в сторону Эверсона за то, что он посмел дотронуться до Лиф. Вдруг кто-то крепко схватил меня за плечо. Крэйн удерживал меня крепко, до боли. Он сурово посмотрел на меня и покачал головой.

В тот же миг Эверсон резко вытащил иглу из плеча Лиф. Струя крови брызнула на пол и потекла по руке.

– Что бы ты ни задумал – не делай этого, – негромко сказал Крэйн. – Так ты ей не поможешь. Они вышвырнут тебя отсюда, и ты будешь бесполезен. Ей придется пройти через это сейчас.

Плотина внутри меня обычно прочно и надежно удерживала поток эмоций, но, когда она переполнялась, бороться с потоком было практически невозможно. Я бы утонул в нем, как беспомощный ребенок, который так и не научился плавать. Этого нельзя было допустить.

Пока я пытался сосредоточиться и не разнести комнату в щепки, рана на плече Лиф начала плавно заживать. Девушка почти лежала на спинке стула, беспомощно глядя на Эверсона из-под слипшихся от пота волос. Бледная, под глазами темные круги. Я поборол желание подбежать к ней и предложить все, что есть во мне и на мне, лишь бы не видеть этот голод в ее взгляде.

– В порядке? – тихо поинтересовался Крэйн. Я отрывисто кивнул, тяжело выдыхая через нос. Он похлопал меня по плечу. – Хороший мальчик.

И отошел от меня. Я оценил этот жест, понимая, что для него эта ситуация не менее неприятная. Как только суд завершится, ему придется провести несколько напряженных часов с Интендантом. Насколько я помню, последний раз они виделись около года назад, когда Крэйн разнес половину арены во время экзамена. Его пришлось вновь перевести на первый курс, потому что выгнать Парацельса невозможно. Никогда. После той встречи Крэйн снова ушел в двухнедельный запой. Нам с Зэро потребовались нечеловеческие усилия, чтобы заставить его протрезветь.

Несколько глубоких вдохов, и я смог вновь поднять глаза. Я скрестил руки перед грудью и успокоился.

– Судя по всему, самоисцеление – не ложь, – заявила Габриела, ухватившись за сиденье стула и чуть наклонившись вперед.

– Значит, она не человек, – сказал Руд.

– Тогда кто же она? – размышлял Интендант.

– Я предлагаю провести обряд экзорцизма. Или он уже был проведен? – спросила Габриела. Я напрягся.

– Думаю, в этом нет необходимости… – начал я, но Интендант уже утвердительно махнул головой.

– Давайте попробуем. Посмотрим, сколько демонической сущности в ней осталось.

Габриела вскочила с места, словно натянутая струна. Казалось, от нее остались одна кожа да кости. Я увидел пустой взгляд, лишенный каких-либо человеческих чувств или сострадания, ее черные четки, соскочившие с запястья в ладонь, и понял, что за этим движением последует пытка. Лиф старалась не показывать страха, но с каждым шагом синтоистки ее глаза распахивались все шире. Габриела протянула руку, но, прежде чем она успела что-либо сделать, я шагнул вперед и прервал ее:

– Можете сесть на место, Экзекутив Халь. Я сам проведу обряд, – я старался не смотреть в сторону Лиф. Она возненавидит меня за то, что сейчас произойдет. Пусть так, но я все сделаю намного быстрее, чем Габриела. Я несколько раз имел возможность наблюдать за ее работой, и каждый раз это было сущим кошмаром. К концу обряда от Лиф бы ничего не осталось. – Мисс Янг – моя ответственность. При необходимости я готов сам провести обряд экзорцизма. Если, конечно, нет причин для освобождения меня от обязанностей?

Я молча ждал. Мое отстранение возможно лишь в том случае, если против меня состоится трибунал. Для этого Габриеле Халь пришлось бы выразить вотум недоверия. До моего отстранения к Лиф никого бы не допускали, как и к документам по делу, поскольку для начала им потребуется определить взаимосвязь двух дел между собой. Суд бы затянулся, и ответ был бы получен не раньше, чем через неделю. Никто не станет ждать так долго.

Экзорцистка бросила на меня свой безэмоциональный взгляд и отступила на шаг, прежде чем дружелюбно ответить:

– Конечно, синтоист Чепеш.