Клуб «Везувий» - Марк Гэтисс

– Нет, мисс, – ответил инспектор. – Мертва.

IX. Ужас в картонном тубусе

Вот так обстоят дела. Мертва. Ее раздувшееся тело подняли из Темзы, и хотя крысы поработали над ее лицом, по платью, ридикюлю и найденным при ней личным вещам муж опознал тело. Как же это все было утомительно.

Бедняге Чудоу предъявили официальное обвинение в убийстве, и, пообещав все, что мог, я добился разрешения навестить его. Конечно же я не смогу уехать в Италию в такой момент, сказал я ему. И не успокоюсь, пока его доброе имя не будет восстановлено. Ну и тому подобная чушь.

Я пропустил свой корабль до Неаполя и позже, в тот же день, ускользнул, чтобы повидаться с аскетичным банкиром, мистером Летни Ноучем.

– Мистер Бокс, разве Скотланд-Ярд поручал вам это дело? – категорично прошипел он. – Не вижу причин, по которым вы смеете совать сюда свой чертов нос.

И мистер Летни Ноуч холодно посмотрел на меня; я сидел напротив него, в его уродливом, забитом мебелью норвудском доме. Я умоляюще простер к нему руки.

– Дело лишь в том, что я убежден в невиновности мистера Чудоу и его непричастности к этому преступлению и хочу помочь ему – я найду того, кто виновен в этом преступлении, и он предстанет перед законом. – Ноуч слегка кивнул, и я продолжил: – Вы не могли бы рассказать мне, как ваша жена стала посещать занятия мистера Чудоу.

Ноуч на мгновение задумался.

– Меня пришлось убеждать, мистер Бокс, и я не стыжусь в этом признаться. – Он положил руки на набалдашник трости и подался вперед, как священник за кафедрой. – Я считаю, что место женщины – рядом с мужем. Однако приятно, когда леди немного разбирается в музыке, французском… рисовании.

– Такое ощущение, что ваша жена училась на провинциальную гувернантку.

– Я всего лишь пытался ее уберечь, – огрызнулся он. – Ее дефект… ну, вы понимаете. Она бы не вынесла этих насмешек и того, что все отводят взгляды…

– Но в конечном итоге вы уступили, как бы это назвать, женской эмансипации.

Ноуч холодно посмотрел на меня.

– Она очень настаивала. Честно говоря, я был удивлен. Она никогда не интересовалась живописью. Но в конце концов я подумал, что перемены пойдут ей на пользу. – Он закрыл глаза. – Как я был глуп. Но в ней есть… было… какое-то упрямство, которое я очень хотел искоренить. Последствия той нездоровой вседозволенности, которую давал ей первый муж.

Я вздернул голову:

– Первый муж?

– Вольнодумец. Ей очень повезло, что он умер.

Я тяжело вздохнул.

– Насколько я понимаю, мистер Ноуч, нет причин полагать, что ваша жена просто так вышла из студии Чудоу вскоре после того, как вы покинули ее.

– И куда же она пошла?

– Куда вы не разрешали ей ходить раньше.

Бледное лицо Ноуча начало багроветь.

– На что вы, черт подери, намекаете?

Я успокаивающе махнул рукой.

– Всего лишь мысли вслух. Теперь, если это возможно – я понимаю, что сейчас оскорбить ваши чувства очень легко. – не могли бы вы рассказать, как ваша жена получила эти увечья.

– Полиция сказала мне, что… крысы…

– Нет, нет, старые увечья.

Лицо банкира было невозмутимо.

– Пожар.

– В дни юности?

– Да. Думаю, тогда ей было двадцать семь или двадцать восемь.

– Вы тогда не были знакомы?

– Боже милостивый, нет. Мы поженились два или три года спустя. На самом деле у нас вскоре должна была состояться годовщина свадьбы.

Он полез в жилетный карман и через мгновение достал оттуда маленький сверток из папиросной бумаги. Развернув его на столе передо мной, он достал скромно инкрустированные сережки.

– Это должно было стать моим подарком. Думаю, мне удастся потребовать деньги обратно.

Он слегка шмыгнул носом и убрал сережки в карман. Я продолжал гнуть свою линию:

– Как вы познакомились?

– Когда ее первый муж погиб за границей, моя фирма послала меня консультировать ее по финансовым вопросам. Мы… привязались друг к другу. Однажды я предложил ей выйти за меня замуж, и она согласилась. Это было весьма удобное соглашение.

Интересно, банковские ссуды в его изложении звучат столь же привлекательно?

Я вернулся домой и поразился, увидев Далилу, которая ждала меня рядом с домом, в брогаме.

– Вечыр, сыр. С прыветым от мистыра Рейнылдса. Он слыхал о быде мистыра Чудыу и спрашывыйт, можт ли как-ты пымочь.

– Весьма любезно с его стороны. Я очень рад видеть тебя в добром здравии, Далила. Позавчера ты заставила нас понервничать, знаешь ли.

Я открыл дверь дома № 9, а она слезла с козел.

– Не. Все ж знайт, что я быссмертныя, сыр. – И она смачно фыркнула. – Еслы не ытрезть мне голыву и не выгнать кол в сердцы, я ыще пыкопчу небы пару лет.

Мы вошли, а через мгновение я резко остановился, потому что мощная рука Далилы преградила мне путь, Дверь гостиной была приоткрыта. Что-то не так.

– В чем дело? – прошептал я, озираясь по сторонам.

Далила наклонилась и подобрала картонный тубус, лежавший на пробковой циновке в коридоре. Один конец тубуса был странным образом деформирован, как будто его разодрали зубами.

Моя Домработйица сделала шаг вперед, затем махнула рукой, и мы тихо вошли в комнату.

Я замер. На полу в окружении разбросанных писем покоилось тело почтальона в мундире – он выбыл, как адресат, в самом буквальном смысле.

– Нычво сыбе! Тольк гляньть на рожу-то! – выдохнула Далила. Кожа на лице почтальона вздулась и ужасно воспалилась – к тому же она была черной, почти как его ботинки. – Думыйте, ыго сыседский фыраон впыстил?

Я кивнул:

– Скорее всего. Я кое-что ожидал увидеть. Ага. Должно быть, вот оно.

В руках, искореженных, как ржавые ключи, почтальон сжимал квадратный сверток, обернутый в коричневую бумагу.

– Отойди, – скомандовал я, опускаясь на колено, чтобы изучить тело. – Ага!

На правом запястье имелись два прокола, и кожа вокруг них покрылась мерзкими волдырями.

– Что-то его укусило, – прошептал я.

Далила посмотрела на труп.

– Думыйте, ыно было в трубке? – Сложив руки на груди, женщина с беспокойством оглядела комнату. – Что б тым ни было, – шепнула она, – ыно, скырей всыго, ыще тут.

– Без сомнения.

Я посмотрел на турецкий ковер. В полумраке всякая тень напоминала свернувшуюся змею.

– Оставайся на месте, Далила, – пробормотал я. – Я пройду через комнату и открою шторы. Тогда мы сможем получше разглядеть эту штуку…

– Не двыгтесь, сыр! Радь всыго свытого, не двыгтесь! – в ужасе выдохнула Далила.

Предупреждения мне не понадобились – я уже и сам почувствовал, как что-то отвратительно щекочет мою ногу. Застыв на месте, я ухитрился опустить глаза и мельком взглянуть на это существо, но в полутьме был виден только шипастый силуэт длинною примерно в фут. Существо продолжало неумолимо карабкаться по моей икре.

– Что ж делыть-то? – прошипела Далила.

Я закатил глаза:

– Сними с меня эту проклятую дрянь.

Непроизвольно вздрогнув, я попытался не закричать, когда тварь снова зашевелилась и доползла до моего бедра.

– Свет! – прошептал я.

Кивнув, Далила неуклюже подошла к окну и осторожно подняла шторы. Комнату залил молочный свет.

Крик отвращения, который вырвался у Далилы, не особо помог мне справиться со страхом.

Я рискнул посмотреть вниз. В мою ногу вцепилась (иначе и не скажешь) самая отвратительная тварь из всех, что я когда-либо видел. Нечто среднее между скорпионом и сороконожкой, желтовато-коричневого цвета, ее панцирь тускло поблескивал, как янтарные четки на нитке. Ее голова, из которой росли свирепые жвала – без сомнения, именно ими она и убила почтальона, – медленно двигалась из стороны в сторону и подрагивала. У меня по спине поползли мурашки.

– Что эты? – закричала Далила.

– Не знаю! Мне плевать! – умудрился выдавить я сквозь сжатые губы. – Но у нас есть одно преимущество.

– Кыкое?

Я продолжал смотреть на эту насекомообразную мерзость. При ее прикосновении каждая часть моего тела замирала от ужаса. Я делал все, что мог, чтобы не схватить тварь и не отшвырнуть подальше.

– Думаю, тварь слепа, – прошипел я. – Нам нельзя ее… тревожить.

Далила медленно кивнула:

– Где вашы трость? Я б мыгла ее сшыбить.

– Нет! – Я с трудом сглотнул, пытаясь не выдавать волнения. – Она укусит меня раньше, чем ты ее достанешь, тупица! – Тварь снова начала двигаться – ее дергающиеся конечности омерзительно шуршали по ткани моих брюк. – Подойди сюда, – осторожно сказал я. Далила послушалась. – А теперь… встань у меня за спиной…

У меня на бровях повисли капли соленого пота.

Далила заняла позицию – примерно в десяти дюймах от меня.

– Что тыперь? – спросила она высоким сиплым голосом.

– Теперь ты должна снять с меня брюки.

– Ы?

Я попытался выровнять дыхание. Тварь поднялась еще выше – теперь она практически гнездилась у меня в паху.