Первым делом самолёты - Шведова Лада

Руслан, конечно, казался терпеливым малым, но кто его знает?

Они слишком мало знакомы. Пока.

Юля подала ему руки, он осторожно подтянул ее наверх, крепко придерживая за предплечья. Ее замотало во все стороны сразу, точно осинку в буйный ураган, а неуправляемая доска поехала вперед и вправо.

– Встань на пятки! – приказал Руслан. – Да, вот так! Чувствуешь? Доска цепляет склон и перестает скользить. Это называется задний кант. Если перевернешься лицом к склону, то тормозишь передним – доска точно так же зацепится. Пока все понятно?

Юля неуверенно кивнула, про канты она уже слышала.

Далее Руслан объяснил ей про колени (не выпрямлять до конца), ведущую ногу и езду начального уровня – «елочкой» на переднем канте и заднем. Потом насыпал еще понятий вроде «кантоваться» (понтоваться, блин!), «поймать кант», «орех», «аквалангист», «скорпион», «телевизор», «повесить полотенце»… Кажется, последнее он объяснял уже смеха ради, пытаясь Юльку развеселить. И опять она заметила, что Руслан-то умеет пошутить… и побесить.

– Мы едем или болтаем? – взвилась она. – Исполнить «телевизор» мне все равно не светит… примерно никогда. Трамплины меня не интересуют, я же этот… «орех».

– Ты быстро ориентируешься.

– Было бы в чем… Это далеко не авиационный английский.

– Который еще проще, – поддакнул Руслан и сказал уже серьезнее: – Я хотел дать тебе время привыкнуть, ноги не сразу адаптируются под неудобное положение и поначалу может быть странно, но потом ты перестанешь это замечать. Если готова – поехали.

И они поехали… хотя, как поехали? Поползли.

Конкретно Юля ползла с отвратительным скрежетом, снег под ней выдавал просто немыслимые звуки. Руслан держал ее за руки, ехал спиной к спуску и ловил, стоило ей податься вперед. Сам при этом даже не шелохнулся ни разу, словно не на доске стоял, а на своих двоих. Или был не человеком, а скалой – надежным и недвижимым.

Постепенно Юля расслабилась и смогла проехать первые метры, уже не цепляясь за опору столь отчаянно. В конце склона попросила Руслана ее отпустить: перепада высот почти не было, страха упасть и разбиться тоже. Юля ехала на заднем канте с черепашьей скоростью, которая казалась ей сумасшедшей, и обмирала от восторга. Поймав взгляд Руслана, она… нелепо споткнулась и сама не поняла, как оказалась на снегу.

– Это называется «поймать кант», – сообщил Руслан, поднимая ее на ноги. – Такое надо прочувствовать… и лучше как раз с твоей скоростью. Если ехать быстро, то разбиться можно здорово, и ничего поделать не успеешь.

Потом они ехали на подъемнике, болтали о всяком и спускались снова. И так много-много раз, пока Юля не освоила злополучную «елочку». Стемнело, загорелись фонари. Оказалось, прошло много часов. Время пролетело незаметно, но вместе с тем ощущалось в больных мышцах и усталом теле. Правда, едва Юля избавилась от доски и ботинок, ей показалось, что она парит, настолько легко стало передвигаться.

– Боже, это отдельный вид удовольствия, – сообщила она, закатив глаза.

– Это только начало, – невозмутимо ответил Руслан.

Юля скосила на него подозрительный взгляд, но лицо парня было привычно серьезным, никакой тебе иронии или смешинок в глазах. Но Юле почему-то всегда чудились всякие полунамеки… или ей хотелось, чтобы это были они. Потому что Руслан Владимиров… ну мог же позволить себе чуть больше! Тем более после его признания в любви. Но он всегда действовал не так, как Юля привыкла. Это она уже поняла.

Они сели в небольшом баре при горнолыжке, Руслан настоял на глинтвейне.

Кроме них там были еще люди, и все выглядели презабавно – кто в термобелье, кто во флисках и тяжелых штанах, с мятыми волосами, алыми щеками… Юля сразу перестала переживать о своем внешнем виде. Правда, увидев Руслана, начала снова – черная термоводолазка эффектно обхватывала его крепкий торс и выгодно контрастировала со светлыми волосами, которые были в беспорядке, но идеальном. Далеко не мятое гнездо, как у большинства катальщиков.

Глинтвейн пошел на пользу и хоть немного расслабил.

Руслан тоже улыбался чаще обычного, поглядывая на Юлю. Если бы существовало понятие «серьезная улыбка», то мастером по ее исполнению был бы определенно Руслан Владимиров.

– Почему ты живешь в третьей общаге? – Этот вопрос ее давно интересовал, ведь туда студентов не селят. Даже таких мажоров, как Эдик Исаев. Хотя Эдик, кажется, и не пытался туда попасть.

Плечи Руслана заметно напряглись, он уставился в полупустой бокал:

– Чтобы не жить с отцом.

– У вас плохие отношения? Не отвечай, если не хочешь…

– Нормальные отношения.

Юля поспешила сменить тему, но былая непринужденность пропала.

Вскоре они собрались и отправились в сторону университета.

Глава 17

Первым делом ректор

Во вторник Юлю вызвали не куда-нибудь, а к самому ректору на разговор. Опять через дежурного, только в этот раз ректор ожидал ее в административном здании в своем кабинете.

– А ты крута, Юльчик, – не смог промолчать Игорь Дюжев. – Некоторые записываются к Русаку на прием за месяц, а тебя он сам добывает. Скоро и дорожку ковровую расстелет…

– Заткнись, а? – не выдержала она. – Между прочим, все проблемы начались из-за вашего видео.

– Какого видео?

– С физруком!

– А, забыл уже… И что за проблемы? Уволили урода, и поделом.

Юля не стала ничего объяснять, все равно Дюжев не поймет. У него принципиально иная логика, мол «На что тут злиться? Мы же ради тебя расстарались, Юльчик! Защитили, такие мы отважные защитники! И теперь нашу девчонку не обидят всякие там хамоватые физруки». А остальное – детали, главное-то, что все получилось как надо. План такой, что сам Шерлок бы вздрогнул от его хитрости.

И даже вызовы к ректору для них – это внимание. Прикольчик даже, ведь Русак такой потешный! Шутки шутит, и вообще, мировой мужик… И, наверное, с парнями вроде Дюжева так оно и есть, а вот у Юли от одного вида ректора поджилки тряслись. Этот взгляд его жуткий, лицо вечно красное… и нарочито вежливый тон, который пугал больше любого хамства. Она даже отчима своего так не опасалась, как Русакова, ведь в его руках, считай, ее будущее, ее мечта.

До приемной она добралась на ватных ногах.

Секретарь попросила ее присесть на диванчик и дождаться, когда Сергей Валентинович освободится. Ждать пришлось минут тридцать, которые показались Юле вечностью. Что она только не успела надумать про эту встречу! Она и вспотела, и побледнела, потом покраснела, а еще начала мерзнуть… а ведь психолог на ВЛЭКе[2] даже отметила Юлину высокую стрессоустойчивость. Просто тут сказался накопительный эффект: когда там началась история с физруком? Примерно месяц назад? Вот с тех пор Ветрова и ждала выволочки или чего-то похожего.

– Можете пройти, – сообщила секретарь холодным тоном.

Юля кивнула и все на тех же ватных ногах прошествовала к Русаку на ковер. Во всех смыслах «на ковер» – тот и правда лежал в его кабинете перед столом. Причем такой допотопный, какой уже не встретишь в кабинетах у современных начальников. С новеньким ремонтом, дорогим дубовым столом и окном в пол он смотрелся особенно грустно и здорово отвлекал на себя внимание, Юля каждый раз на него пялилась.

– Присаживайтесь, курсант Ветрова, – Русак указал на череду стульев по другую сторону ректорского стола. Юля послушно упала на один из них.

Сергей Валентинович не спешил начинать разговор, сидел и тыкал в планшете, позволяя Юле насладиться всеми ковровыми узорами. Он всегда так делал – тянул время, словно ему больше заняться нечем. Это, похоже, свойство натуры такое. У Ветровой в школе классным руководителем был математик, вот он поступал точно так же: вызывал к себе и тянул, тянул… А иногда собирал класс и тоже как затянет паузу перед всеми, и попробуй пикни! Это хорошо нагнетало напряжение, когда они были помладше, но потом математик растерял авторитет… в отличие от Русакова, перед которым Юля трепетала достаточно, чтобы получасовое ожидание и все эти паузы успели ее порядком достать.