Чертов дом в Останкино - Добров Андрей Станиславович

5. Тайна Сухаревской башни

Москва. 1794 г.

Здание Благородного клуба только недавно перестроили, и оно славилось своим огромным колонным залом, куда на балы съезжалось не только все московское дворянство, но и помещики окрестных городов. В тот вечер бала не было, и потому большая зала с огромной статуей матушки Екатерины у дальней стены пустовала – люстры были погашены, тяжелые двустворчатые двери притворены. Впрочем, Крылова этот зал не интересовал – он сразу направился в столовую, где заказал плотный ужин с блинами и нежным поросенком, начиненным кашей. Потом взглянул на часы – до одиннадцати оставалось еще два часа. Крылов, отдуваясь, встал и направился в комнаты, где шла карточная игра. Лакей открыл перед ним дверь, и Иван Андреевич оказался в просторной зале со столиками, за которыми сидела самая разношерстая публика – из тех, кого не пускали в Английский клуб. По традиции число его членов не должно было превышать трехсот человек. В этом члены Английского клуба были похожи на Леонидовых спартанцев – впрочем, этим сходство и ограничивалось, потому как обстановка в клубе была совершенно не спартанская. В Благородном же клубе членство не ограничивалось числом – достаточно было только иметь дворянское достоинство. А уж московское дворянство было намного многочисленнее петербуржского. Отличалось оно также и свободой нравов, склонностью к вольнодумству и лени. Именно поэтому в Москве все новые и смелые идеи становились известны и приживались намного скорее, чем в столице. Если в Петербурге парижскую смуту попросту не замечали – о ней не писали ни в журналах, ни в «Ведомостях», то в Москве живо обсуждали все последние новости из Франции. Они вызывали интерес еще и потому, что Петербург был вотчиной русской англомании, в то время как Москва тяготела ко всему французскому. Общество разделилось на два лагеря – одни сокрушались о гибели прекрасного мира, где изящество и легкость жизни были возведены в абсолют. Таких было большинство. Другие, наоборот, с вниманием ждали осуществления самых смелых идей Просвещения. Впрочем, и те и другие с чувством превосходства утверждали, что революция возможна только во Франции, а вот у нас, да еще и под мудрым руководством матушки-императрицы…

Крылов подошел к столику у стены, где играли в фараона. Банкомет – пожилой господин в темно-лиловом кафтане и сером камзоле – сидел на стуле чуть боком и лениво смотрел на крепыша в белом парике и с черными усами. Тот, похоже, был из военных, держал спину прямо, говорил громко, косичку оплел муаровой лентой, но одет был в мышиного цвета кафтан. От него сильно пахло дешевыми духами.

– Ну что? – спросил банкомет. – Вы изволите сделать ставку?

Крепыш распечатал колоду, лежавшую перед ним, и пока Крылов усаживался на свободный стул за его правым плечом, просматривал карты, быстро перебирая их. Наконец он остановился на тройке червей, вынул из кармана три монеты и бросил их на стол.

– Куш! – сказал крепыш и положил выбранную карту перед собой рубашкой кверху.

Банкомет вздохнул, распечатал свою колоду и начал метать направо и налево.

Крылов вынул из своего кармана предпоследнюю сигару императрицы. Тут же подошел лакей с зажженной свечой и дал прикурить.

– Стой! – вдруг крикнул понтер.

Тройка червей из колоды банкомета легла налево. Крепыш перевернул свою карту.

– Ваша тройка взяла, – сказал банкомет и кинул на скатерть свою часть банка. – Будете продолжать?

– Да! – ответил крепыш и, повернувшись к Крылову, заметил: – Чудесный запах! Угостите?

– Увы, – ответил Иван Андреевич. – Последняя! Если вы знаете, где я могу купить еще, с удовольствием угощу и вас. Я только сегодня из столицы, в Москве давно не был.

– Я и сам не здешний, – весело улыбнулся в усы крепыш, глядя на Крылова серыми, слегка навыкате глазами, – Крюгер! Антон Михайлович! Но ничего, дайте мне полчаса, и я скажу, где в Москве можно купить хорошие сигары.

Он снова углубился в изучение карт, выбрал семерку крестей и кивнул банкомету. Крепыш выиграл и на этот раз.

– Есть ли у вас своя система? – спросил Крылов заинтересованно.

– Нет, – беззаботно ответил Крюгер и положил на стол рубашкой вверх даму пик. – Какая система! Я играю всегда только три карты, причем одни и те же.

– И выигрываете?

Банкомет начал метать направо и налево. Крепыш не отвечал, внимательно следя за картами. Дама пик легла направо. Крюгер выругался, встал и перевернул свою карту.

– Продул! – сказал он громко. – Моя дама бита!

– Желаете отыграться? – спросил банкомет.

– Нет. На сегодня довольно.

– Я, – сказал Крылов, – я желаю играть!

Он пересел на стул Крюгера. Лакей подал ему нераспечатанную колоду. Крепыш занял прежнее место Ивана Андреевича и теперь оказался у него за плечом. Крылов распечатал колоду и нашел тройку червей. Потом бросил на стол золотой червонец.

– Однако! – послышался голос крепыша. – Только было непонятно, чему он удивился – величине ставки или тому, что толстяк ставит по его же системе.

Банкомет принял куш и начал метать. Тройка легла налево.

– А! – обернулся Иван Андреевич к своему новому знакомцу.

Следующая ставка его была на семерку крестей – она тоже выиграла.

Третья ставка составляла уже восемь червонцев. Крылов спиной почувствовал, как кольцо вокруг их столика начало сужаться. Те, кто не был занят игрой, прослышав о высокой ставке, подходили и перешептывались между собой.

Иван Андреевич распечатал третью колоду и начал выбирать. Он чувствовал, что Крюгер нащупал две верные карты, но его третья дама оказалась предательницей. Тут требовалось что-то более основательное. И Крылов положил перед собой червонный туз.

Пожилой банкомет метал на этот раз медленно, чувствуя всю значительность момента. Шепот вокруг стих – толпа с напряжением ждала финала. Наконец банкомет выкинул туз червей – налево!

– Есть! – возбужденно сказал Крылов и предъявил карту.

Толпа разом выдохнула.

– Черт! – крикнул Крюгер. – Туз!

Крылова охватило радостное возбуждение – под приветственные возгласы зрителей он сгреб монеты и отделил от них четыре червонца. Грузно обернувшись, он протянул их Крюгеру.

– Берите. Первые две карты подсказали мне вы.

У него и так оставалось 760 рублей, которые ему принес счастливый туз. Крюгер, не ожидавший такого поворота, взял деньги и предложил тут же обмыть выигрыш. Крылов заказал три бутылки шампанского, угостив и банкомета, и нескольких зрителей наиболее приличного вида. Потом он отошел на диван и закурил последнюю оставшуюся сигару. Крюгер моментально подсел к Ивану Андреевичу.

– Послушайте, счастливец, – сказал он. – Сейчас поздно, а вы при большом куше. Я готов проводить вас до места, где вы остановились. Ночью на улицах опасно, несмотря на рогатки и караул. Тут есть такие закоулки, где просто глаз выколи.

– Ничего, – отмахнулся Крылов. – Я поселился неподалеку, а у входа меня ждет… экипаж.

Но Крюгер не отставал.

– Вы путешествуете, – сказал он упрямо. – Вам нужна охрана. Я служил в драгунах, умею обращаться с палашом и пистолетами. Многого не попрошу, зато вы будете чувствовать себя в безопасности. У меня есть лошадь.

Крылову не понравилась навязчивость нового знакомца.

– Еще раз говорю вам, я не нуждаюсь в охране.

– Черт побери! – сказал Крюгер. – В жизни не встречал более упрямого писателя. Разрешите услужить вам.

Иван Андреевич мигом похолодел.

– Откуда вы знаете, кто я? – спросил он. – Не припомню, чтобы представлялся вам.

Крюгер поморщился.

– Я… – начал он, потом осекся, но быстро нашелся с ответом: – Я знаю вас.

– Откуда?

– Видел в Петербурге.

– Где?

– Не важно.

Крылов резко встал.

– Прощайте, – сказал он. – И прошу более меня не беспокоить.

Он вышел из клуба, жалея о тех четырех червонцах, которые так легкомысленно отдал этому прохвосту. Похоже, что Крюгер был еще одним шпионом, только чьим?