Чертов дом в Останкино - Добров Андрей Станиславович

Наконец, когда уже стало темнеть, за поворотом показался высокий забор с воротами. Сзади на горе курились трубами домики деревни Хохштайн. Ехавший впереди остановил лошадь у ворот, соскочил на землю и с трудом открыл одну створку, пропуская товарищей.

Офицеры ввалились в таверну, снимая и отряхивая шапки. Высокий с безусым строгим лицом крикнул на ломаном немецком, чтобы лошадей отвели в конюшню, вытерли досуха и насыпали овса. Потом все четверо прошли к большому столу у очага, скинули шубы и расселись по лавкам, переговариваясь между собой тихо на своем языке.

Хозяин послал сына к лошадям, а сам подошел, заложив руки за спину.

– Что же господа поехали в такую метель? – спросил он укоризненно. – Переночуйте у нас. Завтра к утру лошади отдохнут, двинетесь дальше.

– Принеси мяса и горячего вина, – приказал говоривший по-немецки. – И хлеба побольше.

– Вы венгры? – спросил трактирщик.

– Нет, – коротко ответил офицер, показывая, что не расположен болтать с хозяином трактира.

Тот пожал плечами и отошел от стола. Его жена, дородная Эльза, принесла с кухни большую сковородку жареных колбас для компании, прибывшей двумя часами ранее – тоже офицеры, только из Вены. Впрочем, был с ними и один штатский, хотя он тоже был похож на военного, только сменившего мундир на кафтан.

Капитан Румянцев проводил взглядом сковороду и тогда приметил в темном углу компанию венцев, старательно не смотревших в их сторону. Наклонившись к товарищам, он тихо сказал:

– Сдается мне, нас тут ждут. Не знаю, как они унюхали. Но будьте готовы.

Один из его подчиненных кивнул. Румянцев заказал трубки с табаком. Трубки явились вместе с чайником вина, но капитан запретил пить натощак, чтобы не захмелеть. Он нервничал и время от времени поглядывал в сторону венцев, которые тоже перешептывались и исподтишка бросали на русских короткие острые взгляды. Только человек в кафтане не обращал внимания на новоприбывших. Он сидел у полузанесенного снегом окошка и смотрел на улицу. На столе лежали его руки – в перчатках. Вдруг Румянцев увидел, как этот человек встал, накинул лежавший рядом овчинный полушубок и быстро вышел наружу.

Сделав равнодушное лицо, Румянцев встал и громко, не смущаясь, спросил у хозяина, где отхожее место. Потом как был, не надев шубы, вышел наружу и, встав прямо под снегопадом, за угол дома, различил в снегу большую карету на полозьях, окруженную всадниками. Человек из таверны, приоткрыв дверь экипажа, о чем-то переговаривался с тем, кто сидел внутри.

– Русские уже здесь, – говорил Гуго вице-канцлеру, кутавшемуся в соболью шубу. – Я отобрал головорезов, соскучившихся по хорошей драке. Но все они – дворяне, так что у русских не будет никакой возможности отказаться от потасовки.

– Очень хорошо, – кивнул фон Шенборн. – Теперь садись ко мне.

– Но… – начал Гуго. – Я могу тут понадобиться…

– Ты нужен мне в Эренборге, если царевич заупрямится, – отрезал вице-канцлер. – Обстоятельства изменились.

Гуго беспокойно оглянулся на дверь таверны, но ослушаться хозяина не посмел. Он нырнул в карету и закрыл дверь, усевшись напротив фон Шенборна. Экипаж тут же дернулся и покатил.

– Помните того важного русского, что прибыл инкогнито? – спросил вице-канцлер. – Это некто Петр Толстой, личный порученец русского царя. Он действует решительно, не жалея средств. В один день добился аудиенции у императора Карла и вручил ему письмо от царя. Наш император… – Он помолчал, подыскивая подходящее слово, а потом махнул рукой в толстой перчатке. – Похоже, наш император несколько перепугался. Хотя тон письма уважительный, но Петр не завуалированно намекает, что в случае отказа допустить его посланника к царевичу дело может кончиться военными действиями. На словах же Толстой передал, что ему известно местонахождение Алексея. И он просит допуска в крепость Эренборг. Несомненно, русские офицеры посланы им, чтобы предупредить наше намерение перевезти русского царевича. Проследить, куда мы его отправим.

Гуго кивнул.

– Так что, если твои головорезы упустят русских или по крайней мере не задержат их хотя бы на сутки…

Фон Шенборн покачал головой.

Румянцев вернулся в таверну и тут же увидел, как один из венцев направляется к столу, занятому русскими. Венец возмущенно кричал, что варвары недостойны сидеть в одной комнате с офицерами Империи. И что раз они не хотят пить за здоровье императора Карла, то он, Георг фон Зайден, вобьет им бокалы в глотки. Его товарищи уже выбирались из-за стола, хватаясь за рукояти палашей.

– Что вы желаете? – громко спросил Румянцев.

– Драться! – крикнули сразу два австрияка.

– Здесь? – спросил Румянцев, обводя помещение таверны рукой.

– Боже мой! – выскочил между ними хозяин таверны. – Господа! Если вы намерены драться, то к вашим услугам прекрасный двор. Я велю вынести туда стол с вином.

Румянцев быстро взглянул на него – похоже, тут всё было уже заранее подготовлено. Засада.

– Хорошо, – спокойно сказал русский капитан. – Хотя в нашей стране дуэли запрещены, драться мы любим.

Он подошел к своим офицерам и что-то тихо им сказал. Они молча кивнули и встали из-за стола.

– Победивший оплачивает все, как за живых, так и за мертвых, – предложил Румянцев хозяину таверны.

– Хочешь нас разорить? – спросил венец, начавший ссору.

– Ерунда, Георг, – отозвался его коренастый товарищ с рыжими усами. – Мы срежем кошельки с их поясов!

– Шубы долой! – крикнул в ответ Георг. – Мы не успеем замерзнуть.

Австрияки вывалили во двор и выстроились у стены, ожидая своих противников. Русские вышли следом. Они надели шубы, как будто вовсе и не собирались драться, а просто хотели посмотреть на чужую дуэль. Георг фон Зайден переглянулся со своим рыжеусым товарищем и расхохотался.

– Ну что же! – громко крикнул он. – Так вы больше похожи на медведей. Когда мы зарубим вас, то снимем и эти шкуры.

Он выхватил свой палаш. Его товарищи сделали то же самое.

– Давайте! – заорал Георг. – Покажите нам ваши зубочистки.

В ответ стоявший перед ним русский вынул из-под шубы пистолет. Георг фон Зайден от возмущения замер на месте.

– Это еще что такое! – крикнул он. – У нас дуэль.

Соперник, не отвечая, спустил курок. В тишине резко грохнул выстрел, эхо пошло гулять среди склонов. На месте лица у венца образовалась кровавая каша, и он рухнул, пропитывая снег кровью, от которой шел густой пар. Потрясенные австрияки с ужасом смотрели, как остальные русские поднимают свои пистолеты – по два у каждого.

– Убийство! – закричал рыжеусый. Загрохотало, и он отлетел к стене. Все было кончено в несколько секунд.

– Петька, – сказал капитан Румянцев. – Добей, кто живой.

Один из офицеров с кинжалом начал обходить мертвых, нанося каждому точный и быстрый удар в сердце.

– Дурачье, – сплюнул капитан Румянцев. – Дуэлянты паршивые.

Они вернулись в таверну и некоторое время в молчании ужинали.

– Где трактирщик? – спросил тот, кому капитан поручил проверить убитых.

– Сбежал, наверное.

Еще через несколько минут Румянцев вдруг дернул головой.

– Тихо!

Он напряженно вслушивался в тишину.

– Что?

– Лошади.

Петр вскочил и исчез за дверью. Его ждали в напряженном молчании. Наконец Петька вернулся – весь покрытый снегом и растерянный.

– Нет лошадей!

– Сука трактирщик! – зло процедил капитан. – Следы остались?

– До задней калитки и чуть дальше – но там же снег валит. Если даже прямо сейчас выйдем, скоро потеряем.

Румянцев кивнул.

– Тогда ночуем здесь. Завтра пойдем в деревню. Будем допрашивать местных. Либо найдем наших лошадей, либо заберем местных.

– А с мертвяками что? – спросил успокоившийся Петр. – Оставим? Так завтра будем о них спотыкаться.

Румянцев нехорошо прищурился.

– Сбрось их в колодец. Если трактирщика и не найдем, так хоть подарочек ему оставим, на память о себе.