Зов пустоты - Максим Шаттам

смотрел на нее, жуя бутерброд. Он был гораздо выше Людивины, и она вдруг ощутила себя совсем маленькой – непривычное для нее чувство. Чем-то смущал пристальный взгляд этого человека, его поза.

– Давайте пройдемся, – скомандовал он, указав на дорожку.

Людивина осознала, что с тех пор, как он появился в ее кабинете, она только и делала, что ставила его на место. Не слишком-то достойное поведение. Она решила быть откровенной:

– Извините, если я не кажусь вам дружелюбной, просто… вы явились без предупреждения, вас нам навязали, а мы так обычно не работаем.

– Я все понимаю. Это никому не нравится. Я сделаю все для того, чтобы мое присутствие вам не мешало.

– Будете просто наблюдать?

Таллек качнул головой:

– Скажем так… я буду выполнять ваши указания, но, если потребуется, позволю себе брать дело в свои руки.

– А я думала, это я заказываю музыку.

– Именно так, за исключением деликатных ситуаций, относящихся к моей компетенции.

– Не обижайтесь, но я не уверена, что мое начальство это позволит.

– Не обижайтесь, лейтенант, но ГУНЖ и Леваллуа уже обо всем договорились. Это исключительный случай, временное сотрудничество в интересах всего государства. Кстати, «сотрудничество» означает, что в нем активно участвуют обе стороны.

Людивина откусила три куска сэндвича подряд, пытаясь скрыть раздражение. Проглотив свою порцию, Таллек прервал воцарившееся молчание:

– Я читал ваш послужной список. Впечатляет.

– Везет вам. А я о вас ничего не знаю. Таллек – это хотя бы настоящая фамилия?

– Почему вы спрашиваете? Конечно, это…

– Вы из спецслужб, вот почему.

Он коротко и сухо рассмеялся:

– Не стоит верить всему, что показывают в фильмах. Меня и правда зовут Марк Таллек, я немного старше вас, разведен, детей нет, родился в Ренне, магистр права. Поступил на службу в полицию, был офицером, а затем попал в ГУВБ, где занимаюсь в основном делами радикалов, как вы уже поняли. Иными словами, классическая биография. Ничего особенного. Теперь вы имеете некоторое представление обо мне.

– Если только все это правда…

Таллек замер.

– Прошу вас, давайте не будем вот так начинать, – нервно бросил он. – Я вам буду говорить только правду. Всегда. Скорее умолчу о чем-то, чем совру. Если это случится, то в общих интересах либо потому, что у меня нет выбора. Но я всегда буду с вами честен. Я вам не враг.

Людивина долго изучала его лицо. Затем медленно кивнула:

– Хорошо. Я обещала себе больше не строить с мужчинами отношений, основанных на неискренности. Наверное, это относится и к вам.

Таллек усмехнулся:

– А вы прямолинейны.

Они пошли дальше.

– Что еще у нас на повестке дня? – осведомилась Людивина.

– Вы ведете дело, вы и скажите.

– Я хотела собрать данные об окружении Лорана Брака и его жены. Сможете нам помочь? У вас есть все досье, и в ГУВБ явно имеется единая компьютерная база данных…

Таллек быстро покачал головой:

– Нет. В лучшем случае я могу подтвердить ваши сведения или задать верное направление, чтобы вы сэкономили время. Но вы не получите доступ к СОВе, она работает только на нас.

– К сове?

– К нашей базе данных. «Сбор и обработка внутренних данных для обеспечения безопасности территории и соблюдения интересов государства».

– Ясно, – сказала Людивина, смиряясь с разочарованием. – В любом случае у меня есть прокурор, который будет следить за расследованием по телефону.

– Прокуратура по борьбе с терроризмом не возьмет дело, договорились?

Людивину смутило, как пылко Таллек задал ей этот неожиданный вопрос.

– Э-э, нет, на данный момент ни о чем подобном речи не было. У вас с ними какие-то проблемы?

– Вовсе нет. Мне бы хотелось, чтобы это дело оставалось в тени, пока нет повода для волнения. Мне проще работать, если у меня развязаны руки.

Людивина не совсем поняла, что он имеет в виду, и просто продолжила:

– Прокурор не хочет, чтобы мы проверяли все образцы ДНК, собранные вокруг тела, на это нет денег. В особенности если жертва – наркоман, а он, похоже, думает именно так. Он разрешит сделать несколько анализов, если я их обосную, но раз уж у меня всего пара джокеров, мне нельзя ошибиться, так что подожду. Как только первичное расследование завершится, дело перейдет к судье, и уже он будет решать, что нам делать или не делать, но не раньше чем через две недели. Запустить всю процедуру – тоже небыстрое дело. Но мы не станем сидеть сложа руки. Займемся телефонными разговорами Браков. Я попросила узнать, есть ли камеры наблюдения в зоне, где нашли тело, или хотя бы у спуска к путям, но вряд ли что-то найдется. Не знаю, как там у вас все работает, но если бы вы намекнули нашему прокурору, что не помешает дополнительное финансирование…

– Кажется, мы друг друга не поняли: для прокурора это дело ваше, я не буду в него лезть.

Людивина вытаращила глаза:

– То есть? С точки зрения закона…

– Если будет повод, прокурор со мной встретится, но ГУВБ работает не так, как вы. Я передаю дела мировому судье, только если нахожу что-то серьезное, потому что моя деятельность хранится в полнейшей тайне. Пока я не сочту нужным обратиться в суд, я работаю сам, на своих условиях, без связи с судьей. Я действую тихо – так быстрее и эффективнее. Отчитываюсь только перед непосредственным начальством. Вот почему хотелось бы, чтобы прокурор не узнал обо мне без крайней необходимости. Как только я официально окажусь в этом деле, все сильно усложнится. Поймите, мы в ГУВБ обычно действуем самостоятельно и обращаемся к судьям, лишь когда требуется ордер на арест. Тогда колеса судебной системы начинают вращаться, и наша тайная деятельность выходит на поверхность. С этого момента дело уже не в нашей компетенции, а в компетенции юстиции, и мы исчезаем.

Людивина медленно кивнула, словно пытаясь до конца осознать услышанное.

– Ясно. Но я-то должна отчитываться перед судом согласно четким инструкциям, так что не ждите, что я стану их нарушать. Договорились?

– Естественно.

Доедая обед, они бродили по этому лесному уголку на востоке столицы, пока не вышли к мосту над глубокой траншеей, старым заброшенным железнодорожным полотном, заросшим высокой травой и плющом. Марк облокотился на парапет. Людивина узнала «малое кольцо», железную дорогу, не работающую с тридцатых годов. И поняла, что Таллек с самого начала знал, куда ее приведет.

– Притворитесь, что мы пара.

– Простите?

– Подойдите ко мне. Никаких нежностей, не беспокойтесь, они как раз выглядят гораздо подозрительнее.

Людивина сдержанно, но с любопытством повиновалась и тоже облокотилась на ограду, почти прислонившись к Марку.

– Вы с самого начала знали,