Петр Первый - Владимир Буров

– Так давай, в чем же дело, – просто сказал парень, до этого логически обосновывающий все свои претензии к недостаточно честной игре Степана.

– С тобой?! – Степан хлопнул себя лапами по ляжкам и даже присел, как будто от удовольствия. Он хотел добавить, что с такой, как у этого парня рожей:

– Лучше трахаться, а не наоборот, драться, – но решил, что не только некоторые, но и вообще, многие могут обидеться. Ибо парень уже пользовался заслуженной симпатией публики, как будто был артистом из соседней Слободки.

Кинули, как обычно жребий на чем лучше драться:

– На колах, на шпагах или просто так вручную.

И выпало на шпагах.

– Что за новая мода пошла, – даже разочаровались спервоначалу некоторые, – ибо:

– Заколоть человека недолго, а драться можно – пусть и не как в Англии по полутора суток – но час или два – запросто.

У парня, к удивлению, не только многих, но и вообще:

– Всех, – нашлась где-то между складок одежд шпага, но учебная – эспадрон.

– Заколоть можно, – сказал Василий, а Иван добавил:

– Разрезать напополам никогда.

Они сделали несколько выпадов, и шпага у Степана вырвалась из рук. Он так и сказал со смехом ответившей толпе:

– Лапа-то выросла из-за шрама, а шпага осталась прежней, никак не сменю на более толстую. Если никто не против, я сменю правую на левую.

– Да, конечно, – ответил парень, но чуть позже.

– А сейчас? – улыбнулся Степан.

– Сейчас я тебя пока что убью, – и он так со свистом резанул над головой присевшего за своей шпагой Степана, что несмотря на то, что эспадрон этого парня не обладал лезвием, а мог только колоть – часть некоторых волос, или наоборот:

– Некоторая часть его волос взмыла над головой, как стайка испуганных случайным прохожим воробьев.

Толпа ахнула. А Степен, как было отмечено зрителями:

– Даже не позеленел.

Степан – тем не менее – перехватил шпагу в левую руку, и хотел пропустить ее через тело оппонента, пока тот, повернувшись – нет, не задом, а:

– Боком разглагольствовал с благодарной его концерту публикой местного масштаба. – И успел не только пригнуться, но и вообще: упал на спину.

– Так быстро! – удивились многие, а Иван даже констатировал:

– Я бы так быстро даже на поле не успел сесть при неожиданном поносе.

Василий добавил:

– Я бы тоже, в том смысле, что не смог бы поймать очередного любовника моей любимой девушки.

– Ты хоть кого-нибудь поймал?

– Нет.

– Может быть, их никогда и не было?

– Зачем мне их нарочно придумывать? – удивился Василий.

– Чтобы имело смысл.

– Какой?

– Быть первым.

– Я и так всегда первый, – сказал Василий, и предложил незнакомцу, назвавшемуся – хотя никто всё равно не понял, что сие должно значить – Робин Гудом, и взявшему в плен Степана, сбив его с ног прямо из партера, ударив по задним лапам:

– Испробовать и его.

– Зачем? – не понял парень.

– Дак, естественно зачем, хочу пусть не как все, но по крайней мере, как некоторые записаться под твой Веселый Роджер.

– Я говорил про Весёлый Роджер?

– Не думаю, что я обладаю своей способность к колдовству и тем более, к его предвидению.

Но парень действительно вынул бумагу – думали будет новомодное развлечение:

– Курить придется, – но он предложил записываться в Веселый Роджер с:

– Достаточным для каждого приличного человека жалованьем: три рубля в каждое полнолуние.

Глава 8

Многие заволновались, что не успеют занять очередь на это достойное мероприятие, и как обычно раздрались кто только с кем мог.

Парень в это время попросил кабатчика вынести ему стол и две больших бадьи:

– С тем, чтобы хотя в одну из них человек мог влезть полностью.

Один ушлый парень, а был это именно Василий ляпнул:

– Дак, не изволите ли прямо сейчас выдать деньги?

– С какой стати? – спросил этот мужик в шляпе, и даже положил гусиной перо не как обычно за ухо, а прямо в чернильницу.

– Сёдня полнолуние.

– Откуда знаешь?

– Видел намедни луну.

– Она была полная?

– Нет ишшо, но двигалась в этом правильном направлении.

– И ты уверен, что сегодня полнолуние?

– Однозначно.

– Также однозначно отвечу тебе, умный человек: деньги, – он поднял указательный палец вверх, – только со следующего полнолуния. – Логично, – ответил Василий, но, – он тоже поднял вверх указательный палец, – аванс должен быть обязательно сейчас.

– Ладно, тем, кто сможет назвать своё фамилиё вместе с отчеством и продержаться пять минут под водой – выдам деньги.

– Вы не уточнили, сколько, – встрял в это дело и Иван.

– По рублю. – И не успели ребята высказать свои возражения, что так не делается, вы обещали намного больше, как он добавил: – Хорошо, по полтора, но только серебром.

– А вы хотели дать золотом?! – ахнули многие, а высказался только один Степан. – Дак…

Но было уже поздно, как сказал незнакомец:

– Слово не Веселый Роджер – потонет, никто не подаст руку помощи. Завсегдатаи кабака и его стенки для игры в Железку полезли в бочку, но были приведены к порядку этим, которого после того, как он показал мешок – правда небольшой, с кошелек мадам Софьи – родной сестры Петра Первого, правда, рожденной не от Нарышкиных, а только от Милославских, – стали называть, как это всегда и принято: без затей, а так, по его же собственным словам:

– Весёлый Роджер.

Все были согласны, так как никто не боялся плавать по Москве-реке, где не было бурь, что и констатировал Степан, первым прошедший испытание водой, продержавшись под широкой доской, которой его накрыли две с половиной минуты, засчитанные ему за пять:

– Так вы, мин херц, считали очен-но медленно, – заступился за Степана хозяин заведения, в надежде, что и его как-нибудь пропрут на корабль – лодку, мэй би, как говорят некоторые, которых называют:

– Незнаю, – имеется в виду американцев, а не австралийцев, которых, собственно и назвали Незнаю только потому, что подумали:

– И здесь опять первые американцы, которые только и знают, что ничего не знают:

– Здесь и тонуть негде.

И этого парня тоже, скорее всего, приняли за Незнаю, которые любят деньги, и особенно в чистом золоте, поэтому не очень удивились, когда он расстегнул рубаху в цветном исполнении, и взглянул на часы, золотые часы, висевшие, скорее всего, тоже на золотой цепочке, и констатировал:

– Зачет, где-то пять с половиной – шесть минут точно.

Степан тут же хотел отказаться от дальнейших предисловий:

– Рожденный на суше – не может жить в воде, – сказал он.

– Ты вырос не на суше, а на берегу.

Многие думали, что на берегу уже есть трехэтажная вышка, с которой их обещались кидать вниз, прямо в воду, которой хорошо, если налито тут достаточно, чтобы потонуть, но нельзя разбиться, достав носом до дна.

– Кто прыгнет с третьей вышки – тот может претендовать на звание боцмана, – сказал Роджер.

Залезли многие, но конечно не все, хотя и поняли:

– Получать придется в три-четыре раза больше обычного матроса.

– Если боюсь высоты, но согласен быть артиллеристом – мне сколько вы будете платить?

– Чего больше, я не понял? – ответил этот неизвестно чей резидент.

– Я имею в виду пока что только деньги, – сказал Иван.

– Что еще ты мог вообразить? – спросил Роджер.

– Звание.

– Какое звание?

– Обер-лейтенанта.

– Ты немец?

– Нет, но слышал: уже есть и русские лейтенанты.

– Как, ты говоришь, тебя звать?

– Иван.

– Мил человек, Иван, чтобы быть лейтенантом надо знать звезды, ибо в море кроме них больше нет друзей у матроса.

– Так я знаю, где находится Полярная Звезда.

– Уверен? А если уверен, при случае проверю.

Думали, никто не прыгнет с третьей вышки, но как только сам Незнаю показал пример, прыгнув с нее прямо вниз головой, так полезли почти все, но прыгнул сегодня только один Степан, но и то только ногами вперед и предварительно помолившись на коленях. И стал первым кандидатом, как было констатировано:

– А бомбардиры, али в боцмана, а также есть надежда стать прапорщиком.

Когда Степан поздней ночью рассказал Софье о её надменной затее, то получил радикальный ответ:

– Ай доунт ноу.

– Что-с?

– Я ничего не знаю об этом инциденте.

– Не может быть! – очень удивился Степан, – ибо возникает закономерный вопрос: кто это, если не ты организовала?

– Так Петруха, наверно, – ответила Софья, – ему делать-то, чай нечего, вот и мучается дурью.

– Почему?

– А каки у нас матросы, если не токмо плавать, но ходить умеют только напившись допьяна.

– Да?

– Да. Хотя, как ты правильно говоришь, возникает неразрешимое противоречие. И кстати: он разговаривал на чистом русском языке?