Практическая педагогика. Роман о школе, любви и не только… - Ксения Демиденко

Когда я осталась в своей комнате, то выключила свет и, укутавшись теплым мягким пледом, закрыла глаза. Память перенесла меня в тот далекий счастливый день, когда я встретила его…

Как порядочная девочка из интеллигентной богатой семьи, я должна была обязательно уметь играть на каком—нибудь музыкальном инструменте. Поэтому меня, десятилетнюю, отдали в музыкальную школу на класс фортепиано. В зале появилось дорогое каштановое пианино, а мне необходимо было после уроков ездить в другой конец города заниматься с учителем. В тот день я задержалась и опоздала на автобус. Раньше при таких обстоятельствах я звонила от учителя домой или отцу на работу, и меня забирал водитель. Редко сам отец. Но в тот день, уже вечер, я почувствовала себя взрослой и решила: ничего страшного – люди же ходят как-то пешком. Ага, только не с моим везением. Как в классическом фильме, меня остановили двое подростков, забрали сумочку с деньгами, сняли дорогую куртку и золотые серьги с кулоном. Возможно, еще что-то плохое бы сделали, но появился он, – Макс. Подростки как только увидели Макса – исчезли, словно их и не было. Сначала Макс мне показался большим и еще более опасным, чем те двое, что дали деру. Но я боялась Макса до того момента, пока он не сказал приветливо:

– Не туда зашла, крошка?

– Точно, – подтвердила я, отбрасывая волосы назад. – Наверное, нужно было брать уроки каратэ, а не музыки.

Макс засмеялся, заметил, как дрожу от холода, снял свою, пропахшую бензином курточку, и набросил мне ее на плечи. Именно тогда, в то мгновение, я в него и влюбилась. Нет, не потому, что он меня спас от бандитов. Просто я такого парня никогда не встречала. Он словно сошел со страниц классического любовного романа: коренастый, широкоплечий, с густыми черными волосами и блестящими глазами – угольками, прожигающими насквозь. А главное – этот бархатный голос, который завораживал, словно гипноз.

– Как тебя звать, малютка? – спросил он.

– София, но все зовут Соней. А вас?

– Максим, но все зовут Макс, – сказал он и мотнул головой в сторону гаража напротив переулка. – Моя авторемонтная мастерская в этом районе. Правда, не совсем легальная. Бог не подарил мне богатства, но дал хорошие руки. Ремонтирую машины.

– Вы спасли меня. Очень благодарна, – я улыбнулась и указала на себя. – Не большой подарок, но теперь я ваш должник. Мой организм вам говорит «спасибо», что остался цел.

Макс весело улыбнулся, оценив мой юмор:

– А ты действительно подарок, кукла. Ты мне нравишься, стильная девочка с хорошим чувством юмора.

– Вы мне тоже…

– Не зови меня на «вы». Просто Макс. И какие дела могли быть у золотой девочки в рабочем квартале?

– Шла домой от учителя музыки. Обычно, я ездила на автобусе. Вот решила пройтись пешком. Чувствую, как влетит от папы…

– Не похоже, что тебя родители бьют. А кто папа?

– Директор «Химмаша».

Макс присвистнул и добавил:

– Ничего себе… Сам Соломин Константин Степанович? А ты его дочь?

– Ага. А ва… твои родители? – поинтересовалась я в ответ.

– Батя в тюрьме уже пять лет сидит за кражу. Мама…, да ладно, – спокойно, словно это самое обыкновенное, что могло быть, сказал он. – Ты понимаешь, в какую нехорошую компанию попала, крошка? Я неподходящий парень для тебя. Твоя мама точно приказывала тебе держаться подальше от таких, как я.

– Но я тебя почему-то не боюсь. Ты же спас мне жизнь, забыл?

– Ну, не совсем жизнь. Максимум, на что эти двое были способны…, – он осекся, обвел мою фигурку своими черными глазами и резко спросил, – Ты вообще что ешь? Худющая, как моя кошка Марыся.

– У тебя есть кошка? Значит, ты добрый. Тебе не нравятся худые?

– Не-а, – честно ответил он.

– Тогда я начну прямо с завтрашнего дня есть много пирожных и растолстею.

Макс… Стоило мне закрыть глаза, как он представлялся мне – большой, сильный, нежный. Он умел смеяться только глазами, особенно тогда, когда я отвечала на его нежные прикосновения. Он был взрослым мужчиной, а я наивной девчонкой. С нашего первого свидания, когда я убежала из дому через окно (мы жили на первом этаже), один Макс сдерживал не только свои, но и мои порывы. Я всегда помнила его слова:

– Ты еще ребенок, – покусывая мои губы, дразнил он. – Маленькая моя, ты еще не готова для любви. Для физической любви. А душой я тебя люблю безгранично. Честно.

– Возможно, ты ошибаешься, – протестовала я, начитавшись любовных романов и мечтая узнать поскорей мир физической близости.

– Я буду каяться всю жизнь, – не сдавался Макс, гладя волны моих шелковых волос.

– Но я очень сильно люблю тебя, Макс! – с мольбой шептала я.

– Люби. Мечтай и рисуй в своей фантазии все, что тебе угодно, – и он поцеловал меня, притянул к себе ближе. Впервые его руки коснулись к моей груди. – Маленькие мягкие бутончики, – прошептал он, дотрагиваясь губами к моим губам. Он был очень чувственный и не прятал это. Он всегда объяснял мне все свои желания, все физиологические процессы, которые с ним происходят. Он был для меня как сексуальная энциклопедия: доступно, нежно, деликатно и адаптировано Макс раскрыл мне мир физиологии женщин и мужчин, но теоретически. Хотя я видела, как ему тяжело сдерживаться. Но я училась в 10 классе, а он был 25-летним механиком с очень большим опытом отношений с женщинами.

Наверное, 15 лет – это возраст, когда нужно кого-то любить. Все мои одноклассницы уже шушукались и обговаривали свои влюбленности: кто в учителя физкультуры, кто в старшеклассника, кто в актера, кто, за неимением лучшего, – в одноклассника. У них были виртуальные герои, у меня – слишком реальный Макс, о котором я никому ничего никогда не сказала. Он был моей большой и самой ценной тайной.

Встречались мы с ним украдкой и то ненадолго. В основном, когда я возвращалась с музыкальной школы, то заходила к нему в гараж, и Макс увлеченно рассказывал о машинах, мотоциклах и всевозможной технике. Обещал научить ездить на машине, но не успел сдержать обещание. Всего два раза мы с ним сходили в кино: первый раз мы действительно смотрели фильм, а второй раз не до фильма было – нас вместе с поцелуем поглотила другая реальность, в которой час пролетает за минуты. Макс боялся, что узнают мои родители и будут против этих отношений. Он правильно боялся. Отцу рассказали, и он наслал на Макса своих охранников, которые сильно избили его. А со мной он провел разговор в очень грубой форме:

– Ну, ты, дочь, нашла себе кавалера, честное слово. Ты в курсе, что у него отец зэк, а мать проститутка? – кричал на меня отец. Тот отец, который до сих пор никогда не повышал голос на свою принцессу. Мама пробовала как-то защитить меня от нападок папы, но всю жизнь ей приходилось нелегко с упрямым характером мужа. А здесь и правда – он был прав. Меня закрыли на месяц под домашний арест. И никаких уроков музыки – учитель сама приходила к нам домой.

Макс выдержал без меня только неделю, а потом ночью влез через окно в мою спальню. Окно, правда, я ему открыла.

– Макс, я хочу быть твоей, – шептала я ему тогда.

– Ты опять за свое? Если хочешь, я просто зацелую тебя с ног до головы, но не больше, – он освободил мое тело от пижамы и покрыл такими поцелуями, что я еле не задохнулась в его объятиях, – Радость моя, какая же ты маленькая.

– Поэтому я тебе не нравлюсь? Потому что маленькая? – печально спрашивала я.

– Не нравишься? Да я просто дурею, когда вижу тебя. Вот годика через два, я думаю, будет на что посмотреть, а сейчас – ребенок—ребенком. И желания глупые, – смеялся Макс.

Прошло восемь лет, а мое тело все еще вспоминало то, как Макс впервые ласкал его. Никогда с того времени я не чувствовала себя так хорошо с мужчиной. Только Макс владел моим телом и душой одновременно. Каждый раз, когда я пыталась отдаться какому-нибудь мужчине, эти воспоминания приходили, и словно сковывало холодом, ледяным колючим холодом. Мужчины считали меня фригидной, но я – то знала, что с Максом я не была фригидной.

Утром мы с мамой сходили на рынок, скупились, встретили знакомых, поговорили. Когда вернулись, приготовили вкусный обед и стали ждать отца с работы. Он приехал не один, а с Димой.

Дима был сыном папиного лучшего друга Голицына Петра Игнатовича, директора хлебозавода. Все детство мы везде были вместе, поскольку наши родители и отдыхали вместе, и праздники праздновали вместе, и пикники – тоже вместе. Нас с Димкой сватали друг дружке давно, но мы как-то отшучивались и жили своими жизнями. Но год назад Дима на очередном юбилее какого-то нашего родственника (уже и не помню) рассмотрел во мне что-то и воспылал идеей фикс жениться на мне. Теперь, когда и отец, и Дима были одержимы одной мечтой, мне было очень сложно противостоять.