Практическая педагогика. Роман о школе, любви и не только… - Ксения Демиденко

– А папа у вас кто? – интересовался отец моего 15-летнего ученика.

– Мастер спорта по тяжелой атлетике, – это я зря так перестаралась. Виктор Андреевич понял, что я веду игру, поэтому улыбнулся, приблизился ко мне и сделал попытку поцеловать. Но я освободилась из его объятий и убежала в подъезд. Вдогонку мне прозвучало:

– Да не корчила бы из себя недотрогу! Знаем мы вас, учительниц…

Я добежала до последнего этажа и даже залезла на чердак, боясь, что «мой ухажер» не ушел и, возможно, стоит возле подъезда.

А еще больше я боялась, что он помчится следом. Сердце сильно колотилось, готовясь выскочить из груди. Такого поворота никак не ожидала. Это было сильное унижение.

Не помню, сколько я просидела на том чердаке, но потом на свой страх и риск слезла, потихоньку спустилась на первый этаж, выглянула из-за слегка приоткрытой двери и растворилась в темноте. Только когда дошла домой и закрыла за собой дверь, смогла облегченно вздохнуть. Вот так закончилось мое первое родительское собрание.

Папу Димы Калашникова я больше никогда не видела ни на родительских собраниях, ни просто где-нибудь. Позже я узнала, что Виктор Андреевич – жуткий бабник и с женой они постоянно ссорятся по причине его бесконечных романов. Мирил их всегда сын, которому очень хотелось, чтобы родители жили вместе.

Глава 10 Покой мне только снится

Учусь терпеть, учусь терять…

И при любой житейской стуже…

Учусь с улыбкой повторять:

Прорвусь! Бывало и похуже…

В любой работе наступает такой момент, когда останавливаешься и пытаешься разложить все по полочкам или хотя бы задать себе вопрос: «Зачем все это?».

Когда меня спрашивал отец, какого рожна я так парюсь в школе, я отвечала нечестно, но аргументированно: «Диплом отрабатываю!». Для непосвященных, после окончания учебного заведения нужно отработать три года по специальности, чтобы диплом не превратился в красивую, но ненужную бумажку. Себе ответить на вопрос, что меня удерживало в школе, было намного сложней. Какая – то внутренняя потребность развилась, сродни болезни. Действительно, я заболела школой.

На второй неделе моей педагогической работы в стенах школы довелось стать свидетелем интересной ситуации. Неделя подходила к концу, и пятница обещала завершиться вечерней порцией мороженого и вкусным ужином. На большой перемене, когда вся школа сбегалась в столовую и старшие начинали гнобить меньших (корни нашей дедовщины еще в детском садике), я решила отнести журнал 8-А в учительскую. Услышав тихое всхлипывание под ступенями, несмело заглянула туда и увидела пятиклассницу Вику Золотухину. Этот тихий ребенок никогда не привлекал к себе внимания, но вроде ее никогда и не обижали. На мои порывы выяснить причину слез, Вика оттолкнула меня и убежала. В душе остался гадкий осадок. После уроков я закрылась в подсобке проверять тетради и стала свидетелем очень интересного разговора дежурных девочек—пятиклассниц.

– Да ты что? И ты уверена? – спрашивала одна.

– Голову даю на отсечение, все они инопланетяне. На себя надели человеческую кожу, поэтому похожи на людей. А если сбросят и как засветят глазами – лазерами, то испепелят до костей, – пугала своими фантазиями другая ученица.

– А че тогда не уничтожили всех до сих пор? – резонно спросила первая.

– А учить они кого будут? У них потребность такая – учить.

– Ага, и то правда. А как проверить?

– Ты подойди и сдери парик. За ним и шкура слезет, – перепуганным голосом убеждала вторая девочка.

– Откуда знаешь? – интересовалась первая.

– Золотухина рассказала. Она по телеку видела. У них батя поставил такую круглую большую тарелку, поэтому каналов до фига. Такое рассказывают…

В этот момент у меня выпала из рук ручка (представила, что по телеку рассказывают!), девчонки услышали и убежали. А я не знала: то ли смеяться, то ли плакать? Поняла три вещи. Первая – очень вредно иметь много каналов, засоряет маленький мозг несформировавшейся психики ребенка. Второе: дети видят в учителях инопланетян и угрозу их существованию. Третье: необходимо срочно пойти к Золотухиной и доказать, что учителя – не инопланетяне, потому что скоро она запугает всю школу. Как убедить? Да хотя бы дать возможность содрать парик.

Вспомнилось, как говорила моя прекрасная учительница украинского языка и литературы Анна Павловна, что в каждом классе или коллективе есть лидер, от которого зависит и настроение, и поведение, и атмосфера класса. С этим лидером либо нужно подружиться, либо его придется убрать, чтобы не мешал. Я собиралась идти и дружить с Золотухиной, чтобы этот, насмотревшийся фантастики ребенок, не пугал всех детей школы.

С пятиклассниками – не так сложно. Там можно было четко и быстро определить лидера вместе с проблемой. Сложнее со старшими. К примеру, в своем классе я не видела лидера. Нет, он был, должен был быть, но я его не видела. Все ученики класса казались не достаточно подходящими для этой роли, не способными взять на себя руководство.

– Через неделю будет проверка классных уголков, – огласила я распоряжение завуча по воспитательной работе своему 10-Б во время классного часа. Все лениво посмотрели на меня, вот только не сказали « а нафига это нам?». Говорить и не нужно было. Я все прочла на их безразличных лицах.

– Нужно обновить уголок, сделать более ярким, каким—то взрослым, а то куча детских игрушек нарисована. Вы уже 10 класс. Кто хорошо рисует? – предлагала новый фронт работы.

– У-у-у! – загудел класс. Посидели так минут десять, никто не захотел браться за рисование. Тогда я еще не знала, что Загорская Наташа – настоящий художник, да и сама Ната боялась меня, в душе считая, как и Золотухина, минимум драконом, по утрам перевоплощающимся в учительницу, максимум – пришельцем с неизвестной планеты.

Не скажу, что я была в диком восторге от того, что все выходные мне пришлось придумывать концепцию класса и выплескивать ее на куске ватмана. Вскоре так увлеклась, что получилось очень даже ничего. Зарисовала ватман темно-синей гуашью, накрапала белой краской якобы звезды и расставила условные планеты вокруг солнца. В верхнем правом углу яркое название « Галактика 10-Б», ниже список учеников, левее кармашек для актива класса, еще ниже место для открытки, чтобы поздравлять именинников.

Уголок 10-Б получил первое место в конкурсе школьных уголков и меня при всей школе на линейке поздравляли с прекрасной работой. И вручили большой торт, якобы для класса, который неплохо поработал. На лукавый вопрос Славика: «А когда жрать тортик будем?», я тоже уподобилась до уровня моих подопечных и нагло ответила:

– Вы – никогда! Это мне за мою работу.

Не поверили. Все же ждали, что передумаю и угощу. Решила, если уж воспитывать, то до конца.

– Дети, в пятницу генеральная уборка в классе, – огласила в четверг, наперед зная, что никто не придет. Ничего, я сама под музыку убрала, а в понедельник на уроке обратила внимание всех учеников, насколько стало чище и свежее. Возможно, мне показалось, но в некоторых глазах присутствовал стыд.

– Через четыре дня конкурс патриотической песни. Что будем петь и кто? – сообщила и жду реакции. Никто в классе не отреагировал. Я уже начала сомневаться в действенности метода «учи на собственном примере». Мне эта гульня все больше напоминала сказку «Колосок»: Петух пашет, Мышата бесятся от дури. Решила подойти к завучу и объяснить, что класс в смотре патриотической песни участвовать не будет, потому что ничего не хотят делать.

– Да вы что? Как не хотят? На концерте гости из РОНО будут! Заставьте их как-то. Повлияйте, – ждал меня ответ.

– Но как их можно заставить? – растерянно разводила руками я.

– Я не знаю. Чему вас в институте учили? Придумайте что-то. Делайте что хотите, а номер должен быть!

И что здесь сделаешь? В первые два часа у меня была легкая паника с внутренним монологом: «А не бросить всю эту школу к чертям собачьим и жить свободной и счастливой?» Потом, медленно шагая домой, купила мороженое и, наслаждаясь вкусом клубничного десерта, пересмотрела свои позиции.

Неужели я зря училась в музыкальной школе по классу фортепиано? А как пела на капустниках в институте! Все затихали и слушали, слушали… Потом бегали за мной и просили спеть еще. Никто и не подозревал, что многие песни сочиняла сама. Какие были времена! И чтобы я да не знала патриотической песни? Да сколько хочешь! Как только добралась до квартиры, бросилась искать в песенниках текст своей любимой «Алеша» о Болгарии русском солдате. Даже если бы не нашла тетради, в которую вписывала все полюбившиеся песни с нотами, все равно в памяти четко всплыло: