Ярмо Господне - Иван Катавасов

— Я видоизменила орфическое очищение в сторону минимальной коэрцетивности. Держать воздействие долго не надо. Единственного краткого импульса моего сигнума достаточно, ретрибутивность близка к нулю.

Можешь за меня не беспокоиться, Фил. Я точно знаю, о чем ты хочешь со мной переговорить. Ясновидение у меня работает по максимуму для неофита третьего круга посвящения. Спроси хоть у Ники.

Я ведь не ошибаюсь, речь у нас пойдет о нашей дражайшей Веронике Афанасьевне, не правда ли?

Итак-игитур, Фил, предваряя твои инквизиторские подходы, сразу хочу определенно заявить. Обязанности прецептора, призванного наставлять двух арматорских подмастерьев, кавалерственная дама-зелот Вероника Триконич исполняет из рук вон плохо. По-другому не умеет и вряд ли это поймет, как бы ни пытались ты и Пал Семеныч.

Как была вздорной девчонкой, такой и осталась, несмотря на зрелый возраст, несомненные знания и теургический опыт. Эпигностически ее не сравнить ни с тобой, тем паче, с Пал Семенычем.

Мой с Настей командный тандем развалился из-за ее дрожавших от ужаса птичьих мозгов. Я как могла дергалась, корячилась, чтобы подправить Никины грубые ошибки в ритуале.

Ни вагинально, ни ректально не вошло, не вышло, извините за выражение. Через четыре недели, вы помните, я перестала быть для Насти ведущей, и мой асилум ее отторг. Он даже перегруппировал свои входы-выходы. Сейчас ни Настя, тем более, Ника не в состоянии локализовать его в сверхрациональной топологии.

Ты и Пал Семеныч базовый вход в мое убежище ощущаете, у них же нуль подсечки. Скажу больше, прямой доступ в асилум теперь для меня открыт на квартире у Пал Семеныча, а через транзитную зону моего неформального прецептора я могу перейти к твоим транспорталам Дома масонов.

Твой вход у тебя в спальне между окном и шкафом, как бы ты его ни прятал, я вижу и чувствую на вкус и на цвет так же ясно, как и это светлое пиво. Скажем спасибо Пал Семенычу, образумил пивоваров на славу, отвратное здесь подавали пойло пару лет тому назад.

Угощайся, кстати, сигареткой, «Лаки страйк» на уровне.

— Спасибо, Мань.

— Я страшно сожалею, Фил, что тебе не положено по инквизиторской должности быть моим официальным наставником-прецептором, а Пал Семенычу это запрещено орденскими законоуложениями. Я вот сейчас чувствую, как благотворно на меня действует ментальный контакт с тобой.

Мне почему-то не верится: когда-то мы за одной школьной партой сидели, в одной песочнице малышами возились… Исповедовал ты меня не так уж давно по-братски в моем безобразии и распутстве.

Теперь ты меня намного старше и умнее, почти как Пал Семеныч, твой глубокоуважаемый прецептор и мой любимый мужчина, всенепременный муж мой.

Лишь благодаря вам я стала кавалерственной дамой, у меня древний малайский крис Саравак, покруче, чем Никин стилет Матарон, сильные дарования целительства и прорицания. Во имя Отца, Сына и Святой Души безгрешной вы избавили меня от земнородной магической скверны, на путь эпигнозиса наставили…

Ладно, не обо мне речь. Возвращаемся, Фил, в тему, к нашей взбалмошной барышне Веронике Триконич, потому что она — основная причина, по какой у Насти в голове свистит ветер, гуляют бардак и пожар с потопом.

Каким образом избавиться от этой возмутительной причины или хотя бы ослабить ее разлагающее влияние, решать тебе, Фил. Только тебе и никому другому.

— Уже порешил, Мань. Коль скоро — так сразу! Когда Насте станет доступна орденская транспортная сеть, вы обе без промедления отправляетесь в Филадельфию. Нынь же осенью будете учиться на первом курсе тамошнего медицинского колледжа.

— Пресвятая Дева-заступница!!! Ну ты и ошарашил, реактивно по самые придатки, в шейку матки залил девушке с турбонаддувом, извините за выражение. Захер-Мазох, крипторхизм! Занос пузырный меня разрази…

Переждав, пока Мария истощит поток специфического медицинского сквернословия, Филипп продолжил:

— На третий круг посвящения я Настю выведу не позднее второй седмицы Великого поста. Готовься, Мань, к секулярной перемене места жительства и учебы.

— А как же Пал Семеныч? — озабоченно и озадаченно спросила Мария.

— В гости друг к другу будете ходить, а вместе по гостям шастать, милости просим, на рождественских каникулах, — отрезал Филипп. — Летом посещение родных ларов и пенатов тоже не возбраняется.

— Наверное, ты прав, братец Фил, достали подкожно и внутривенно меня секуляры. Нечеловечески. И мамочка и ейный супружник очередной, обновленный…

И в медакадемии ректально обе ягодицы на занятиях отсиживать, геморрой наживать на твердых деревяшках, мозоли в промежности… Сплошь патанатомия… Вместо человеческой терапии жирные и тощие сиськи богатым дурам резать, подшивать — то еще удовольствие, хоть и на подхвате.

Вот и от любимой Вероники нашей Афанасьевны окажусь подальше… За океаном, в Новом Свете, минус семь часов и пять часовых поясов.

— Уже посчитала?

— Не одному же вам, рыцарь-зелот Филипп, дано просчитывать вперед и учитывать тайные желания ваших ближних и близких. Приказывайте, я повинуюсь беспрекословно.

Но имейте в виду, Настю надо спасать, рыцарь. Не чувствует она колоссальной тяжести Коромысла Дьявола. По-настоящему не верит и в Ярмо Господне. Нет в ней подлинного страха пред Судом Всевышним.

Она лишь тебя, Фил, конкретно боится потерять и абстрактного будущего побаивается. И то не всякий день.

Насчет согласия Пал Семеныча ты, Фил, не волнуйся. Эту заботу я беру на себя, в успехе не сомневаюсь.

Во-первых, у красивых женщин имеются в обращении соматические резонные способы убеждать умных мужчин. Во-вторых, предзнание мне несомненно кое-чего преподносит. Уверена, твой достопочтенный прецептор исповедимо склоняется к североамериканскому варианту моего высшего терапевтического образования и степени доктора медицины…

В третьем часу пополудни приехала Настя, когда Филипп с Ваней работали над испанскими временными формами в языковых упражнениях. Два часа преподавания близились к концу. Чтобы не мешать ученику и учителю, — поздороваться можно и потом, — она на цыпочках прошла на кухню.

«Бутербродик себе сделаю, гвоздички в воду поставлю».

Отправив Ваню под соответствующим эскортом домой, преподаватель Филипп взял в оборот другой объект воспитания и образования.

— …Понимать нужно, Настена. Магическое естество присуще каждому человеку, у кого больше, у кого меньше, от первородного греха.

Мы — тоже люди, и ничто натурально человеческое нам не чуждо. В том числе земнородная порча и скверна не лучшим образом воздействуют на наши дарования духовные.