Лимеренция - Х. К. Долорес

не бывает такими милыми, какими кажется, слова детектива звучат у меня в голове. Это ценные инстинкты, мисс Дэвис. Не сомневайтесь в них.

Я могла бы сидеть здесь до конца ночи, сжимая до белизны костяшки пальцев на стуле и уговаривая себя на логические объяснения, но я начинаю думать, что детектив Миллс была права — и не только в одном.

Интуиция подсказывает мне, что Адриан Эллис виноват как в прекращении, так и в внезапном закрытии дела Микки.

Он что-то скрывает.

Я смотрю на дурацкое приглашение кремового цвета, собирающее пыль на моем столе, и решаю, что потенциала свиной крови недостаточно, чтобы отпугнуть меня от выяснения, что именно это может быть.

Глава восьмая

— Просто, чтобы ты знал, Лок, вступительный взнос составляет две тысячи. Только наличными. Мне все равно, сколько бутылок ”Макаллана» ты мне пообещаешь.

— Кто хочет сделать фотки тела?!

— Кто-нибудь знает, сколько калорий в пачке кока-колы? Я не могу позволить себе нарушать свою диету.

Я не уверена, что когда-либо видела столько пьяных, потных тел, так плотно сбитых в одном месте, но здесь как в банке сардин. И, учитывая огромные размеры комнаты Адриана в общежитии, это достижение.

Ну, комната в общежитии — примерно такой же подходящий термин, как назвать "титаник" лодкой. Я понятия не имела, что они позволяют студентам жить в таких больших помещениях.

Помещение — это вообще подходящее слово?

С таким же успехом это могла бы быть квартира с двумя спальнями.

Вообще-то, я думаю, что здесь есть две спальни.

Конечно, когда каждый лишний дюйм занят другим человеком, трудно оценить большую часть темной эклектичной мебели.

Пока я пробираюсь сквозь толпу студентов, тепло моего тела заставляет платье прилипать к коже. Это то же самое слишком обтягивающее черное платье, которое я надела на всенощное бдение — единственное подобие официального наряда, которое, кажется, есть у меня в шкафу.

Я думала, что пожалела о своем импульсивном решении прийти сюда, когда первокурсница, проверявшая приглашения у двери, окинула меня долгим взглядом и спросила, новенькая ли я — но теперь я действительно сожалею об этом.

Слева от меня играют в покер на раздевание, не обращая внимания на открытые окна в свинцовых переплетах, которые простираются от пола до потолка. Почти каждый игрок раздет догола, и пьян.

Полагаю, Биби Лэндис действительно увеличила грудь прошлым летом.

Справа от меня группа мальчиков-старшеклассников предъявила права на кресла с глубокими сиденьями, расставленные вокруг камина, и, кажется, спорят о том, чья семейная яхта больше, пока они торгуют кубинскими сигарами и виски, стоимость которых превышает годовую зарплату моей матери. Я замечаю бронзовую статуэтку середины века на мраморной каминной полке и на мгновение прикидываю свои шансы незаметно засунуть ее под платье и продать на одном из этих онлайн-аукционов.

Наверное, не очень.

Я лучше украду чей-нибудь "Ролекс".

Кажется, что все остальные предметы мебели заняты — либо командой пловцов, разливающих кока-колу по кофейному столику, либо полуодетой парой (или втроем), наслаждающейся тем кайфом, который струится по их венам.

Наконец-то у меня есть возможность из первых рук описать желанную вечеринку Адриана Эллиса.

Ошеломляющая.

И пикантная.

Я бы беспокоилась, что весь сигарный дым и духи могут просочиться на мебель, но Адриан производит на меня впечатление человека, у которого до рассвета будут профессиональные уборщики.

Потому что, хотя это место выглядит и ощущается как хаос, на самом деле это ограниченный хаос.

Чье-то плечо врезается в мое, и я спотыкаюсь, но липкие пальцы останавливают меня, прежде чем я успеваю упасть, и ставят лицом к лицу с Пенелопой Лоусон, ее зрачки расширились настолько, что я даже не могу разобрать цвет ее глаз.

— Извини за это! — Она хихикает. Она по крайней мере на три дюйма выше меня, ее медово-светлые волосы собраны в зачесанный назад хвост. Не уверена, что когда-либо видела ее без привязанности к Софи. Это кажется почти неестественным — видеть одного без другого.

— Все в порядке, — говорю я и пытаюсь стряхнуть ее потные руки, но Пенелопа выглядит такой оторванной от реальности, что я не думаю, что она даже замечает.

— Ты кажешься мне немного знакомой, — она искоса смотрит на меня. — Мы раньше целовались?

— Э-э, нет. — В комнате, полной пьяных людей, по крайней мере, мои раскрасневшиеся щеки не выглядят неуместно. — Эй, ты не знаешь, где я могу найти…

— Вау! — Она теребит прядь моих волос, завороженная. — У тебя такие светлые волосы. Как белые. Где ты их красишь?

Прежде чем я успеваю ответить, кто-то зовет ее по имени, поэтому я ускользаю, пока ее внимание отвлечено. Мне приходится протискиваться мимо парочки, щупающей друг друга в кожаном кресле, и они бросают на меня неприязненные взгляды, когда я случайно включаю функцию откидывания сиденья.

— Извините, — бормочу я.

Свободных мест нет, если только я не присоединюсь к покеру на раздевание или не попытаюсь убедить пару в кожаных креслах, что хочу заняться сексом втроем.

Все эти опьяненные, неуклюжие тела начинают казаться худшим кошмаром клаустрофоба, а Адриана нигде не видно.

Мне нужно убежать от этой духоты.

Это чудо, что мне удается пройти через гостиную, ни на кого не наткнувшись, но как только я прохожу мимо Авы Чен и какой — то девушки из Клуба дебатов — нет, Шахматного клуба — за книжным шкафом, я понимаю, что целая часть люкса отгорожена.

В коридоре, который находится за красными опорными канатами, есть пара закрытых дверей, и, что удивительно, в нем, похоже, нет завсегдатаев вечеринок.

Даже пьяные, у этих детей хватает здравого смысла держаться подальше от спальни Адриана, или кабинета, или чего там еще, что он защищает от кучки пьяных подростков.

Сердце колотится, я проскальзываю между канатами, прежде чем успеваю отговорить себя от этого.

Там три двери, все закрыты, но третья, в самом конце, приоткрыта, сквозь щель просачивается свет.

Меня охватывает беспокойство.

Я должна просто уйти.

Я должна просто развернуться и уйти. Посмотрим, смогу ли я прихватить ту бронзовую статуэтку по пути отсюда и подсчитать свои потери.

Но я зашла так далеко, что направляюсь к третьей двери, толкаю и…

Это исследование.

В пустом кабинете.

Я закрываю за собой дверь, и впервые с тех пор, как я здесь, мне кажется, что я снова могу дышать.

Если отбросить веревки, я удивлена, что сюда еще никто не забрался. Она не такая большая, как гостиная, но это гораздо более впечатляющее рабочее пространство, чем дешевый сосновый письменный стол, который стоит в углу моей спальни.