Клятва похоти и ярости - Лорен П. Ловелл

— Как ты умудрилась сжечь сэндвич?

— Я не умею готовить. — Мой желудок снова заурчал, и я заставила его замолчать, сделав большой глоток вина.

В таком случае я была бы пьяна и голодна.

— Это не готовка.

— Для этого нужна духовка.

Он приподнял бровь.

— Твои кухонные права аннулированы.

— О, только посмотри на это. Прямо как в случае с моими правами человека. — Я одарила его слащавой улыбкой и открыла холодильник, взяв бутылку вина из чистого принципа. Затем направилась в свою комнату/тюремную камеру. Я сделала три шага, прежде чем чья-то большая рука обхватила меня сзади за шею, и я замерла, как добыча в пасти льва. Меня дернули назад, пока каждый дюйм его твердого тела не прижался ко мне. Мой мозг словно замер, панический стук пульса отдавался в ушах.

Я пыталась сохранять спокойствие, размышлять, но он нависал надо мной, окружал меня, заманивая в ловушку. Теплое дыхание коснулось моей шеи, и я почувствовала, что это опасный предвестник того, что острые зубы разорвут меня на части. Его древесный, мятный аромат смешался с запахом дыма в воздухе, когда он провел большим пальцем чуть ниже моего уха странным успокаивающим жестом. Тепло его тела согревало меня, как печь в холодную ночь, и я задрожала в его объятиях, страх медленно уступал место осторожному любопытству.

Это пробудилось во мне, как какой-то дремлющий зверь, о существовании которого я раньше и не подозревала. Возмущенный внутренний голос кричал, что здесь нет места любопытству, и не важно, сколько электричества пробежало по моей коже от этого мягкого прикосновения его большого пальца. Он вдруг показался мне чем-то опасным и в то же время заманчиво безопасным. Оружием, которое можно было использовать как за меня, так и против меня. Оружием, на которое я опиралась, как будто была уже пьяна.

Он повернул мою голову вправо, обнажая шею, словно собирался вырвать мне яремную вену. Вместо этого его губы легчайшей лаской коснулись моего учащенно бьющегося пульса, и это было еще хуже. Гораздо хуже, потому что вместо того, чтобы он был врагом, моим противником стало мое собственное тело. Я не могла дышать, не могла двигаться, не могла думать, кроме как о мягком прикосновении его щетины к моей сверхчувствительной коже.

— Это бутылка Монраше. — Каждый грубый звук его голоса будоражил мои чувства.

Он захватил меня в плен, стрелял в меня, угрожал причинить мне боль. И теперь он играл мной, как марионеткой на ниточках, и я ненавидела его за это почти так же сильно, как ненавидела себя за то, что хоть как-то отреагировала. Я не была ничьей марионеткой.

Вырвавшись из его хватки, я повернулась к нему лицом. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него снизу вверх, и так близко он был еще красивее. Медовый яд.

Одна темная бровь приподнялась над холодными глазами, словно призывая мышь огрызнуться на кота.

— И ты пьешь его из кружки.

Я поднесла бутылку вина к губам и выпила, надеясь, что если я притворюсь достаточно смелой, то это станет реальностью.

— Лучше?

Грубые пальцы погладили меня по щеке так нежно, что это нервировало. Это прикосновение говорило о том, что он мог бы уничтожить меня, если бы захотел, и ему даже не понадобилось бы насилие.

— А я-то думал, что ты будешь совершенно запуганной, настоящей принцессой Компании. — Он цокнул языком.

— Ты бы не согласился жениться на мне, если бы знал правду, не так ли? — Я сделала еще один глоток из бутылки и улыбнулась, хотя это была злобная улыбка. — Но мой дядя, похоже, знает, что тебе нравятся запуганные и стоящие на коленях женщины.

И дядя Серхио солгал ему.

На губах Джованни появилась злая ухмылка, прежде чем его рука сомкнулась на моем горле. Он притянул меня к себе, и в моих легких зазвенели нотки страха, но к ним добавился пьянящий трепет от ощущения опасности, которая окружала его с такой легкостью. Я, черт возьми, сходила с ума.

— Ты права в одном, крошка. — Его голос был соблазнительным рокотом, который ласкал мои и без того напряженные чувства. — Мне нравятся женщины, стоящие на коленях.

Мой пульс участился, и я знала, что он, вероятно, почувствовал это, возможно, принял за страх, и ему это понравилось.

Он наклонился, и я замерла, когда его губы коснулись моей щеки, оставляя обжигающий след на моем ухе.

— Но мне нравится, когда она мокрая и умоляет. — Его зубы царапнули меня за ухом. — Прямо перед тем, как я трахну ее в глотку.

Мое лицо вспыхнуло, и я прерывисто вздохнула.

— Что ж, похоже, мой дядя подставил нас обоих, потому что ни один из нас не получит того, чего хочет. — Мой голос слегка дрогнул, и я знала, что он это услышал. Я уперлась костяшками пальцев, которыми сжимала бутылку вина, в его грудь, отталкиваясь от него со всей силой, на которую была способна. Этого было недостаточно, чтобы заставить его отпустить меня, но он это сделал.

Ухмылка не сходила с его губ, когда мозолистые пальцы коснулись моих, сжимавших бутылку вина. Я отпустила ее, как будто она была в огне, затем повернулась и практически побежала в свою комнату. Мне нужно было уйти от него.

Глава 7

Джио

Мы с Джексоном вышли из лифта в утреннюю суету чикагской прокуратуры. Помещение наполнил аромат кофе и спертый воздух из кондиционера. Это был запах людей, которые с трудом идут по жизни.

Внимание, которое мы привлекли, проходя между рядами кабинок, не было нежелательным, потому что мужчина, с которым я пришел сюда встретиться, меньше всего хотел, чтобы его увидели со мной. Такова была двуличная природа моего мира. Людям нравятся грязные деньги, но не грязные последствия, которые они влекут за собой. Я подошел к офису окружного прокурора, и его секретарша Диана подняла голову от своего стола. Взгляд молодой женщины встретился с моим, и легкий румянец окрасил ее щеки, когда она кивнула, не пытаясь меня остановить. Я знал, что окружной прокурор был один, потому что платил ей за то, чтобы она сообщала о его передвижениях.

Когда я распахнул дверь, Гектор Лэнгфорд подскочил за своим стеклянным столом, открыл было рот, но тут же захлопнул его снова.

— Мистер Гуэрра. Что Вы здесь делаете? Я мог бы встретиться с Вами…

— Ах, Гектор, ты не хуже меня знаешь, что я здесь для того, чтобы высказать свое мнение.

Джексон закрыл дверь и прислонился к ней спиной, сложив мощные руки на еще