Последний день в... Париже - Татьяна Донченко

– А я никогда не отрицал этого.

Он взял меня за руку, ведя за собой.

– Пойдем, наполним твой рот, – сказал он, хитро глядя на меня, – чем-то здоровенным.

– Почему все мужчины уверены, что размер компенсирует качество? – усмехнулась я.

– Не все, – пожал плечами он, – я, например, так не считаю. Хоть и не обделен размером. Языком тоже неплохо владею.

– Во время оргазма случайно свое имя не выкрикиваешь?

Алекс рассмеялся, а я поймала себя на том, что открыто любовалась его лицом: его глаза искрились, а губы слегка приподнимались, создавая очаровательные ямочки на щеках.

– Ты сама сказала, что я должен тебя убедить, так что это больше маркетинг, чем самовосхваление.

– Поняла, мастер на все руки, – продолжала я, – а есть что-то, что ты делаешь плохо?

– Много всего.

– Например?

– Например, у меня плохо получается скрывать влечение к тебе.

–Да, я заметила, – усмехнулась я, как бы случайно взглянув на его пах, вызвав очередной смешок.

–А еще у меня не получается горевать из-за разрыва помолвки.

Ох, я и сама забыла о том, что этот мужчина, на которого я так бесстыдно пялюсь, еще утром был помолвлен. Наверняка, это хреново, когда тебя предают.

– Ты был близок с братом?

–Не особо, – Алекс слегка пожал плечами. – Мы с ним… разные.

–Да уж, ты, наверняка, не пытался бы соблазнить его будущую супругу.

– Он уже женат.

–Бедная его жена! Он по-любому увлечен Норой, ни одна интрижка без настоящих чувств не продлится десять лет.

Мы дошли до уличного кафе,где Алекс приобрел для меня местное блюдо под названием «пате шопо». Мне дали порцию, и я нетерпеливо взяла горячий пирожок. Хрустящая корочка приятно трещала под пальцами.Я сделала первый укус – это взрыв вкусов: нежное мясо, пропитанное пряностями, таяло во рту, а корочка добавляла приятную текстуру.

– Офень фкуфно! –произнесла я, прикрывая рот салфеткой.

Алекс взял два стакана с луковым супом, аромат которого сводил с ума.

–Идеальное средство, чтобы протрезветь, – он протянул мне суп, и, когда я взяла горячий стаканчик, вставил ложку, проткнув корочку из сыра. – Попробуй.

Я остужала суп, ощущая, как трудно удержаться от быстрого глотка, так привлекательно он пах.

Мы устроились на скамейке с великолепным видом на парк. Алекс расслабленно откинулся на спинку, время от времени бросая на меня взгляды, полные интереса и тепла. Мы ели, беседовали, смеялись и иногда замолкали, наслаждаясь звуками ночного города. Каждый раз, когда наши взгляды пересекались, во мне рождалась легкая дрожь. Я замечала, как его глаза искрились от любопытства.

Доев все до последней крошки, я удовлетворенно потерла живот и откинулась назад. Его рука тут же оказалась у меня на плечах.

– Ну что? Выбором блюд ты практически приблизил меня к ответственному решению, –дразнила я, придвигаясь ближе.

Он обнял меня, притянув к своей груди, посмеиваясь у моего уха и обдавая кожу теплым дыханием.

Я понимала, что моя реакция на него слишком яркая не только из-за алкоголя; он мне нравился. Безумно! Настолько сильно, что это даже пугало. Я вполне могла влюбиться в него. Это казалось неприемлемым, ведь кроме имени и того, что он разорвал помолвку, я ничего о нем не знала.

Хорошо, что я лишь на несколько дней в Париже. Ничего серьезного у нас все равно не выйдет. И если учесть, что меня ждет в конверте, я не могла позволить себе влюбиться.

–Почему ты загрустила? – Алекс нежно касался кончиками пальцев моей шеи.

– Можно тебя кое о чем попросить? – я повернула к нему голову, грустно улыбаясь.

Он наклонился к моему лицу и легким движением языка провел по моим губам, раскрывая их для сладкого поцелуя. Лучше всякого десерта!

– Не угадал? –с улыбкой спросил он, когда слегка отстранился от меня. Я нахмурилась.

– Ну, почти…

– О чем ты хотела меня попросить, веснушка?

Сердце сделало кульбит, как и всегда, когда он называл меня «веснушкой». А ведь он даже не знал моего имени.

–Не влюбляйся в меня, – серьезно сказала я, глядя в его глаза.

Когда эти слова сорвались с губ, воцарилось молчание.Я смотрела на него, и в его глазах читалось нечто большее, чем просто удивление. Он, казалось, замер, словно в ожидании, но в то же время его дыхание стало чуть тяжелее.

Он не ответил сразу, и это заставило меня нервничать. Во мне кипело столько противоречий. Я хотела защититься от чувств к нему и одновременно готова была броситься в омут.

Алекс нахмурился и открыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого покачал головой, не соглашаясь.

–Назови хоть одну вескую причину, почему я не должен в тебя влюбляться? – он прикоснулся ладонью к моему лицу и нежно погладил щеку. – Удержаться почти невозможно. Ты чертовски красивая, умная, веселая, милая, настоящая и просто потрясающая! И ты - единственная девушка, с которой я… другой.

–Есть причина, – мой голос задрожал от волнения. – Но я не могу ее назвать.

–Я все равно не приму ни одной из них, – Алекс посмотрел в мои перепуганные глаза и, ухмыляясь, как бы невзначай добавил: – Если только ты не умираешь.

Я замерла. Дыхание остановилось. Каждый миг тянулся бесконечно. Я видела, как его веселость сменяется тревогой. Он ждал ответа, но я не могла вымолвить ни слова.

Собравшись с духом, я глубоко вздохнула, встала со скамейки и как будто небрежно сказала:

– Пойдем.

– Куда? – он встал за мной,его голос прозвучал настороженно, когда он мягко взял мою руку и развернул меня к себе, пристально изучая мое лицо, будто уже прочел в моих глазах всю правду.

– К тебе, – я начала стряхивать с себя несуществующие крошки. – Ты умеешь убеждать.

– Веснушка? –тихо окликнул он, притягивая меня ближе, заключил мое лицо в ладонях. – Ты меня пугаешь…

– Бу! – яущипнула его за бок и он вздрогнул.

–Черт возьми, я серьезно, – произнес он. Напряжение звенело в его голосе.

Я видела, как его лицо изменилось. Сначала он не хотел верить своей догадке, потом его глаза наполнились тревогой.

– Ты… ты, что, реально умираешь? – спросил он, его голос дрожал от волнения. Я заметила, как его челюсть напряглась. Он был в шоке, и это меня поразило до глубины души.

– Но это не точно.

– В каком смысле?

– У меня есть результаты биопсии, но я решила не открывать их до конца поездки, – я говорила, не узнавая собственного голоса. Я видела, как его лицо меняется – сначала страх, затем растерянность. Он не понимал, как реагировать, и это было видно.

– Но не знать наверняка еще хуже, –сказал он, и в его голосе прозвучала