Дьявол во мне - Вячеслав Прах

тебе очень трудно, ты можешь увидеть свет Христа, ощутить его тепло. Ты пришел сюда, ты ведь чего-то хотел от церкви, от священника, от Бога, ты искал… Именно ты. А не зверь в тебе. Зверь – это изгой, а ты – тот, кого любит Бог. Сын мой, открой свое сердце… поговори со мной, с Господом, с теми, кто, кому ты небезразличен. Еще не поздно.

– Сегодня я убью одного человека, отец. Я в детстве убивал собак, кошек, расчленял их. Потрошил их внутренности. Видел своих домашних питомцев изнутри, но это не то. Совсем не то. Надеюсь, вы понимаете, о чем я.

– Боюсь, что нет.

– Мне это нужно.

– Но зачем-то ты пришел сюда сегодня. Что привело тебя? Что ты хотел сказать? Ведь не просить же у меня Божьего благословения?

– Нет, я пришел сказать, как трудно жить в мире, где моя сущность, мое истинное лицо, которое я боюсь показывать при свете дня – это лицо изгоя. А не жертвы обстоятельств. Лицо двуногой твари, которая должна гнить в тюрьме, но никак не жить, не радоваться жизни в этом правильном, добром мире.

– Ты видишь себя в тигровой шкуре и хочешь расправляться со стадом зебр… Значит, стадо бегемотов или львов тебе не по душе?

– Инстинкт самосохранения, как и у любого другого хищника. Я хочу жить.

– Сын мой, если то, что ты говоришь, – правда, если ты пришел на исповедь не для того, чтобы подурачиться и посмеяться, я прошу тебя, не отвергай помощь. Возьми ее из любого доступного источника. Можно лечить душу в церкви, но если ты к этому не готов… есть врачи. Обычные хорошие врачи: психологи, психотерапевты. Не бойся, иди к ним и расскажи все, как есть – они помогут.

– Психиатры…

– Многие пугаются этого слова, но совершенно напрасно. Да, и они тоже. Если ты думаешь, что здесь Бог тебя не услышит, ты можешь пойти в клинику. Если же у тебя на сердце груз, гораздо более тяжкий… Я не могу не попросить тебя: не избегай полиции, сын мой.

– А что, в отделении полиции связь лучше? Я предлагаю сделку, отец! У меня в кармане лежит небольшой клинок, лезвие которого сегодня вечером или ночью будет в засохшей человеческой крови. Но вы можете это предотвратить. Я готов отдать клинок вам и поклясться, что не совершу преступления сегодня. И завтра. И когда мне захочется убить в следующий раз, я приду к вам, чтобы снова покаяться. Чтобы вы меня остановили. Готовы ли вы мне помочь?

– Что от меня потребуется?

– Всего ничего, отец. Протянуть содержимое ваших карманов мне через окошко. Чтобы я подержал в руках те вещицы, безделушки, которые полны вашей доброй энергетики. Мне хочется подержать луч света. Всего-то. Больше мне ничего не нужно. Я все отдам спустя минуту. Клянусь своей жизнью. Прошу мне поверить, я действительно хочу зарядиться Богом и хотя бы ненадолго впустить его в свое сердце. Я понял, что мне это нужно. Я чувствую, что это спасет меня… на какое-то время.

– Сами по себе вещи не обладают магией, лишь Бог может…

– А как же платки и пояса апостола Павла? Те самые, которые отдавали больным, и они исцелялись. Если Бог есть, то он действует и через вещи, разве нет?

Священник замолчал. Только шорох его одеяний слышался во тьме. Невысокий ссутулившийся человек протянул к окошку нож – рукояткой к священнику. Тот успел заметить, что рука его необычного посетителя была большой и худой, а пальцы длинными и костлявыми.

Священник взял клинок в правую руку, а левой нащупал в кармане спичечный коробок и ключ от церкви. Он без раздумий протянул неизвестному человеку спичечный коробок.

– Что ж, все, что по вере – не грех. Можешь не возвращать, я тебе его дарю. Пусть хотя бы он поможет спасению твоей души и укажет в бездне и тьме верный путь.

– Благодарю, отец, – радостно сказал человек в капюшоне. – Вы даже не понимаете, что для меня сделали сейчас… Мне хорошо и радостно. Я снова хочу жить и наслаждаться этим днем. А коробок я возвращаю, как и обещал. Я свое слово держу. Клянусь вам, отец, что вы сегодня спасли одно невинное тело. Одну невинную зебру. До свидания.

– Еще раз попрошу тебя, не отвергай помощь. Прощай.

* * *

Спустя три дня после этих событий. 16:08.

– Здравствуйте, отец.

– Здравствуй, сын мой. Что тревожит твою душу?

– Вы не узнали мой голос?

– О…

Священник вздрогнул. Он мало чего боялся в этом мире, но, когда слышал этот спокойный, ласковый голос, в нем пробуждался необъяснимый и беспричинный страх. В голосе было что-то странное, даже… женское.

– Мне плохо, отец. Я отдал клинок, но не отдал свою любовь к тому, что вызывает отвращение и первобытный страх у нормальных людей. Я отдал орудие убийства, но не отдал свое вдохновение. У меня в кармане лежит большой толстый гвоздь, которым я проткну глаз, а затем достану этот глаз руками и посмотрю в человеческие глазницы. Этим гвоздем я…

– Сын мой, ты разрешишь мне помочь тебе?

Видимо, вопрос оказался для посетителя неожиданным, потому что он замолчал, словно в ожидании продолжения фразы, и священник продолжил. В прошлый раз он попросту растерялся, слишком уж необычен был их разговор (даже исповедью не назвать), но сейчас, как ему казалось, он знал, что делать.

– Подожди меня полчаса, сын мой. Здесь, в церкви, или в сквере напротив. Я освобожусь, и мы сможем поговорить лицом к лицу. Возможно, тебе трудно решиться на этот шаг самому, но я буду с тобой, и мы вместе пойдем в клинику. Я буду рядом…

– Ха-ха-ха!

Смех собеседника прозвучал настолько жутко, что на сей раз замолчал священник. Все его благие намерения вдруг разом натолкнулись на стену. Толстую, непробиваемую. Стену, выстроенную из камней, скрепленных раствором безумия. Ему пришлось принять факт: он не знает, что делать. Он совершенно не знает, что делать.

Откуда-то повеяло холодом, священник передернул плечами, сбрасывая дрожь.

– О, это так благородно, отец, – раздался голос. – Но поздно, поздно… Я чувствую, что еще немного, и я взорвусь. Мой хищник проснется, и начнется охота. Настоящая охота, в которой проигравших и живых нет. Ты ведь меня понимаешь?

Нет, он не понимал. Но ему нужно было что-то сделать, что-то предпринять. Иначе… Он чувствовал это «иначе». Оно присутствовало здесь, оно витало в воздухе, оно пропитывало деревянные стены исповедальни. Тайна исповеди… безумец за решетчатым