Антология современной словацкой драматургии - Иван Буковчан

АБЕЛЬ. У тебя до того праздничный «циферблат», что таких мелочей никто не заметит.

ПАВЕЛ (внимательно разглядывая свое лицо в зеркале). Ты что-нибудь имеешь против моего «циферблата»?

АБЕЛЬ. Против «циферблата» ровно ничего. Другой с таким лицом мог бы высоко подняться.

ПАВЕЛ (иронически). Как ты, например. Ты вон куда взлетел! К восьмому этажу и обратно! Нажимать кнопки, открывать двери, кланяться, кланяться — вот карьера! «Покорнейше благодарю!», «Премного благодарен!». Можешь свою карьеру оставить при себе!

АБЕЛЬ (глубоко униженный, изо всех сил стараясь себя сдержать, потом шепотом). Убирайся!

ПАВЕЛ. Что-нибудь не так?

АБЕЛЬ (возмущенно). Убирайся вон, а то плохо будет!

ПАВЕЛ (агрессивно). И так хуже некуда. Еще когда я на свет родился, хуже некуда было. Я просил кого о такой жизни? Я, что ли, заказал крушение поезда, чтобы остаться без родителей? Приюты, детские дома… А теперь… теперь этот музей на мою голову! (С отчаянием оглядывается вокруг.) Нечего сказать, счастье — быть внуком отставного лифтера!

АБЕЛЬ (неожиданно быстрым движением хватает маленькую вазочку, швыряет ее в Павла). Вон!

ПАВЕЛ подбирает осколки.

(В изнеможении садится.) Да, я школу не кончил… Но зато в шестом классе у меня были одни пятерки. (Хромая, идет к буфету, достает из маленькой деревянной коробочки школьный табель и сует его в лицо Павлу, продолжающему, стоя на коленях, подбирать осколки.) На! Сам проверь!

ПАВЕЛ (примирительно). Ладно, ладно, знаю.

АБЕЛЬ. А когда ты учился на одни пятерки, ну скажи, когда?

ПАВЕЛ (неохотно). Никогда!

АБЕЛЬ. А я ведь сам пробивался. Эх, если б у меня тогда был дед, хоть какой-нибудь, хоть лифтер на пенсии… Только никого у меня не было. Понял? Никого!

ПАВЕЛ. Ну, хватит, дед, не сердись. Извини, пожалуйста. Может, валидольчика принести?

АБЕЛЬ. Он на кухне.

ПАВЕЛ идет на кухню.

(Складывает школьный табель, прячет его в буфет. Про себя.) Твоя правда. Я кланялся. Столько кланялся, что некоторых гостей и в лицо-то почти не помнил, только по ботинкам и узнавал, по ботинкам даже лучше, чем в лицо, а ты мне еще чемоданы припомнить забыл. Я их столько за всю жизнь перетаскал, что хватило бы нагрузить товарный поезд. Теперь что! Чемоданишки! А раньше, бывало, дама, и чемодан при ней — контейнер, страшилище. Налегке-то не ездили, как теперь. Стоит, бывало, такой чемоданище, чудо-юдо, и как к нему подступиться, не знаешь. Несешь — руки отрываются. А душа рада: чем он тяжелее, тем чаевые больше… И радовался же я этим чаевым! Я на них покупал одному чумазому мальчугану игрушки и конфеты, посылал ему все в детский дом.

Пауза. ПАВЕЛ возвращается с лекарством и стаканом воды.

ПАВЕЛ. Возьми, дед. Сбегаю в магазинчик за чаем?

АБЕЛЬ молчит.

Что же у вас сегодня к чаю? Какая программа?

АБЕЛЬ. Не знаю.

ПАВЕЛ. А я когда-нибудь дождусь приглашения?

АБЕЛЬ. Поживем — увидим.

Звонок в прихожей. Появляется пани КОНТИ, причудливо одетая старая дама. На голове шляпа, фасон которой, пожалуй, слишком смел для женщины ее возраста. Вокруг шеи у нее болтается нечто элегантное, но облезлое, напоминающее мех куницы. Обращают на себя внимание тщательно имитированные мордочки; пасти открыты, зубы оскалены, стеклянные глаза блестят. В руках у дамы закрытый зонтик от солнца с длинной ручкой.

КОНТИ. Добрый день!

Сразу же вслед за ней входит ХМЕЛИК, старик с большим чемоданом в руках. Ставит чемодан, вытирает лоб.

ХМЕЛИК. Добрый день!

АБЕЛЬ. Здравствуйте, милости просим. Проходите, пожалуйста.

ХМЕЛИК вопрошающе смотрит на КОНТИ. КОНТИ показывает зонтиком на буфет.

ХМЕЛИК. Сию минуточку! (Ставит чемодан около буфета.)

КОНТИ. Не туда. Правее, чтобы не мешал. (Абелю.) Я немного опоздала. Не удалось освободиться пораньше. Звонила сыну и задержалась на почте. Просто ужас! Приходится целую вечность ждать, пока соединят!

ПАВЕЛ с любопытством разглядывает КОНТИ, зашнуровывая в то же время ботинки.

АБЕЛЬ (любезно). Что слышно нового? Как поживает пан сынок?

КОНТИ. Когда я звонила, он как раз оперировал. Целый час пришлось ждать.

АБЕЛЬ (сочувственно). Наверное, вам это стоило кучу денег: международный разговор.

КОНТИ (в явном смятении). Да… Конечно… (Смотрит на Хмелика, как бы ожидая от него помощи.) Это… конечно…

ХМЕЛИК (спасая положение). Пани Конти не ждала на проводе. Она позвонила еще раз после операции.

КОНТИ (взглянув с благодарностью на Хмелика). Да! (Снова обретая почву под ногами.) Эти разговоры стоят денег. Но все оплачивает мой сын. При моих теперешних доходах я бы, конечно, не могла себе этого позволить.

АБЕЛЬ (помогая Конти). Еще бы! Клиенты у нас в гостинице тоже, бывало, таким способом звонили. Иногда эти разговоры я сам для них заказывал. Сейчас, кажется, такой разговор называется «за счет вызываемого». Так? (Смотрит на Павла.)

ПАВЕЛ. «За счет вызываемого». Так. (Конти.) А ваш сын где?

КОНТИ (гордо). Мой сын в Швейцарии. Мой сын — ассистент профессора Обвегессера, если, конечно, вам что-нибудь говорит это имя.

ПАВЕЛ (охотно использует возможность понасмешничать, прикидывается простачком). Ничего не говорит. Имя как имя.

КОНТИ (не замечая притворства Павла). Он оперирует глаза.

ПАВЕЛ (в прежнем тоне). Как, вы сказали, его фамилия?

КОНТИ (медленно, внятно). Обвегессер.

ПАВЕЛ. Да нет, этого я знаю, я про вашего сына.

КОНТИ. Ах, вот что!.. Ну, естественно, Конти.

ПАВЕЛ. А имя у него тоже есть?

КОНТИ (после мгновенного колебания). Его зовут Губерт. Губерт Рохус Конти.

ПАВЕЛ (иронически). Ах, вон что! (Выдержав паузу.) Нет, такого я не знаю.

КОНТИ (начинает подозревать Павла, пытается найти выход из создавшегося положения). С этим молодым человеком (разглядывает Павла в лорнет) я, кажется, не имела чести быть знакомой. (Абелю.) Видимо, это ваш…

АБЕЛЬ (сердито и предупреждающе смотрит на Павла). Это мой внук Павел.

КОНТИ протягивает ПАВЛУ руку, высоко ее держа, явно для поцелуя.

ПАВЕЛ (хватает протянутую руку, трясет ее с преувеличенной сердечностью, по-спортивному, чуть не вырывая руку из сустава). Очень приятно, очень приятно.

КОНТИ (стремясь заставить Павла принять предложенный ею стиль поведения, расстегивает свои «меха» и со сладкой улыбкой подает их Павлу). Будьте добры, помогите даме!

ПАВЕЛ (продолжая дурачиться, изображает страх, еще не коснувшись куниц, вздрагивает). А они не кусаются? КОНТИ (подозрительно). Ну что вы.

ПАВЕЛ решительно хватает куницу за шею, отходит, за спиной подносит оскаленные мордочки близко к лицу и сам воинственно скалит зубы.

(Абелю.) Какой милый мальчик!

АБЕЛЬ (извиняющимся тоном). Немного невоспитанный… Теперешняя молодежь, сами знаете… (Старается обойти Конти, за ее спиной делает знаки Павлу, чтобы он проваливал.)

КОНТИ (церемонно снимает перчатки, но, примиряясь с ситуацией, больше не пытается подчинить Павла своему стилю поведения, а энергичным жестом подает перчатки Хмелику). Что поделаешь, все меняется — и люди, и времена.

ПАВЕЛ (делая вид, что не замечает знаков Абеля, приближается к Конти). Пани…

ХМЕЛИК (услужливо). Конти…

ПАВЕЛ (с напускным простодушием). Пани Конти, можно вас спросить?

АБЕЛЬ грозит ему из-за спины КОНТИ.

КОНТИ (которой Хмелик услужливо придвигает стул, садится). Пожалуйста, мой дорогой, спрашивайте.

ПАВЕЛ. Пани Конти, что у вас в этом чемодане?