Антология современной словацкой драматургии - Иван Буковчан

ШЕРИФ. Ты, случайно, не шизофреник? (Взрывается.) Мой младший сын сейчас бы спросил… так что, собственно говоря, ты несешь, приятель?..

МАРЕК. Всего лишь самую обычную вещь… (Уже не выдерживает.) Какую информацию получили соответствующие органы о гражданине Мразике… от сограждан гражданина Мразика… только это и несу — и ничего более!

Тишина.

ЛУПИНО (в смятении). От каких сограждан?

МАРЕК. Например, от нас! (Быстро, безудержно.) Этот старый наивный пан, который уже однажды отсидел из-за совсем невинной переписки со своим итальянским коллегой, этот старый, непрактичный пан не перестает мечтать о большом путешествии… три года тому назад он хотел лишь немного подстраховаться… и поэтому сам потребовал от соответствующих учреждений, чтобы они обратились к его бывшим ученикам… Наши имена… наши подписи… и наша гражданская безупречность — всё это должно было стать гарантией того, что его пустят!

Тишина.

МОНИКА. Когда это было?.. Три года назад… (Задумывается.) Нет, я не помню!

СИРИУС. И мне ничего не приходило…

МАРЕК (прерывает, к остальным). И вы тоже ничего не получали?.. (Иронично.) Или уже не помните?!

ШЕРИФ. Расследование… Или исповедь? Не переношу, Марек!

ФИЛИПП (Мареку). Ты получал?..

МАРЕК (взвешивает). Да. Я получал!

ШЕРИФ. Отлично! И представь… представь себе, что меня это совсем не интересует!

ДОКТОР. И в самом деле, Марек, тебе не кажется, что ты суешь нос в чужие дела?

ФИЛИПП (возмущенно). По какому праву, приятель?..

МАРЕК. Извините… (Тихо). Я не спал всю ночь… У меня было… такое… странное чувство… Он сидит… а у нас здесь вечеринка… (Пьет.) Утром я решил, что приду… (Живо.) Я должен был избавиться от этого… А может… то, что он сидит там… и… (Пауза.) Это заслуга тех… самых хороших ребят!

ФИЛИПП. Не мучайся, приятель! (Саркастически.) Знаешь что?.. Купи себе полицейскую собаку! Она все выяснит!

СВЕТАК (вскрикивает). Постой, ничего не покупай… (Пьяным жестом сдерживает Марека.) Лучше пропьем эту собаку… Я признаюсь! Добровольно… (Ударяет себя в грудь.) …я здесь — единственный, у кого есть характер… Я прекрасно написал об этом… И очень лаконично… (Ко всем.) Знаете, что я написал?.. (Смакует паузу.) Ничего… Совсем ничего… Ничегооо… (Мареку.) Etes-vons satisfait, monsieur?

МАРЕК (с благодарностью). Не пей столько, Эмиль!

СВЕТАК. Я совсем не пью… (Выпивает и бормочет.) Я… обыкновенный… мелкий почтовый работник… Но — сильный характер! Не ангел-хранитель… Не свинья… Я не буду писать, чтобы его не выпустили!.. И не напишу, чтобы его выпустили… Bon giorno, signorina… Чао, бамбино… Дерьмо!.. (Вдруг разъяренный.) Я — не сумасшедший… И я не свинья… Я всегда был ничем, ну так что?.. (Насмешливо, хрипло затягивает.) Никогда не вернется сказка юности, которая всех сказок… (Моника быстро доливает ему, чем прерывает его пение. Светак пьет, икает и продолжает.) …та самая красивая… Почему судьба дает так… так мало… мало… (Обиженно.) Так мало чего?.. (В отчаянии.) Как там дальше?..

Никто не отвечает.

БЛАНКА. Однажды к нам пришел такой красавец… Очень любезный… И расспрашивал о Сумеце, как будто он был его родственником! Как тот живет с женой… и прочее… Об этом я, конечно, ничего не знала. (Мареку.) Но в остальном… я вспомнила обо всем, что говорило в его пользу!

ДОКТОР (с нетерпением). Никто тебя не заставляет это рассказывать!

БЛАНКА. А почему бы и нет… (Деловито.) Я предложила ему кофе… а мой муж достал бутылку, но он от всего отказался… и… (Пауза.) Вдруг спросил меня, что я думаю, профессор вернется обратно из-за границы… (Замолкает.)

СИРИУС (с напряжением). А ты?.. Что ты подумала?

БЛАНКА. Почему бы ему не вернуться — я именно это и хотела сказать, но… Но в этот момент он мне подмигнул…

МОНИКА. Кто?.. Тот красавец?..

БЛАНКА. Нет, мой муж… Милан мне вдруг начал подмигивать и… (Пауза.) Поэтому я сказала, что…

СИРИУС. …что он не вернется?

БЛАНКА. Нет, нет! Я это не говорила! Я сказала только… что не знаю… Что я просто не могу этого знать… (Мареку.) Ничего другого я не сказала!

ШЕРИФ. Я думаю, это было разумно!

МАРЕК (с горькой иронией). Какое счастье, что мы такие разумные!

БЛАНКА. Не думай, что мой муж… (Искренне.) Милан хороший человек! И очень хороший отец… Тогда он как раз ждал повышения… ему так долго не давали майора… (В замешательстве.) Все так дорого… И дети растут как грибы после дождя… (Вьет, пауза, вдруг.) Я… люблю, когда в доме спокойно…

МАРЕК. Скажи пану майору, чтобы он не моргал… Этот профессор обязательно бы вернулся!

ШЕРИФ. Так почему же он попытался бежать?.. Это говорит о том, что…

МОНИКА (прерывает). Только о том, что, когда люди не могут вести себя нормально, они начинают вести себя ненормально…

ФИЛИПП (Монике). Что такое нормально и что такое не нормально?.. Я не понимаю… (Рассерженно.) Сегодня они скажут тебе, что белое — это то, что вчера было нормально черное, и наоборот! Оставьте меня в покое… Из-за этих премудростей человек однажды превратится в дурака.

МОНИКА. Сделай себе маленький гражданский барометр, Филипп!

ФИЛИПП (нервно). Какой еще барометр?..

МОНИКА. Обычную банку для консервирования огурцов… а в нее положи — зеленую лягушку… Ты будешь ловить для нее мух, а жаба заранее сообщать тебе обо всех переменах погоды!..

ФИЛИПП. Благодарю за хороший совет, Моника!

ШЕРИФ. Нормально… ненормально… — это все слова! (Раздраженно Монике.) Речь идет о том, как ведут себя люди: нравственно или нет!

МАРЕК. Он хотел посетить своего близкого друга… Это безнравственно? (Шерифу.) А запретить… — это, по-твоему, более нравственно?! (Пауза.) А ты… ты бы не поехал?

МОНИКА. У Шерифа, вероятно, нет хорошего друга…

ШЕРИФ (Мареку). Я бы поехал… Но не так, как он!

ДОКТОР. Это был его последний шанс! Встретиться с другом, которого никогда не видел… прочитать книги, которые еще не читал… поработать в библиотеках, где находятся оригиналы… Огромное искушение… и я бы не удивился, если бы он там остался…

МАРЕК (обиженно). Это означает, что ты его поездку…

ДОКТОР. Какое твое дело?.. (Более миролюбиво.) Я ненавижу характеристики! А поскольку я должен был их писать, у меня всегда было такое грязное чувство, что я стираю чужие штаны… Черт возьми, для этого ведь существует химчистка…

СИРИУС (разочарованно). Сумец не стоил того, чтобы ты был так любезен и… боролся со своими ощущениями?

ДОКТОР (не сердится). Я написал самое лучшее поручительство, которое только мог… Только вот я не пойму, почему я должен кричать об этом на весь мир!

ФИЛИПП (недоверчиво). И ты не боялся, что он не вернется?

ДОКТОР. Плевал я на это! Ведь это, в конце концов, его дело…

ФИЛИПП. Нет, это и твое дело тоже… Республика — это тебе не голубятня, у каждого государства есть свои законы… и… (Моника в упор смотрит на рассерженного Филиппа, тот нервно.) Что ты так смотришь на меня?..

МОНИКА. Я представляю тебя голубем, Филипп!

ФИЛИПП. Голубем?..

МОНИКА. К голубям ведь никто не предъявляет претензий, если они залетят в чужой двор, где больше зерна!

ШЕРИФ. Черт побери, мы же живем не только для того, чтобы как следует наклеваться!..

МОНИКА. И не для того, чтобы разбогатеть!

ШЕРИФ. Моника, я перед каждой зарплатой, вероятно, как и ты, нищенствую!

ФИЛИПП (Монике). В любом случае я бы из того, чужого, двора вернулся… (С достоинством.) И голубятня, Моника, у каждого голубя только одна…

СВЕТАК. Пссс!.. (Делает таинственные птичьи движения.) Я не говорю, что он летал… Сумец — это не Сумец… Пссс!.. Сумец — это голубь… Почтовый голубь… И… каждое зернышко необходимо… записать… учесть… инвентаризовать… Каждое перышко… крылья… клюв… коготки… все! Дважды… Трижды… И равносильно присяге… Пссс!..