Вкус лжи - Эн Ларго

у меня есть крестный и есть цель. Отстраняюсь, заглядывая в его глаза, цветом копирующие мои. Они такого же голубого оттенка, но слегка потускневшего с годами.

– Мне больно… – Это все, что я готова произнести сегодня.

После Эван утягивает меня на диван и кладет мою голову на грудь. Продолжаю плакать, а он успокаивающе гладит по волосам, отчего в итоге я проваливаюсь в тревожный сон.

В эту ночь мне снятся мама и папа. Они счастливы, танцуют в гостиной. Я, будучи еще малышкой, выхожу к ним.

– Кто это тут у нас? – подхватывая меня на руки, смеется папа. Он продолжает медленно покачиваться, обнимая нас с мамой. Смех заливает комнату, на мне любимая розовая пижама с единорогами. Мама в строгом деловом костюме, папа же успел переодеться в домашнюю одежду. Ручками я притягиваю их за шею, пока наши лица не соприкасаются, и вдыхаю аромат этого счастливого момента.

Густой туман поглощает всех прежде, чем я смогла почувствовать страх мамы, сменивший радость на ее лице. Это было предчувствие чего-то неизбежного.

Глава 7

Скрывая правду

Просыпаюсь уже в спальне, – наверное, крестный перенес меня, когда я уснула, плача в его объятьях. Решаюсь включить мобильный – как Миа и сказала, моя сим-карта восстановлена. Приходит куча непрочитанных сообщений, и почти все они от Адри.

Адри:

Адри:

Адри:

Мама:

Адри:

Адри:

Адри:

Сегодня новое сообщение:

Только сейчас становится еще хуже от осознания того, каково его родителям. Хоть Андрес и был приемным ребенком, они прониклись к нему искренней любовью. Чего не скажешь о самом парне – тот, кажется, умел любить и ценить только себя. Столько яда выплескивал на своих опекунов, сколько те явно не заслуживали. А сейчас им придется оплакивать того, кто вообще недостоин их слез и скорби. Внутри вспыхивает злость.

Как же я скучаю по подруге и мечтаю написать. Но что я скажу, когда даже на эти вопросы не могу честно ответить? Конечно, в закрытом, ведь его тело полностью изуродовано моими руками. Однако удивляет, как же быстро правительство заметает следы… поразительно. Что же еще от нас скрывали? И продолжают скрывать, держа в неведении. Черт! Надо было сжечь этот чертов труп, зачем так опрометчиво было его оставлять?! Эта мысль, пожалуй, ужасает меня саму.

«Спокойно, никто не должен связать произошедшее со мной».

По какой-то непонятной причине я не выгляжу как оболочка и уж абсолютно не отношусь к проклятым. Так ведь? Проскальзываю в ванную, чтобы в этом убедиться. Смотрю в зеркало, отыскивая любые изменения: лицо все такое же слегка загорелое после лета, не бледное, как у оболочки, но кожа кажется фарфоровой, без единого изъяна. «Странно, у меня были до этого прыщи?» Губы слегка пухлые, прямой аккуратный нос, глаза цвета неба, обрамленные светлыми ресницами, которые вынуждают пользоваться тушью, и блондинистые, слегка волнистые волосы чуть ниже лопаток. Щупаю себя со всех сторон, но все как обычно, не считая не совсем естественной идеальной кожи. Умываюсь и иду на кухню.

Эван уже не спит, он смазывает приготовленные тосты оливковым маслом, на столе стоит тарелка с измельченными помидорами и ломтиками хамона.

– Будешь кофе? Или, может, апельсиновый сок?

– Кофе, пожалуйста, – отвечаю, усаживаясь на стул.

Он достает вторую кружку с верхней полки и ставит рядом с кофемашиной, где уже готов его напиток, от которого исходит аромат утренней бодрости вперемешку с навязчивыми образами прошлого.

– Как спалось? – спрашивает Эван и упирается в меня взглядом. Что он хочет отыскать?

– Могло быть и лучше. Меня беспокоит, что я ничего не чувствую, как будто просто приехала к тебе на выходные и скоро вернусь домой. – В ответ он понимающе кивает. А на мои глаза все же наворачиваются предательские слезы.

– Лои… – Эван в два шага пересекает кухню, оказываясь рядом.

– Просто я обязана скорбеть, но почему-то не могу, и это чувство разрывает грудь. Адриа волнуется, но я даже не в силах ей набрать. Духу не хватает.

– Это нормально, дорогая! Осознание может прийти или нет, но не надо себя изводить, думая, что с тобой что-то не так. Каждый по-разному переживает горе. – Он гладит меня по волосам в успокаивающем жесте, отчего становится чуть легче. – Все будет хорошо, обещаю.

Я верю ему, кивая в ответ. Но мою душу, если она вообще есть, все больше поглощает нечто черное, забирая все эмоции, оставляя лишь пустоту.

– Позавтракаем? Ты голодная?

– Да, безумно, – отвечаю я, вытерев непрошеные слезы.

Эван возвращается к кофемашине и приносит две кружки к столу. Рядом ставит тосты, слегка перченые и присоленные.

– Ты же знала Андреса?

Я чуть не поперхнулась кофе, который успела поднести к губам и немного отпить.

– Да, мы учились в одной школе. Он был футболистом. А еще видела его на последней вечеринке. – Все же пью обжигающий напиток, не смотря в глаза крестному.

– Парнишка вчера погиб, тебе известна причина?

Он что, во мне дыру прожигает?! «Так, спокойнее, Лои. Думай, что ты несешь!»

– Говорят, у него обнаружили какую-то болезнь, мне сегодня написала подруга. Но это очень странно, ведь он проходил обязательное для всей команды обследование. И его так быстро похоронили… – Кажется, мой ответ удовлетворяет Эвана, он принимается накладывать на тост помидор и кусочки хамона.

– Значит, плохо проверили. Почему ты вчера была с ножом, когда я пришел? Тебя что-то беспокоило в последнее время? – Опять этот взгляд, чувствую себя на допросе. Почему мой крестный – военный, а не какой-нибудь пекарь?

– Все-таки я в незнакомом городе одна, и мне нужна любая поддержка, хотя бы металлическая. Так спокойнее!

Он кивает. Уф, как будто я наблюдаю за собой со стороны: само спокойствие, никаких невнятных ответов и трясущихся рук, горжусь собой. Принимаюсь за тосты, не понимая откуда такой аппетит после подобных событий?! Сначала кажется, что меня вывернет прямо на стол, но нет, не перестаю жевать и глотать, прям новый рефлекс какой-то.

– Тут недалеко спортзал, там есть отличный тренер по самообороне. Я тебя к нему запишу, и уже завтра сможешь пойти на тренировку.