Золото Маккены - Генри Уилл

— Ты можешь себе представить, что подумали родители такой симпатичной, хотя и тощей девушки. Отец оказался бравым малым. Попытался добраться до ружья, которое висело над камином. Манки убил его голыми руками, размозжив бедняге голову о косяк. Разумеется, тут же начала кричать — и весьма громко — жена белого и, прежде чем Пелон успел вмешаться, Манки угробил и ее, выхватив из раскаленной печи железную кочергу и ударив женщину прямо в лицо. Железяка прожгла голову насквозь и, задев ухо, вышла с другой стороны. Тебе наверное никогда не приходилось видеть подобного месива…

Маккенна судорожно сглотнул слюну, стараясь удержать в желудке неукротимо рвущуюся вверх кашу с мясом.

— А дальше, — продолжила старуха, — случилось нечто странное. Беш что-то сказал Хачите, и тот стиснул Манки своими огромными ручищами так, словно яки был новорожденным и тут всем стало ясно, что ему вскоре предстоит сделать свой последний вздох. Но вперед выступил Пелон со своим револьвером, который он всегда держит наготове под серапе и рявкнул, что хотел бы узнать, что именно сказал Беш своему приятелю Хачите. Беш дружелюбно ответил, что попросил мимбреньо размолотить башку Манки так, как тот это сделал белому мужчине. Судя по его словам, он раньше знал этих людей, так как однажды они его приютили.

Маккенна нахмурился.

— То есть, ты хочешь сказать, что Беш знал эту белую девушку?

— Этого я не говорила. Я сказала — родителей. Когда они спознались с Бешем, девчонки у них еще не было.

— Тогда откуда ты знаешь, что она их дочь? Это выяснилось в разговоре, предшествовавшем убийству?

— Точно. Девушка не родная их дочь, а племянница, дочь брата белого мужчины, который живет в другой части страны. — Маль-и-пай махнула рукой на восток, и Маккенна кивнул, показывая, что понял, что «другая часть страны» означает нечто находящееся за пределами территории, на которой проживали апачи, то есть за пределами Аризоны, Мексики и Нью-Мексико.

— Продолжай, — попросил он тихо.

— Досказать осталось совсем немного. Мы уехали. Двигались быстро и поэтому ушли от погони. Девушку, разумеется, взяли с собой. Кстати, на том же ранчо прихватили и очень милую мексиканочку, которая работала там служанкой. Пелон решил добавить ее к гарему Манки. Но во втором лагере отсюда, когда настала ее очередь ублажать яки, она перерезала себе вены, и Манки обнаружил под одеялом лишь кровь и остывшее тело. Решительная была женщина, но глупая. А зато Люпе — толстушка-пима, умная. Нож и у нее есть, но она предпочитает впускать в себя Манки, а не резаться. Хи-хи-хи! Отменный у этих баб выбор, правда, Маккенна?

— Правда, — ответил старатель.

— Ну, что же, омбре, пожалуй это все, хотя можно было бы добавить кое-что о Лагуне Санчесе, Беше и Хачите. О них говорить особенно нечего. Первые двое пришли с Пелоном из Соноры. Об остальных я ничего не знаю. Они приехали на нашу ранчерию — ты понимаешь, что я говорю о стоянке клана Наны, — незадолго до появления в ней Пелона. Беш, который говорил также и от имени Хачиты, объяснил, что они представители своих кланов, и что пришли обсудить проблему исчезнувшей тайны Сно-та-эй. Что именно они хотели обсуждать, мы так и не узнали, потому что в этот момент в деревню приехал Пелон, который и нарушил все планы. Когда Беш узнал намерения Пелона захватить Эна и выудить у него тайну, он сказал, что они с его гигантским приятелем поедут вместе с бандой, потому что цели у них те же.

Она стала всматриваться куда-то вдаль, искоса поглядывая на восходящее солнце.

— Если тебя еще что-нибудь интересует, — пробормотала Маль-и-пай, поднимаясь и беря свое старое ружьецо, — спроси об этом Пелона. Он как раз едет.

К тому времени, как Маккенна смог подняться на ноги, ему уже отчетливо слышался цокот неподкованных копыт по кремнистой тропе. В следующую секунду в дальнем конце луга появились Пелон с Хачитой, везя по пассажиру. У предводителя бандитов за спиной сидела белая девушка, тогда как Хачита баюкал в огромных ручищах застывшее тело старого Эна-Койота.

Маккенна услышал, как Маль-и-пай пробормотала за спиной что-то типа «извини, мол»и тут же треснула его прикладом винчестера по голове. У Маккенны в глазах завертелись ярчайшие солнечные пятна и бесконечные цепи желтых гор, а потом опустилась темнота. Он рухнул головой в остывающую золу костра так же тихо, как бычок на бойне.

— Тысяча извинений, Голубоглаз, — сказала старуха, наклоняясь над ним и отковывая от бревна, — но Пелон приказал ни в коем случае тебя не расковывать. Теперь придется бессовестно солгать, будто ты, изловчившись, ударил меня и забрал ключи. Айе, де ми! Какие страшные раны наносим мы порой собственной гордости!

ЧОКНУТАЯ ПЛЕМЯННИЦА НАНЫ

Маккенна недолго оставался в бессознательном состоянии. Удар прикладом прошел по голове вскользь и скорее потряс, чем ранил старателя. Он пришел в себя, потому что его сильно кусали слепни. Внимание, оказанное насекомыми, походило на сотни уколов с той лишь разницей, что слепни, введя жало, не вынимали его до тех пор, пока не напивались крови вдосталь или пока их не размазывали хлопком по рукам или лицу. Слабо чертыхаясь, Маккенна очнулся. Не переставая бить по паразитам, он ощупал рану на затылке и моргая осмотрел луг.

Оказывается, он снова был прикован к сосне. Возле костра Пелон пил кофе. Маль-и-пай ему прислуживала. Напротив этой парочки, на сосновом бревне, к которому старуха приковывала Маккенну, удрученно сидела белая девушка; вид у нее был совсем жалкий. Пелон объяснял причину возвращения.

— Все из-за этой чертовой девки, — говорил он Маль-и-пай. — Совершенно не переносит жару. Побледнела, как смерть, потом пару раз блеванула, вот тут-то я и решил, что уж лучше привезти ее назад, в тенек. Не хочется ее терять. По крайней мере до тех пор, пока Маккенна не приведет нас в Сно-та-эй.

— А что мимбреньо? — спросила скво, поведя плечом в сторону Хачиты, сидевшего под сосной вдалеке от костра и все так же державшего Эна у груди, словно он был больным ребенком, а не разлагающимся трупом. — Он-то какого черта с тобой приехал? Чего не остался высматривать своего приятеля? Не верю я этим двоим. Что-то они замышляют.

— Как и я, — сказал Пелон. — У этого Хачиты мозг, как у новорожденного. Вцепился в трупешник, как в леденец. Говорит: либо я его отдам встречным воинам из клана Наны, Либо сам уйду к ним. Ему все равно. Как только его дружок Беш вернется из Джила-Сити, говорит, что отвалит на ранчерию Наны. А это, между прочим, скверно. Может вляпать нас всех.

— Это точно, — согласилась Маль-и-пай. — Такой простофиля может выдать и нас, и поход к Сно-та-эй!.. Черт побери, Пелон, нельзя позволить ему уйти! Язык-то без костей, глядишь, через пару дней за нами будет охотиться половина всех аризонских индейцев! Не говоря о солдатах и шерифе из Джила-Сити. Эй, Диос! Слушай, дай мне твой пистолет. У моего ружья курок сломан, ни фига не стреляет.