Золото Маккены - Генри Уилл

— Куда уж лучше, — кивнул Маккенна. — За все твои рассказы, мамаша, я у тебя в неоплатном долгу. Ты ведь знаешь, что мужчинам больше всего не по себе, когда они не знают о делах и замыслах противников.

Старая женщина блеснула змеиными глазками.

— На мой взгляд, ты не слишком беспокоишься о своих врагах, Маккенна. Меня не проведешь. Я видела, как ты прошлой ночью зырил на эту костлявую девку. Вот, о ком ты по-настоящему беспокоишься.

Маккенна не знал, что сказать, но все-таки решил не сворачивать с прямого курса, считая его наилучшим.

— Похоже, — сказал он, — не наступит то утро, когда мне, матушка, удастся тебя обмануть. Признаю: стройная девушка меня действительно интересует.

— Ха! Интересует, говоришь? Айе де ми! Если бы ты не был связан, и рядом не было ее родителей и здоровенного старшего брата, ты бы в секунду затащил ее в ближайший каньон и завалил на травку даже быстрее этого чертова Манки!

— Боже мой, мамаша, — запротестовал Маккенна, — да что ж ты такое говоришь?!

— Да все то же, — откликнулась старуха. — Валялся бы с ней в травке целый день и вопил от счастья.

— Не собираюсь я слушать эту гнусную болтовню, — огрызнулся Маккенна. — Этого бедная, славная девушка не заслужила, и тебе это известно.

— Сражена твоим возмущением, — фыркнула Маль-и-пай. — Будем надеяться на то, что вернувшись сегодня, она все еще будет оставаться славной.

Этого-то Маккенна и дожидался; именно для этого он затеял поедание каши. Где девушка? Куда все уехали? Что собираются делать?

— Мамаша, — начал старатель, пытаясь изобразить придурка, — куда подевались мужчины? Куда они могли поехать, если прихватили Салли, женщину-пима и белую девушку? Тут что-то не так. Я чувствую, что не так…

— Лучше тебе заменить чувствовальник! — гаркнула Маль-и-пай.

— О? Даже так?

— Естественно. Потому что ничего страшного не произошло. Пелон с Хачитой и Санчесом уехал наблюдать за тропами, пока Беш, Манки и Лагуна не вернутся из Джила-Сити, с твоими белыми приятелями. Еще с первым лучом солнца. Что до женщин, то Пелон решил держать их в поле зрения. Видишь ли, Салли очень понравилась твоя рыжая борода и голубые глазки. К тому же она страшно устала от Манки. Их! Кто бы не устал, скажите на милость! Что за мерзкое животное. В общем Салли положила на тебя глаз.

— Черт побери! — рявкнул Маккенна. — Не смей так говорить!

— Вот поэтому, — продолжала собеседница, игнорируя последнее замечание, — Пелон, который отвечает за все, происходящее в этом лагере, решил прихватить Салли с собой, чтобы она не смогла до тебя добраться и не помогла ненароком убежать. — Старуха замолчала, пристально вглядываясь в белого. — Ты знаешь, что Салли это настоящий Манки в женском обличье — те же привычки, ухватки, та же дикость… Понимаешь?

— Еще бы, — простонал Маккенна. — Но белая девушка, маманя, с ней-то что? Пойми, что все мои помыслы о ней одной…

— И какие же это интересно помыслы? — спросила старуха с хитрецой. — Может, тебя волнует, правда ли, что эти маленькие груди так крепки, как кажутся издалека? Или тебя волнует то, что для худощавой девицы юбка чересчур плотно облегает ягодицы во время ходьбы? Не смущайся, Маккенна, я легко читаю в мужских сердцах. Они расположены не в груди, как у женщин, а несколько ниже… А, ладно, хватит… Только не вздумай раздражать меня болтовней о «высоких» чувствах, чико. Мужчина всегда остается мужчиной.

Маккенна, ничего не ответив, вспыхнул. Он обладал редчайшей способностью не говорить ничего, когда говорить нечего. Старуха, увидев, как изменился цвет его лица, выразила искреннее изумление.

— Валъграм! — возопила она. — Неужто ты действительно хотел сказать то, что сказал? Ты смущен? Боже, может у тебя и впрямь к ней искреннее чувство… Черт! Это не по правилам, Маккенна. Ты же знаешь, что при виде настоящей любви любая женщина моментально глупеет. Поэтому сейчас ты обладаешь преимуществом.

— Тогда глупей, только побыстрее, — откликнулся старатель, приходя в себя. — Пор фавор, мамаша, расскажи о девушке. Ты же видишь, что она отняла у меня сердце, что здесь я бессилен! Неужели ты заставишь меня страдать?

Маль-и-пай уставилась на белого: на изборожденном морщинами лице не проявилось ни малейшего намека на сострадание или милосердие.

А затем обнажились клыки цвета пережженой охры, а в бусинах птичьих глаз сверкнула далекая искорка.

— Ох, уж мне эти голубенькие глазки! — Старуха вздохнула. — Нечего удивляться, что Пелону пришлось привязывать Салли веревкой — настоящим вервием — к себе, чтобы удержать ее на расстоянии… Вот ведь потаскуха! Как появится что-нибудь вкусненькое — за милю учует…

НА ГОРИЗОНТЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ КАВАЛЕРИЙСКИЙ ОТРЯД

— Что касается белой девушки, — усмехнулась Маль-и-пай, — и того, куда ее забрали, так тут я не в курсе. Но думаю, что вреда ей не причинят. Видимо, Пелон просто хотел убрать ее от тебя подальше, чтобы заставить поволноваться. Чтобы ты сам замучил себя предположениями до такой степени, что тебя можно было бы держать в кулаке всю дорогу — долгую дорогу — до Сно-та-эй. А уж вернется ли она с тем же набором добродетелей, с каким уходила этим утром — один Бог знает. Но вернется обязательно. Пелон довольно странный тип. У него есть определенные правила, которым он неукоснительно следует.

— Да, — резко бросил белый. — С некоторыми из них я имел счастье познакомиться.

— Нет, я имела в виду законы чести. Это не смешно.

— Мамаша, ради всего… У Пелона Лопеса? Законы чести?..

— Маккенна, у каждого мужчины есть определенная толика чести. В Пелоне она хотя и глубоко запрятана, но все-таки есть.

— Давай-ка оставим этот бесполезный разговор…

— Давай.

— Может ты расскажешь о девушке? Где вы ее подобрали?

— Разумеется, расскажу. Взяли ее вчера утром, как Пелон и говорил. Приехали на одно белое ранчо попоить лошадей и хорошенько подзаправиться у гостеприимных хозяев. Правда, гостеприимство оказалось основательно подпорченным, но не потому что хозяева были плохие, а потому что они сильно испугались. Да и как иначе, когда к тебе за стол садятся такие люди, как Пелон, Манки и этот великан Хачита?.. Так вот, когда все съели, а лошадей хорошенько напоили, Беш, которого оставили на задней тропе присматривать, не появятся ли солдаты, прискакал во весь дух и сказал, что вдалеке движется кавалерийский отряд. Тогда Пелон, который знает ремесло бандита ничуть не хуже, чем ты ремесло старателя, схватил девчонку — дочь хозяина ранчо — и сказал ее родителям: «Обидно, друзья мои, но если у нас выйдет неприятность с солдатами, то нам понадобится заграничный паспорт, чтобы перебраться обратно в Мексику. Обещаю, что постараюсь не причинять вреда вашей дочери, а случись нам вернуться на ваше ранчо, то за определенную плату мы вам обязательно ее вернем. А теперь прошу не делать резких движений и не нарываться на неприятности. Свое дело я знаю».