Где-то на земле есть рай - Валерия Вербинина

— Она могла навестить ясновидящую для отвода глаз, — буркнул в ответ Павел. — По твоей теории выходит, что она прекрасно сознавала, что люди Арбатова не выпускают ее из виду. Тогда она поддерживала мужа, потому и решилась на этот шаг. Вот тебе и объяснение, которое, кстати, ничуть не противоречит твоей версии.

— Да ерунда все это — версии, объяснения! — отмахнулась я. — Не может же она быть гениальной актрисой, в конце концов! Играть так, чтобы ни я, ни ты даже тени сомнения не почувствовали… Ты видел ее лицо, когда она пришла к нам? Что, скажешь, она все это симулировала?

— Иными словами, ты ей доверяешь, — подытожил мой напарник.

— Я привыкла в принципе никому не доверять, — важно ответила я. — Такая уж у меня работа.

— То есть ты все-таки подозреваешь ее?

— Паша, ты же знаешь, я терпеть не могу все эти «если бы да кабы». Мне нужна твердая почва, на которой я могу стоять. А пока мы пытаемся решить уравнение, в котором слишком много неизвестных.

Дверь нам открыл Николай Рыбников. Это был плечистый немногословный мужчина с простым лицом. Лариса сидела в гостиной, сцепив пальцы. В ярком дневном свете лицо ее казалось поблекшим и измученным.

— Вот, — она кивнула на конверт, лежащий на одноногом стеклянном столике. — Я не открывала его, как вы и просили.

Ласточкин вытащил из кармана перчатки, надел их, аккуратно вскрыл конверт и извлек из него листок, исписанный от руки. Почерк, насколько я могла судить, был тот же, что и в предыдущих письмах. Паша прочитал письмо, хмурясь.

— Может быть, вы захотите взглянуть… — держа листок за уголки, он развернул его к молодой женщине.

Лариса прочитала написанное, как-то съежилась и поблекла еще больше.

— Это похоже на стиль вашего мужа? Я имею в виду, все эти обвинения в измене и слова о том, что вы заслужили все несчастья, которые могут обрушиться на вас.

— Слава был очень ревнив, — еле слышно пробормотала Лариса. — Очень. Он ужасно злился, когда я… когда мне оказывали знаки внимания… Господи! — Она закрыла лицо руками и расплакалась.

— Ну и что вы намерены с этим делать? — спросил Рыбников, мрачно косясь на нас. — Ведь это же какой-то бред!

— Прежде всего мы намерены установить автора письма, — спокойно ответил мой напарник, пряча письмо и конверт в пакет для вещественных доказательств. — Все дальнейшие действия будут зависеть от того, кем этот автор окажется.

Интересно, скажет он вдове, что мы направили запрос на эксгумацию трупа, или нет?

— По-моему, — сказал Рыбников, стиснув челюсти, — это какой-то урод, которому нравится издеваться над Ларисой. — Он неловко погладил ее плечо, дрожавшее от плача.

— Мы не исключаем и этого, — отозвался Ласточкин. — Вообще-то мы полагаем, что к письмам может иметь непосредственное отношение некий Юрий Данилович Арбатов. Слышали о таком?

Лариса вздрогнула и отняла ладони от лица:

— Арбатов? Тот, кому Слава был должен?

— Именно так.

— А зачем он это делает? — пробормотал опешивший Рыбников.

Ласточкин вздохнул:

— Юрий Данилович подозревает, что ваш муж жив и скрылся в неизвестном направлении, инсценировав свою смерть. Как его жена, вы можете знать, где он находится. Не исключено, что таким странным способом Арбатов просто пытается вас… э… спровоцировать, чтобы вы выдали своего мужа.

— Боже, как глупо, — устало промолвила Лариса. — Как это глупо. Нет, Арбатов не может… Я, конечно, не знаю, что у него на уме… Но почерк мужа!

— Любой почерк можно подделать.

— Да? А как же быть со всеми мелочами, которые могли знать только Слава и я? И то, что я ему сказала при луне у окна венецианского отеля… помните, в предыдущем письме?.. Откуда Арбатов мог об этом узнать?

— Ну, мало ли откуда, — пробурчал Ласточкин. — Если ваш муж не держал язык за зубами…

Лариса зябко обхватила себя руками. Развившаяся прядь волос повисла вдоль ее щеки.

— Мне не следовало к вам приходить. Я же знаю, кто пишет эти письма — человек, которого больше нет среди живых.

— Извините, Лариса Владимировна, — очень вежливо промолвил Ласточкин, — но это совершенно исключено. Даже если ваш муж отправляет эти письма, в чем, кстати сказать, я сильно сомневаюсь, это означает только одно: он жив.

Молодая женщина с испугом взглянула на него.

— Как — жив? Да что вы такое говорите! Он погиб, его взорвали! Его могила на Ваганьковском кладбище!

— Вы видели его тело? Вы опознали его? Это точно был он?

Рыбников нахмурился и послал капитану угрожающий взгляд, на который, впрочем, тот не обратил ни малейшего внимания.

— Это было ужасно, — сказала Лариса, отворачиваясь. — Какие-то лохмотья… кольцо на руке, а рука отдельно от тела… — Она содрогнулась. — Я упала в обморок. Простите, но я… я до сих пор не могу спокойно говорить об этом.

— То есть тело было изувечено до неузнаваемости, — подвел итог Ласточкин. — А значит, остается все же вероятность того, что ваш муж сбежал.

Лариса подперла лоб рукой. В комнате повисло тягостное молчание.

— Я не знаю, что вы там вбили себе в голову, но мой муж мертв, — наконец проговорила она. — Это совершенно точно.

— У вас есть непреложные доказательства его смерти? — осведомился капитан.

— Да, есть, — ответила Лариса, смело взглянув ему в лицо. — Когда пришло первое письмо, я обратилась к одной женщине, которая разбирается в таких делах. Она помогла мне установить контакт с духом бедного Славы.

— А-а… — протянул Ласточкин, и в глазах его блеснуло лукавство. — Сниму приворот, сделанный на вашего мужа соперницей, излечу от рака, диареи и импотенции, предскажу будущее, приворожу любимого навечно и помогу вам установить контакт с вашими умершими родственниками и близкими. — Он прищурился: — Вы случайно не об Агриппине говорите?

Лариса выпрямилась:

— Да, я действительно была у нее. А что, это преступление?

— С чего вы взяли? — Ласточкин сделал невинное лицо. — Тем более что до меня доходили слухи, что Агриппина действительно была мастером своего дела.

— Да, она была очень хорошая, — подтвердила успокоившаяся Лариса. — И отзывчивая. Я призналась ей, что, как верующая, я не очень одобряю ее приемы, но она заверила меня, что она все понимает. Кроме того, она говорила, что пользуется только белой магией.

— Надо же, как интересно, — заметил Павел. — А сколько раз вообще вы с ней встречались?

— Три. Два раза контакт срывался, потому что установить связь с духом умершего не так просто, вы же сами понимаете…

— И все три раза вы платили за визит?

— Разумеется.

Я почувствовала, что у Ласточкина на языке вертится резкое слово, но, каким бы оно ни было, он сделал над собой героическое усилие и проглотил его.

— Расскажите мне про контакт, пожалуйста. Если вам не трудно.

Похоже, Лариса пребывала в затруднении.

— Вы видели вашего мужа? — мягко, но настойчиво продолжал Ласточкин. — Может быть, говорили с ним?

— Нет. Это был не совсем разговор, но он подавал мне знаки. Я… я спросила у него, помнит ли он обо мне, и он ответил «да». Я хотела знать, сердится ли он на меня, и ответ был какой-то странный: и да, и нет, как объяснил Геннадий.

— Что за Геннадий? — поинтересовался Ласточкин.

— Помощник Агриппины. Первый раз сеанс проводила она, а второй и третий — этот Геннадий. Агриппина говорила, что среди ее помощников он самый талантливый.

Николай Рыбников молчал, уставившись в стену, но даже затылок его выражал неодобрение. Чувствовалось, что он крепко стоит на земле и вовсе не склонен доверять всей этой мистике, попахивающей непонятно чем.

— Что еще сказал вам муж на вашем, э-э, свидании?

Лариса закусила губу.

— Я хотела спросить, кто его убил. Говорят, духи знают все…

— И что же он вам сказал?

— Я задала вопрос, но тут контакт неожиданно прервался.

Ласточкин улыбнулся. Глаза его мерцали.

— И, разумеется, вас пригласили прийти еще, — шепнул он.

— Да, — несколько растерянно подтвердила Лариса. — Но этот Геннадий… он меня напугал. Когда я уходила, он стал так настойчиво выспрашивать, не хочу ли я узнать свое будущее или кого-нибудь приворожить… и все таким странным тоном… Мне сделалось не по себе, и я ушла.

— Вздор это все, — проскрежетал Рыбников. — Вытягивают деньги из людей, шарлатаны паршивые… Главное, сколько в газетах про это пишут, а все равно находятся, — он покосился на Ларису, — такие, что к ним идут.

— Да, Коля мне все время твердил об этом, — пробормотала Лариса. — Но эта женщина… Агриппина… Она производила такое хорошее впечатление… И у нее такие знаменитые клиенты…

Что ж, как сказал мой знакомый, неизвестный (пока) актер Новицкий, слава еще никому не мешала быть дураком.