Лес за пределами мира - Моррис Уильям

— Так, так, чужестранец, теперь, когда пелена спала с твоих глаз, ты можешь некоторое время уделить мне.

Едва он взглянул на нее, как иные видения промелькнули у него в голове, — что может случиться с ним и его возлюбленной, если он не ответит на ее страсть, или если она разоблачит его в лукавстве; а потому он опустился перед нею на колени, и отвечал ей в тон:

— Моя прекрасная госпожа, разве могу я, услышав твои слова, впредь переносить разлуку с тобою? И если моя речь сбивчива, если я отвожу взгляд, то не потому ли это, что мой разум отказывает мне, когда я вижу твою красоту, и когда слышу я ласковые слова, которые ты говоришь мне?

Она рассмеялась его словам, но не презрительно, и отвечала:

— Ты хорошо сказал, чужестранец, именно то, что оруженосец должен был сказать своей ленной даме, прекрасным солнечным утром, когда и она, и он, и весь мир радуются жизни.

Она стояла совсем рядом с ним, говоря это, и рука ее лежала у него на плече, а глаза ее лучились и сверкали. Сказать по правде, разрешение от терзавшей его загадки, данное ему самому себе, казалось наиболее приближенным к истине, ибо ему казалось, что никогда прежде не встречал никого прекраснее, чем она: даже облаченная, для леса, в костюм языческой богини-охотницы, с перехваченным в талии поясом, с сандалиями на ногах, луком в руках и колчаном за спиной: она превосходила убранством и величеством его возлюбленную, и белизной кожи, и статью, и яркостью волос; она была словно цветок, превосходящий все прочие цветы красотой и сладостью аромата.

Она сказала:

— Ты показал себя прекрасным оруженосцем перед охотой, и если ты покажешь себя таким же в лесу, то лучшего нельзя будет и пожелать, и гость станет желанным. Но, взгляни, вон идет моя служанка с лучшими собаками. Пойди к ней на встречу, прими поводки и не будем более медлить.

Уолтер повернул голову и увидел девушку, ведущую на поводках две пары больших собак. Он скорым шагом направился к ней на встречу, надеясь на взгляд или хотя бы пол-слова; но она всего лишь позволила ему взять из ее рук поводки, все с той же смущенной полуулыбкой на лице, и, пройдя мимо него, подойдя к хозяйке, плавно покачиваясь, как ивовые ветви на ветру, встала рядом с ней, опустив руки. Хозяйка повернулась к ней и произнесла:

— Следи за собой, моя милая, пока мы будем в отсутствии. Тебе не нужно ни бояться, ни стесняться этого прекрасного молодого человека, ибо он воспитан и умеет себя вести; но что ты будешь делать, оставшись наедине с сыном короля, я не знаю. Конечно, он пылкий воздыхатель, но он жесток; и когда не в настроении, то равно способен причинить зло и тебе, и мне. Если ты уступишь его желаниям, это может плохо для тебя кончиться; если же нет, то тебе следует остерегаться его, дай мне знать, только мне, и никому более, и я сумею защитить тебя от его гнева. Я что-нибудь придумаю. Вчера он был откровенен со мной и сказал, что тебя следует наказывать, как обычно наказывают рабов, но я велела ему избегать подобных слов; я смеялась и подшучивала над ним, пока он не ушел от меня раздраженным, в сильном гневе. Так что смотри, чтобы тебе не попасть в ловушку и не оказаться жертвой его коварства.

Девушка припала к ногам хозяйки, обнимала их, и целовала, а затем, когда встала, та провела рукой по ее волосам и, повернувшись к Уолтеру, сказала:

— А теперь, оруженосец, давай оставим все эти неприятности, и козни, и вожделения, и устремимся, подобно древним язычникам, в зеленую дубраву.

Она подобрала свое платье, так что стали видны колени, и устремилась к лесу, лежавшему к югу от дома; Уолтер последовал за ней, пораженный ее красотой, не смея обернуться и взглянуть на девушку, ибо он знал, чего она хочет от него, и этим единственным ее желанием было, чтобы он избавил ее от пребывания в этом доме, полном лукавства и лжи.

Глава XIV: Охота на оленя

Пока они шли, лес вокруг них менялся; отдельно стоящие, большие, широко раскинувшие ветви деревья, все больше сменялись кустарником. В одной из таких зарослей они подняли оленя, Уолтер спустил собак с поводка, и сам, вместе с хозяйкой, бегом устремился за ними. Она перемещалась легко и быстро, не сбивая дыхания, что весьма удивило Уолтера; в своем стремительном движении она сама уподобилась гончим, ловко избегая колючих кустов и тут и там выступающих ветвей. Но, не смотря на всю быстроту их движения, добыча оставила позади и собак, и охотников, устремившись в чащу, посреди которой находилось озеро. Они последовали за ним в чащу, но он, на их глазах, устремился в воду и поплыл к противоположному берегу; пока они пробирались сквозь подлесок, он достиг противоположного берега, так что им пришлось оставить всякую надежду заполучить добычу; на этот раз охотники остались с пустыми руками.

Хозяйка бросилась на зеленую траву около воды, пока Уолтер созывал гончих и брал их на поводки; а когда обернулся, то — о, чудо! — он увидел ее плачущей, всего лишь от того, что они упустили оленя; и снова Уолтер был удивлен, что столь ничтожная причина могла вызвать слезы на ее глазах. Он не посмел спросить, что заставило ее рыдать, ни попробовать утешить ее; он просто стоял и молча взирал на ее красоту.

Вскоре она подняла голову, повернулась к Уолтеру и сердито произнесла:

— Оруженосец, почему ты стоишь возле меня неподвижно, подобно глупцу?

— Увы мне, — отвечал он, — твоя красота заставляет меня делать глупости, не оставляя мне ничего иного, как просто смотреть на тебя.

Она сказала, раздраженным тоном:

— Ерунда, оруженосец, сейчас не время для льстивых придворных речей; что было хорошо в начале дня в доме, не годится в лесу. К тому же, я знаю твое сердце гораздо лучше, чем ты можешь подумать.

Уолтер склонил голову и покраснел, она снова взглянула на него, ее лицо изменилось, она улыбнулась и произнесла, на этот раз мягко:

— Взгляни же, оруженосец, я разгорячилась, устала и раздражена; но сейчас мне стало немного лучше; мои колени говорят моим плечам, что холодная вода этого маленького озера доставит приятную сладость в жаркий солнечный полдень, заставит забыть меня о моей неудаче, стоит мне окунуться в него. А потому ступай с гончими в чащу и жди там, пока я не приду. Я приказываю тебе не оглядываться, пока ты будешь идти, здесь нет для тебя никакой опасности; кроме того, я не заставлю тебя долго ждать и оставаться в одиночестве.

Он склонил голову, повернулся и отправился в чащу. Теперь, когда их разделяло некоторое пространство, он вновь подумал, что она чудеснейшее создание, и почти забыл все сомнения и опасения по ее поводу, скрывались ли под прекрасным обликом ложь и лукавство, была ли она воплощенным злом в образе женщины. Потому что, когда он увидел ее ласковое обращение с дорогой его сердцу, любимой им служанкой, сердце его возмутилось против нее, несмотря на то, что его глаза и его уши внушали совсем иное, и она казалась ему змеей, обернувшейся вокруг любимого им существа.