Дорогами судьбы - Элизабет Кларк

Люк знал, что танец с ней вчера вечером был ошибкой. Тогда это, казалось, ничего не значило: Джордж пригласил на танец Эмму Грей, женщину, которая присоединилась к каравану вместе со своим отцом в Каунсил-Блафс, а Молли, сидевшая рядом с Эммой, встала и танцующей походкой подошла к Люку. Один танец, потом другой, — она смешила его и заставила на несколько минут забыть о его проблемах.

Но Молли нужно было больше, чем партнер на один танец. Он прочитал это по ее глазам, когда сказал, что ему пора уходить. И теперь, с приходом нового дня, он увидел в этих голубых глазах приглашение, которое выдавало истинные намерения девушки.

— Доброе утро, — сказал он, переворачивая вилкой бекон в сковороде.

— Я надеялась пригласить вас на завтрак, — нежно сказала Молли. — Мама готовит оладьи, а моя невестка Карлин поджаривает картофель. Я сказала, что приготовлю бекон, если смогу найти компанию.

— Не сегодня, Молли, — сказал Люк, когда Джордж вышел из своей палатки. — Так медведь все-таки вылез из своей берлоги? — окликнул он друга.

В ответ Джордж засмеялся.

— Такие танцы не для моих старых костей, Люк. Я удивлен, что ты не свалился, протанцевав так долго на пару с этой девчонкой!

Молли подвинулась к Люку и взяла его за руку.

— Я бы всю ночь танцевала с Люком даже медленные танцы, если бы он захотел.

— Послушай, Молли, — сказал Люк, — спасибо за приглашение, но я не присоединюсь к вам за завтраком.

— А завтра? — спросила она.

Он покачал головой. Было очень глупо с его стороны танцевать с ней.

— Я не понимаю, — тихо сказала Молли, — Вчера вечером…

— Вчера вечером я танцевал с тобой. Извини, если я дал тебе повод думать, что это может иметь продолжение.

Глаза девушки наполнились слезами.

— Тебе нужно поискать парня своего возраста — холостого молодого мужчину, с которым у тебя может быть будущее, — сказал Люк.

Молли Смитерс заморгала часто-часто.

— А разве вы не свободны? — спросила она. Мысленным взором он видел Пармелию и Джона так же отчетливо, как если бы они стояли в двух футах от него. Пармелия держала сынишку на руках, и его живые голубые глазенки сияли. Глазенки мальчика, который был вылитым портретом папочки… Он оставил их слишком далеко, за тысячи миль от этого места.

— Я сказал то, что должен был сказать, — спокойно ответил Люк. Он повернулся и пошел прочь, чувствуя, что сердце его жжет безжалостный огонь.

Слова Маркуса все еще звучали в ушах Шарлотты, но она старалась сосредоточиться на том, что она делала. Она пыталась подлечить Джейка, быка мистера и миссис Блисс, у которого на плече была рана от острой детали на ярме. Пока она наносила мазь, бормоча что-то успокаивающее и позволяя своим рукам самим выполнять эту работу, Шарлотта старалась не думать о Маркусе. Но она не могла забыть…

Когда она вышла на улицу, чтобы разжечь костер и приготовить завтрак, Маркус уже ждал ее. Он выглядел настороженным, а выражение его лица (которое она уже видела не раз) сулило новые неприятности.

— Доброе утро, — сказала она, хотя уже догадалась, что это утро, вероятнее всего, будет не таким уж добрым.

— Ты знаешь, что ты выглядела как полная дурочка вчера вечером? — начал Маркус. — Таращилась на всех с открытым, как у лягушки, ртом! Сколько мух ты вчера поймала себе на ужин, Шарлотта? Ты что, думала, так мистер Эшкрофт станет танцевать с тобой или хотя бы посмотрит на тебя?

Шарлотта пристально посмотрела на своего зятя. Она знала, что никогда не нравилась Маркусу и что в какой-то степени он винил ее в смерти Фрэнсиса. Так что, похоже, пришло время им поговорить начистоту.

— Маркус, ты забыл, наверное, что все, что я делаю, тебя абсолютно не касается? Ты можешь думать, что тебе позволено быть грубым с моей сестрой, но ты не имеешь никакого права решать, что делать мне.

Маркус сплюнул на землю табак, который жевал, и ушел.

Шарлотта сварила кофе, поджарила немного бекона, разогрела бобы, оставшиеся со вчерашнего дня, и испекла что-то похожее на лепешки. Вскоре к ней присоединились Люсинда и Маркус. Но зять не сказал ей ни слова…

Сейчас она гладила мягкие, согретые солнцем бока быка Блиссов и снова и снова повторяла себе, что ничего из сказанного Маркусом и из того, что он еще скажет, не имеет никакого значения. Как только она приедет в Орегон, она подаст заявление и наконец-то получит землю, о которой мечтала. Она будет вести хозяйство на ферме, будет заботиться о Люсинде и ее ребенке и больше никогда не выйдет замуж. Но слова Маркуса заставили ее сердце разрываться от боли. С этим она почему-то ничего не могла поделать. Поэтому Шарлотта была рада поводу отвлечься от этих мыслей.

Пожилая миссис Блисс выглядела взволнованной и заметно встревоженной тем, что ее несчастный бык прихворнул.

— Я думаю, он поправится и все будет хорошо, если будете и впредь смазывать рану. И, может быть, стоит обмотать ярмо какой-нибудь тряпкой, — сказала Шарлотта.

Поблекшие глаза миссис Блисс наполнились слезами, и она поднесла худую руку к щеке молодой женщины.

— Спасибо. Дай тебе Бог здоровья, дитя мое, и не обращай внимания на мои слезы, я уже старая и они текут по любому поводу.

Шарлотта улыбнулась.

— Не за что, миссис Блисс. Я так же сильно люблю моих бычков. С этими милыми, нежными животными я пересеку целый континент! Мне было бы стыдно, если бы я о них не беспокоилась.

Миссис Блисс засмеялась.

— Это так мило, дорогая, но от ветра у меня слезятся глаза, — сказала она, вытирая лицо темным от пыли платком.

Шарлотта почувствовала, как жгучее утреннее солнце окрашивает ее щеки румянцем.

— Думаю, я сошла с ума, — сказала она, глядя вперед в сторону Биг Блу — реки, через которую им предстояло перебраться.

Когда они пересекали реку Канзас в первые дни путешествия, целый караван фургонов поплыл по воде, но предварительно они законопатили все щели и просмолили дно. Фрэнсис, Маркус и Шарлотта вместе тянули фургон вдоль веревки, натянутой через реку. Но на этот раз они будут переходить реку вброд, и для этого, по мнению Шарлотты, потребуется больше умений и усилий.

На берегу реки Шарлотта подошла к Маркусу, который с нервным видом разглядывал чужие упряжки.

— Я сама переведу быков через реку, если хочешь, — сказала она.

Маркус повернулся к ней лицом. Его глаза пылали яростью.

— Неужели? — завопил он. — И ты предложила мне это, чувствуя, что я, как и Фрэнсис в свое время, на это не способен? Так ты, судя по всему, думаешь?

— Быки знают меня лучше…

— Хорошо, — выпалил он, бросая ей кнут. — Ты у нас великий знаток животных!