Вацетис — Главком Республики - Николай Черушев

В утвержденном генералом Алексеевым «Временном положении о латышских стрелковых батальонах» указывалось, что они формируются из латышей-добровольцев и предназначаются для совместных действий с войсками в Прибалтике. При этом в латышские стрелковые батальоны разрешалось переводить солдат-латышей из других воинских частей. По первоначальному замыслу организаторов латышских частей сферой их деятельности должно было быть оказание помощи разведывательным частям и службе связи действующей армии. Такое сужение их задач было тактическим ходом организаторов — таким образом они хотели быстрее получить разрешение на формирование латышских частей. Причем речь шла не о формировании полков, бригад и дивизий, а только лишь дружин или батальонов{28}.

Член Организационного комитета Г. Кемпелис по этому поводу писал: «Стремление к организации больших боевых соединений мы считали нежелательным и даже вредным для нашего начинания; это могло вызвать подозрение. Мы знали, что в высших кругах еще помнили выступление латышей в 1905 году»{29}.

Противодействие созданию латышских частей было реальным как на местах, так и в центре. Так, прибалтийский генерал-губернатор Курлов высказал по этому поводу свое мнение главнокомандующему Северо-западным фронтом генералу Алексееву: «Считаю такое формирование с государственной точки зрения нежелательным и даже весьма опасным. По окончании войны, независимо от ее исхода, наличие таких национальных войск в стране, где разные части населения относятся друг к другу неприязненно, может иметь весьма серьезные последствия»{30}.

Немецкое лобби при царском дворе и Ставке также старалось запретить или, на худой конец, затормозить создание латышских частей. Например, в ноябре 1915 г. лифляндский ландмаршал Пилар фон Пильхау писал генералу Дитерихсу в Ставку о том, что, по его мнению, разрешение организовать латышские стрелковые батальоны совершенно излишний и нежелательный шаг, который может вызвать неприятные осложнения в местной жизни, и требовал остановить формирование этих частей{31}.

К числу таких людей относилась и супруга царя Николая II. Она крайне отрицательно встретила известие о создании латышских батальонов. Это видно, в частности, из ее писем мужу. Так, 29 августа 1915 г. царица в очередной раз напоминает своему сиятельному мужу: «Не забыл ли ты разослать латышские дружины по полкам?» Прошла неделя, и она снова спрашивает его: «А как обстоит дело с дружиной латышей? Распустил ли ты ее, распределив ее участников по другим полкам, что ты намеревался сделать и что во всех отношениях было бы безопаснее и правильнее?»{32}

Не стояла в стороне и церковь. Руководители лютеранской церкви Латвии запретили богослужения с духовными концертами, во время которых велся сбор пожертвований в пользу стрелков. Организационный комитет не мог оставить без внимания такие факты. Он обратился в соответствующие военные и гражданские инстанции с просьбой отменить подобные запреты. В результате всех этих мер в середине августа 1915 г. было получено разрешение на формирование 3-го Курземского латышского стрелкового батальона.

Усилению притока добровольцев в латышские части способствовал ряд обстоятельств. Во-первых, Оргкомитет объявил, что записавшиеся в стрелки считаются на активной службе и пользуются всеми связанными с этим правами и преимуществами. Во-вторых, эта служба являлась для многих основным источником существования. Дело в том, что в результате эвакуации промышленных предприятий Риги тысячи рабочих потеряли работу и фактически их семьи бедствовали. В-третьих, запись добровольцев ускорилась и потому, что многим из них в ближайшее время все равно предстояло быть призванными в армию, ибо уже шла мобилизация резервистов и части ополченцев. В конце 1915 г. в состав батальонов были зачислены призванные в Видземе ополченцы 2-го разряда. Начиная с 1916 г. латышские стрелковые батальоны пополнялись новобранцами, призванными мобилизационными комиссиями, а также солдатами-латышами, добровольно перешедшими или переведенными из других частей русской армии.

В начале сентября 1915 г. было разрешено сформировать 4-й Видземский латышский стрелковый батальон. Разрешение то было получено, но одновременно, согласно приказу штаба Северного фронта, этот батальон, еще не обученный и обмундированный, должен был отправиться в г. Тарту. А первые три батальона для дальнейшего доформирования и обучения планировалось перевести в Псковскую губернию. Все это, по существу, должно было привести к ликвидации латышских стрелковых батальонов. Лишь с большим трудом членам Оргкомитета удалось добиться, чтобы сформированные батальоны были оставлены в Риге. И даже достичь большего — получить разрешение на формирование еще четырех стрелковых батальонов.

Согласно утвержденным штатам, каждый батальон состоял из четырех рот и команд: пулеметчиков, разведчиков, связистов, а также конно-подрывной и хозяйственной команд. Все это составляло 1246 стрелков при 26 офицерах. В некоторые периоды времени (1916 г.) численный состав батальонов превышал предусмотренный штатом.

Командиром 5-го Земгальского латышского стрелкового батальона в ноябре 1915 г. был назначен подполковник И.И. Вацетис, до этого командовавший батальоном в 102-м Вятском пехотном полку. По данным И.И. Вацетиса, в конце февраля 1916 г. в его 5-м Земгальском батальоне был 1521 стрелок. Городские рабочие и ремесленники среди них составляли почти 35%, сельскохозяйственные рабочие — 40%, землевладельцы и их сыновья — 13,4%{33}.

Добровольно записалось в батальоны примерно четверть стрелков. По национальности подавляющая часть стрелков являлись латышами (90%). Остальная часть была представлена эстонцами, русскими, литовцами и представителями других национальностей. Почти все стрелки умели читать и писать, число неграмотных не превышало 2%.

Как военнослужащие, латышские стрелки подвергались дисциплинарным взысканиям. Во время войны перечень взысканий пополнился еще несколькими видами, ранее отмененными, а теперь восстановленными. Это, в первую очередь, относилось к телесным наказаниям. По усмотрению командиров за такие проступки, как самовольная отлучка, неповиновение и некоторые другие, солдат наказывали розгами. Однако в латышских стрелковых батальонах такой вид наказания применялся крайне редко, нежели в других частях русской армии. Например, И.И. Вацетис официально запретил у себя в 5-м Земгальском батальоне телесные наказания, унижающие достоинство человека{34}.