Вацетис — Главком Республики - Николай Черушев

Второй ошибкой было то, что произошла недооценка противника: командирам и солдатам внушили мысль, что позиции перед ними обороняют слабые немецкие части. В своем приказе от 1 декабря командарм Радко-Дмитриев отмечал, что в качественном отношении противостоящие немецкие войска хуже русских, так как в них много солдат старших возрастов, к тому же пришедших из хозяйственных команд.

В итоге латышские стрелки пошли в наступление без предварительной артиллерийской подготовки, используя взорванные или прорезанные в проволочных заграждениях проходы. Трудность для продвижения заключалась и в том, что незадолго до наступления на еще не замерзшую землю выпал снег, покрыв ее толстым слоем, а болотистые места не успели замерзнуть.

Латышские полки действовали совместно с частями 14-й Сибирской дивизии. Из 2-й латышской бригады, в состав которой входил полк И.И. Вацетиса, первым немецких позиций достиг 7-й Бауский полк, которому пришлось по глубокому снегу пересечь заросшую кустарником болотистую полосу примерно в полтора километра. Внезапность латышами достигнута — противник заметил полк тогда, когда тот находился уже в проволочных заграждениях. Немцы принялись его усиленно обстреливать, но перелом был достигнут, и стрелки ворвались в немецкие окопы. Действия 8-го Вольмарского полка также были успешными.

Удар полка Вацетиса 23 декабря несколько запоздал — его участок наступления от Мангали до канала Грабу немцы укрепили железобетонными блокгаузами и дополнительными пулеметными гнездами. Вдобавок к этому подчиненные И.И. Вацетиса не смогли здесь прорезать проходы в проволочных заграждениях и прорваться к немецким окопам. В результате стрелки 5-го Земгальского полка были вынуждены залечь в немецких заграждениях или перед ними, неся большие потери. Всего было убито и ранено 25 офицеров и 525 стрелков. По данным И.И. Вацетиса, потери его полка за период боев 23–25 декабря 1916 г. составили около 150 стрелков убитыми и 500 ранеными. Сильно пострадали и другие латышские полки{38}.

В последующие дни, вплоть до 29 декабря 1916 г., шли жестокие бои — обе стороны пытались серией атак добиться тактического успеха. Но большого успеха как раз и не было. Поэтому командарм Радко-Дмитриев 29 декабря приказал временно прекратить наступление и закрепиться на занятых позициях. В своем донесении командующему Северным фронтом командарм писал, что, начиная с 25 декабря, наступление потеряло характер внезапности и вступило в фазу, когда каждую пядь земли приходится завоевывать в продолжительных боях и с помощью артиллерийской подготовки, что обходится очень дорого.

После прекращения «рождественских боев» латышские стрелковые полки были выведены в резерв. В частности, 2-ю бригаду разместили на Рижском взморье. Отдых и пополнение для ее полков были крайне необходимы, ибо они потеряли до 43% своего состава{39}.

У Вацетиса по этому поводу находим: «Обилие пулеметов у противника и отличная выучка приводили к тому, что десятки тысяч людей выводились из строя с неожиданной быстротой. Затем обилие у противника тяжелой артиллерии и введение ее в полевом бою в передовые колонны создали в наших войсках представление о превосходстве технической стороны противника и нашей слабости. При первых разрывах тяжелого снаряда наши войска охватывала растерянность, кавалерия обычно спешила ретироваться вне досягаемости артиллерии, а пехота прижималась к земле, начинала окапываться, но часто поддавалась панике.

К весне 1915 г. в войсках стал замечаться определенный психологический сдвиг от мужества и стойкости к неустойчивости и желанию избавиться от боевой опасности. Наша техническая отсталость привела к тому, что войсковая масса начала реагировать на это бедствие по-своему, то есть уклоняться от боя, сдаваться в плен.

К концу 1915 г. мы израсходовали почти все обученные в мирное время кадры солдат и офицеров, в дальнейшем мы вынуждены были вести войну милицией, что по-нашему называлось всеобщим ополчением. Наиболее милиционную физиономию приобрела пехота, так как она больше всего понесла потерь в своем личном составе, который в некоторых полках более десятка раз переменился. После пехоты больше всего потерь понесла артиллерия. Пехота поэтому стала наиболее подготовленной к революции, а за ней — артиллерия. Меньше всего потерь несла кавалерия, поэтому она до некоторой степени сохранила свою консервативную физиономию.

Можно сказать с уверенностью, что в 1916 г. русская армия уже не хотела сражаться…»{40}

Под влиянием неудач и потерь, постигших русские войска, в латышских частях стали быстро расти антивоенные настроения. И не только среди латышей. Широкий резонанс в 12-й армии получил случай, когда солдаты одного из батальонов 17-го Сибирского стрелкового полка, узнав о предстоящем наступлении, сложили у землянки командира свои маскировочные халаты и заявили, что в наступление не пойдут. В конце декабря 1916 г. 24 солдата были приговорены военно-полевым судом к смертной казни, а более 100 человек — к различным видам лишения свободы. Отказывались идти в атаку, неся бессмысленные потери, солдаты и других полков.

Вацетис отмечает, что «причину отсутствия боеспособности русских войск надо искать в моральной стороне, ибо старые направляющие стимулы отслужили свой век. Новые стимулы мужества и самоотвержения надо было искать в идеологии обновленной государственной жизни. Нужна была радикальная встряска обветшалого и одряхлевшего государственного организма. Нужна была…революция»{41}.

А бои тем временем не прекращались. Подтянув свежие силы, немцы в начале января 1917 г. перешли в наступление. Уже 10 января 1917 г. 5-й Земгальский и 6-й Тукумский латышские полки из района Яундубулты, где они стояли на отдыхе, были отправлены на боевые позиции. Вслед за ними туда же убыли 7-й и 8-й латышские полки. Полк И.И. Вацетиса в бою 12 января 1917 г. наступал на правом фланге 3-й Сибирской стрелковой дивизии, вместе с ее 11-м и 12-м полками. В этом бою Иоаким Иоакимович командовал группой из двух латышских полков — своим и 6-м Тукумским. Эта группа вместе с сибиряками наступала вдоль Калнциемского большака в направлении Ледыни — Витыни — Скудрас.

Полковник И.И. Вацетис отмечал, что это был самый тяжелый и кровопролитный бой во время всей операции, что план наступления был составлен бездарно, а конечная цель боя оставалась неясной. В трудных зимних условиях наступавшим русским и латышским частям пришлось действовать фронтально, неся большие потери. В своем рапорте И.И. Вацетис писал, что «5-му Земгальскому латышскому стрелковому полку уже с самого начала пришлось наступать по совершенно открытой местности под сильным артиллерийским огнем»{42}.