Часы - Эдуард Дипнер

штаны мелколесье, то оно распахнется открывшимся простором Нижнего пруда — запруды речки Шайтанки. Беспокойная и своенравная речонка отдыхала в этой запруде в своем беге с гор, набирая силы, чтобы, перекатившись через плотину, устремиться к деловитой реке Чусовой. У Сергея перехватило дыхание от открывавшейся ему картины. Опытный декоратор — уральская природа — искусно скомпоновал этот пейзаж. Холодная пластина пруда являла Сережиному взору драгоценную палитру красок — палево- жемчужных, переходящих в голубизну отраженного неба, а дальше — в аквамарин и малахит, там, где к противоположному берегу подступали склоны бокастых, рытого бар- хата гор. Темно-зеленые ели вперегонки взбегали по этому склону, становясь чем далее, тем выше, строже и солиднее, назидательными монахами указывая перстами в прозрачное небо, и, повинуясь этим знакам, небо начинало хмуриться, одеваться в седую бахрому облаков. И тотчас же исказилась палитра водного зеркала, меняя краски на сталь и свинец, игривые ветерки с гор начали гоняться друг за другом, оставляя на глади озера росчерки серебристой чешуи. Недовольно зашумели, замахали мохнатыми лапами ели, вот уже грифельной плитой вздыбилась вода, а из-за обреза гор повалило рванье седых туч, острые холодные струи внезапного дождя взрыли, сгладили брусчатку мелких злых волн.

Но изменчива и быстротечна погода на Урале, ветер яростной метлой смел за горизонт небесный мусор, откуда ни возьмись выкатился колобок деловитого уральского солнца, построил яркую дугу над городом. Тяжело вздохнули старики-ели, роняя драгоценные камни капель со своих лап, и омытое небо затеяло волнительную любовную игру с зеркалом воды, перебрасываясь слепящими мячиками лучей.

Сергей часами сидел на колоде упавшего дерева на берегу, пытаясь запечатлеть в памяти неуловимую игру красок, не в силах оторваться от завораживавшей картины. Да, картины, будущей его картины, рождавшейся сейчас в его подсознании. Это поклонение лесу, волшебству разговоров воды и листвы жило глубоко в его душе, было наследственным, фамильным. Отец, проживший всю свою зрелую жизнь безвылазно в Казахстане, глухо ненавидел плоскую, безлесную степь и мечтал о лесном крае. Несколько лет тому назад им с мамой посчастливилось достать путевки в дом отдыха «Баянаул», что в Павлодарской области. Мама потом рассказывала, как трепетно отец трогал стволы, не мог насмотреться на баянаульские сосенки, росшие среди нагромождений скал. Они возвращали ему счастливое детство, московский Нескучный сад. У отца была затаенная мечта: вот выйду я на пенсию, и уедем мы куда- нибудь в Россию, купим домишко на опушке леса, будем слушать шелест листвы, перестук дятла и кукушку. Обязательно кукушку.

Кукушки жили в уральских лесах. Однажды в субботу, наскоро позавтракав, сказав тете Люсе, чтобы не ждали на обед, Сергей отправился в дальний поход по лесам. Конечно, тетя Люся тут же собрала, навязала ему котомку с бутербродами. Только чтобы до темноты вернулся. Тропка через плотину Нижнего пруда поворачивала налево, вилась вдоль берега, а затем круто поднималась по горному склону, кружась, обходя валуны, нависшие над ней, пересекая ручейки, сочившиеся из-под камней. Тучи непотревоженной мошкары жили здесь, лезли в глаза, надрывно зудели в ушах. Пришлось остановиться, достать скверно пахнувшую мазь, что тетя Люся навязала, как он ни отнекивался. Теперь лесной гнус не так досаждал. Вот тебе и надоедливая тетушка! Хорош бы он был, распухший от укусов мошкары! Тропка вывела его на макушку склона, откуда открывался вид на город внизу. Фантастическое, завораживающее зрелище: кварталы, расчлененные улицами, были упакованы в жемчужную пелену и перевязаны разноцветными лентами дымов из спичек-труб, обступивших город. Букашки автобусов медленно ползли по улицам, пытаясь вырваться из этого кокона, но студень дымов вязко сковывал их движение, возвращал их назад в месиво рукотворного муравейника. Темно-зеленая бугристая овчина леса окружала плененный город, оставляя для беглецов только ниточки просек. Плененный город — так он когда-нибудь назовет свою будущую картину. Они, его будущие картины, складывались на полках памяти. Только ему самому нужно измениться, преобразиться. Мелкие пейзажики с кувшинками на стоячей воде, веревки с сохнущим бельем, букетики сирени в вазах — то, что он оставил на той выставке в Караганде, — все это недостойно настоящего художника. Вся его жизнь в Караганде было копанием в тине будней, это Сергей понял для себя. Он вырвется из этой тины. Он станет настоящим художником!

Лес прервался за горной грядой, и широкая долина развернулась перед ним. Впереди маячил новый склон. Погруженный в размышления, Сергей не заметил, как все изменилось вокруг. В долину с окружающих гор обрушилась лавина черных туч. Они погасили неяркое, ненужное солнце, стало темно и страшно. Зловещая тишина разрядилась адским грохотом. Молнии жили во тьме, освещая разрядами черные, шевелящиеся клубы туч, молнии одна за другой били в землю вокруг Сергея. Справа в тридцати метрах, слева, впереди, совсем рядом… А затем кто-то там, в небесах, открыл заслонку, и хлынул ливень. Он лил стеной, мгновенно насквозь промочил Сергея, превратил долину в пузырящееся водное пространство. Серо-коричневые потоки устремились вокруг его ног, а молнии продолжали бить в кипящую лаву, освещая ее причудливыми всполохами холодного голубого огня.

Дьявольская феерия закончилась так же стремительно, как начиналась. Тяжело ворочаясь и теснясь, глухо ворча, темная масса устремилась к выходу из долины. Светлея и голубея, очищалось от скверны небо, и вот уже выглянуло из мути застенчивое солнце, извиняясь за погром, устроенный небесными пиратами, и принялось деловито сгонять грязные потоки метлой лучей, сушить мокрую траву.

Людмила Сергеевна, или тетя Люся, — Сергей метался перед выбором, как ее называть, — не оставила без опеки новоявленного племянника. Двадцать семь лет и никакого интереса к женщинам! Каждым мужчиной должна руководить и направлять его твердая женская рука, без этого мужчина зарастет грязью, будет совершать необдуманные, роковые ошибки и вообще пропадет. Кстати, в ее отделе на заводе Химмаш работала очень хорошая девочка Светлана, двадцать два года, самая пора замуж, но почему-то не получалось. Не первая красавица, но симпатичная, скромная и без дурных замашек, самая подходящая кандидатура для Сережи. Но вот как их познакомить, свести? Люся не спала несколько ночей, вырабатывая сложный, но надежный план. Конечно, втайне от мужа, он может все испортить. План сработал в ближайшую субботу. Они втроем с Женей и Сережей шли на вечерний семичасовой киносеанс в «Восход» на новый, недавно вышедший на экраны фильм «Белые росы» c Санаевым и Караченцовым в главных ролях. Люся три дня заранее готовила своих мужчин к этому событию, заранее по знакомству купила билеты, потому что фильм был что надо, билетов не достать, и по рассеянности вместо трех купила четыре билета. Но ты, Женя, не волнуйся, лишний билет оторвут с руками.