Ведьма и компания (СИ) - Кирилл Кащеев

змея даже помельче будешь! Со змеем нельзя сражаться… — дядька наставительно поднял скрюченный узловатый палец. — …но на змея можно охотиться!

Глава 4

— Куда прешь? А ну с дороги! — передок тачки едва не врезался в зад шагающему по дороге парню. Тот шарахнулся в сторону, чуть не поскользнувшись на гладком, точно спекшемся покрытии дороги. — Вот же… — толкающий тачку мужичок презрительно глянул в почти детскую, курносую физиономию с приоткрытым от изумления ртом и широко распахнутыми глазами, тут же оценил рост и ширину плеч, и дальше высказываться не стал. Груженая тачка прокатила мимо.

Катигорошек поглядел вслед хитрой придумке — надо же, всего-то гладкое полешко на кругляши распилил, а подспорье какое! — нагнулся поднять выпавшее крутобокое яблоко…

— Поберегись!

Новый крик заставил шарахнуться опять, мимо с грохотом пронесся чудной зверь-конь — на его спине подпрыгивал кудлатый малец — и судя по шевелящимся губам и очередному презрительному взгляду тоже честил Катигорошка. Парень торопливо отшагнул еще дальше и пошел уже по самой обочине гладкой черной дороги, то и дело черпая плетеными лаптями пыль, и не переставая вертеть головой. А мимо него с грохотом, топотом, шумом и смехом валила толпа: он и не думал даже, что столько людей на всем свете есть, сколько здесь, поблизу Змеева Капища обретается! И шибко несчастными они не казались: озабоченными, задумчивыми, иной раз опечаленными, порой — радостными. И одеты получше, чем в стойбище, и еды всяко поболе, вона за обочиной стебли гороха поднимаются. Гороху Катигорошек поклонился — хоть не от добра дали ему прозванье, а все ж оно — его.

За обочиной тоже было на что поглядеть: множество мужиков медленно двигались вдоль дороги, то и дело останавливаясь и глубоко втыкая в землю палки. Следующие за ними бабы сыпали в ямки зерно. Один такой мужик прошел совсем близко… и Катигорошек увидел, что ноги его спутаны крепкими кожаными ремнями, позволяющими делать только маленькие шажочки. Точно такие же путы стягивали ноги баб.

Катигорошек протянул руку… и выхватил из катящей мимо толпы подростка чуть моложе чем он сам.

— Эй, пусти! Ты чего делаешь, гребень съехал? — длинные ноги мальчишки скребли землю.

— У меня нет гребня, я ж не змей. Это кто такие? — Катгорошек приподнял его, словно боялся, что мальчишка не разглядит двигающихся по черному полю сеятелей.

— Чего? Эти? Ну ты и стойбищный! — от встряхивания зубы мальчишки звучно лязгнули, и он заторопился. — Ладно, ладно… Змеевы работники это, которых со стойбищ набирают. — и не удержался. — Стойбищные они. А теперь — змиевы.

— А чего связаны?

— А как их иначе работать заставить? — искренне удивился мальчишка.

— Поняяятно… — протянул Катигорошек и словно отпуская рыбину в реку, вернул мальчишку обратно в текущую мимо толпу.

— Чего тебе понятно, чего? — вслед бредущему прочь Катигорошку обиженно крикнул тот. — Такой же дурной, как и эти вот! У-у, громила! Вот ты еще змеевым слугам попадешься!

Не оглядываясь на крики, Катигорошек шел дальше. Поля, разделенные тоненькими ниточками заполненных водой канавок — словно синими жилками под кожей у девицы — сменились наскоро состроенными хижинами, а то и добротными срубами. А посередь широко раскинувшегося поселения возвышалось оно — Змеево Капище! Катигорошек снова застыл как зачарованный. Капище казалось нагромождением камней, словно б некий великан собрал валуны в горсть да высыпал их прям посередь степи! Не простые валуны: ни одного не касалась людская рука, но все они имели свою, особую форму. Одни смахивали на черепаху, вроде тех, что в заводях живут, только громадную, другие были точно раздувшаяся жаба, или жаба, изготовившаяся к прыжку. Но больше всего змеев: каменные змеиные головы точно выглядывали меж иных камней, каменные тела обвивались вокруг Капища, струились вверх и вниз по склонам. А у самой вершины дремал крылатый змей: Катигорошек видел прикрытые каменные веки, увенчанную царственным гребнем треугольную голову, сложенные крылья[1]…

— Чего встал! — сильный толчок в спину заставил Катигорошка пошатнуться, он стремительно развернулся, так что котомка на плечах аж подпрыгнула.

Нисколько не впечатленные ни его ростом, ни широкими плечами на него скучающе глядели двое змеевых слуг — рубахи их стягивали живые чешуйчатые пояса.

— Не гневайтесь на мальчика, почтенный друг. — окидывая Катигорошка веселым взглядом, сказал один. — Понятно же, что такого он никогда не видывал — дайте парнишке наглядеться.

— Нечего загораживать дорогу. По мне, нечего здесь стойбищным делать, ежели, конечно, их не привели в путах для исполнения должных работ. Эй, ты! Зачем явился?

— Топор… менять… — пробормотал Катигорошек — ярость, горячая как вар с огня, захлестнула горло, заставляя давиться словами и стискивать кулаки, чтоб не кинуться на этих… этих… Да как… они… посмели?

— Зачем же так жестко, вы его пугаете. — мягко пожурил первый и потрепал Катигорошка по плечу, точно и впрямь испуганного зверька. — Топоры — там! — громко, как глухому, прокричал он и для наглядности потыкал пальцем в кипящее неподалеку торжище. — Третий ряд! Третий, понял? Раз… два… три… — разжимая пальцы по одному, повторил он и всеми тремя потыкал в Катигорошка. — Иди, иди!

Заставить себя поклониться было… невыносимо. Катигорошку казалось, что из головы у него выросла третья, невидимая рука, уперлась ему в затылок и надавила, заставляя согнуться. А спина аж скрипела, как у старого деда, так не хотела!

— Благодарствую змеевым слугам.

— Мальчик, запомни, надо говорить: да будет крыло Повелителя над вами! — наставительно заметил первый.

И уже за спиной Катигорошек услышал ворчание второго:

— Его не вежеству надо учить, а попытать из какого стойбища. Да узнать после, кто из змеевых слуг у них подать собирает и почему эдакий громила еще не на строительстве Змеевых валов.

Катигорошек прибавил ходу, норовя поскорее очутиться в бурлящей толпе торжища: соврать чего не выйдет, он ведь никогда не бывал в ином стойбище, кроме собственного, а встречи со «своим» змеевым слугой ему сейчас только и недоставало!

Парень споро зашагал между растущих прямо из земли широких прилавков с разложенными на них товарами… и понял, что змеевы слуги — еще не страх, самый страх — вот он!

— Подходи — налетай, топор на мед меняй! Нету меда? — перегнувшийся через прилавок человек вцепился ему в руку. — А чего есть? Туес берова жира — и топор твой! Гляди, какой! В своем стойбище такого, небось, не видал!

— Не видал. — согласился Катигорошко. Такой топор дядька Сварг не то что в стойбище на обмен — в помойную яму кинуть постыдился бы. — За эдакое — жир тебе? Гнилой рыбешки много!

— Ты погляди на него, погляди! Приперся тут, топоры мои ему