Сила и соблазн - Эми Лорин

Тина положила трубку и посидела еще несколько минут, глядя на телефон. «Как бы я пережила этот последний год без участия и дружбы Поля? – подумала она, медленно поднимаясь. – Если на то пошло, он был мне единственным, ничего не требовавшим взамен и верным другом с тех пор, как я взяла его на работу.

Поль заслуживает прибавки к жалованию, – решила Тина, выходя из комнаты. – И я дам ему прибавку – как только разделаюсь с Дирком!»

Весь день она выполняла поручения Бет в разных концах города. Это была приятная работа, потому что она не пошла пешком, а взяла машину Поля. Съев очередной вкусный обед, приготовленный Бет, они перешли в гостиную.

– Интересно, что случилось с моей коллекцией книг? – произнесла Тина и нахмурилась, оглядывая комнату.

– Все ваше здесь, дорогая, – Бет подняла голову от вязания. – Все собрано на третьем этаже.

Тина ухватилась за мысль чем-нибудь занять себя.

– Пойду посмотрю, – сказала она и встала.

– Вам понадобится ключ, эта комната всегда заперта, – улыбнулась ей Бет. – Это приказ Дирка. Ключ на гвоздике у двери в подвал.

Взяв ключ, Тина взбежала по лестнице на третий этаж, где была всего одна большая комната. Она открыла дверь и стала искать выключатель. Комната ожила, и тихое изумленное «Ой!» сорвалось с губ Тины.

Бет не преувеличивала. Все вещи Тины были здесь, не упакованы в коробки и спрятаны, а аккуратно расставлены в том же порядке, в каком раньше находились в ее комнате, этажом ниже, во время ее последнего приезда домой.

Застыв на месте, Тина изумленным взглядом обвела комнату и быстро заморгала, стараясь сдержать слезы. Вся мебель из ее девичьей комнаты, и книги, и даже фарфоровые безделушки, которые она коллекционировала в детстве…

Ее внимание привлекла односпальная кровать с пологом. Кружевная занавеска выстирана и выглажена, матрас накрыт покрывалом в тон ей.

Кусая губы, Тина уставилась на кровать, не в силах пошевельнуться от нахлынувших воспоминаний. Пять лет назад она потеряла, нет, скорее подарила свою невинность на этой самой кровати. Тот, кому Тина подарила себя, принял подарок – а затем отшвырнул его, на веки ее опозорив. Этот мужчина был ее кумиром с первого момента, когда, пятилетней девочкой, она увидела его, с детских лет, и это был Дирк.

Круто развернувшись, Тина выскочила за дверь и бросилась вниз по лестнице, словно комната одержима была демонами, хотя на самом деле это сама Тина одержима воспоминаниями. Рыдая, она вошла в свою комнату, бросилась в кресло-качалку у окна, и видения прошлого, которым она не могла больше сопротивляться, завладели ею целиком.

5

Тина так же сидела, свернувшись калачиком в кресле, в тот день пять лет назад, и тогда она тоже плакала. Слезы были вызваны потерей отца. Хотя Тина знала, что отец так и не пришел в себя после смерти жены двумя годами раньше, она не могла вообразить, что он доведет себя до смерти своим горем. Однако именно это и произошло с Джорджем Холденом. В девятнадцать лет Тина осталась сиротой.

Друзья были очень добры к ней, но пустота и боль, которые она ощущала в глубине души, разрывали ей сердце. А Дирк, ее кумир, ее лучший друг, ее тайная любовь, находился в тысячах миль от нее, в Германии. Дирк попрощался с ней меньше месяца назад, когда она возвращалась в колледж. Он и не подозревал о ее любви, которую она прятала глубоко в сердце.

Тот сентябрьский день был пасмурным. По стеклу текли струи дождя, оно словно плакало вместе с бледным отражением Тины. Девушка была так глубоко погружена в свое горе, что даже не услышала первого легкого стука в дверь. Она услышала второй стук по той простой причине, что он сопровождался звуком голоса – самого любимого на свете, теперь, когда обоих родителей не было в живых. Еще не веря себе, она резко повернулась к двери.

– Тина.

Дирк тихонько прикрыл дверь, быстро пересек комнату и, нежно подняв ее с кресла, заключил в свои объятия.

Вынужденная последние три дня держаться из последних сил, Тина при его прикосновении совершенно потеряла голову.

– Дирк! – рыдала она у него на груди. – Он умер. Папа умер. А меня даже не было здесь. Он не разрешал вызвать меня, пока не стало слишком поздно. О, Дирк! Папы нет в живых!

– Я знаю, милая, знаю. – В голосе Дирка звучали незнакомые ей доселе нотки. – Я приехал, как только услышал об этом. Проклятие, они должны были предупредить меня. Я был бы с тобой!

Участие Дирка, его нежное объятие усилили поток слез, и Тина рыдала, как беспомощный ребенок, обняв его за талию.

Осторожно повернувшись, Дирк сел в кресло, притянув Тину на колени.

– Поплачь, милая, – пробормотал он ей в волосы, поглаживая руки и спину. – Выплачь свое горе. Я поплачу с тобой. – И он заплакал.

Тина поняла это, почувствовав его теплые слезы на своей щеке.

Время шло, а Дирк продолжал обнимать Тину, поглаживая, покачивая ее, шепча ей нежные слова. Даже когда Тина перестала плакать, а затем и всхлипывать, он по-прежнему держал ее в своих объятиях, касаясь губами ее виска, без слов выражая свое сочувствие.

И вдруг, незаметно и естественно для обоих, наступила перемена.

Ощущая его теплоту и силу, Тина прижалась к нему теснее, подняла лицо, он опустил свое, шепча слова участия. Их губы соприкоснулись, разъединились, опять соприкоснулись… и прильнули друг к другу.

– Нет, – этот тихий протест вырвался откуда-то из глубины горла Дирка, протест против себя, а не против Тины.

Медленно, неохотно он оторвался от ее губ.

– Тина, милая, я…

Тина поцелуем заглушила эту мольбу о благоразумии, ее тихий вздох восторга слился с его вздохом.

Инстинктивно Тина раздвинула губы, затрепетав от новых чудесных ощущений, охвативших ее при страстном прикосновении его губ. Она издала тихий стон при первом движении кончика его языка вдоль ее нижней губы, что вызвало в ней непреодолимое желание.

Сначала неуверенно, а затем крепче обхватив его за шею, Тина притянула его к себе.

– Милая, я не должен, – простонал Дирк, прервав поцелуй. – Ты еще так молода, так… О Боже, я так хочу тебя!

Это было последнее, что он сказал, когда Тина провела языком по его губам, повторяя его движение.

Их губы соприкоснулись опять, затем сомкнулись и отъединили эмоции от разума. В мгновение поцелуй из нежного превратился в страстный. Без всякого удержу язык Дирка скользил по теплым глубинам ее рта, зубы жадно покусывали ее губы, руки лихорадочно гладили плечи и спину.

В одно мгновение бурные эмоции, охватившие Тину, стали сильнее ливня, хлеставшего в окно. Сжигаемая страстью, какой она никогда прежде не испытывала, Тина судорожно ощупывала грудь и руки Дирка, движимая желанием ощутить все его тело.