Кентерберийские рассказы - Джеффри Чосер

В расцвете славы обрести покой.

Упрямец только будет спорить с этим.

2200 Чего ж мы ропщем? С гордостью отметим,

Что наш Арсита, ратоборцев цвет,

Исполнив долг, покинул с честью свет

И этой жизни грязный каземат.

Зачем, любя его, жена и брат

2205 Его счастливую судьбу хулят?

Он благодарен им? О нет, навряд.

И душу друга и себя позоря,

Они досель унять не могут горя.

Из длинной речи что же извлеку?

2210 Одно: пусть радость сменит им тоску.

За милость мы Юпитера восславим

И, прежде чем сии места оставим,

Мгновенно сделаем из двух скорбей

Одно блаженство до скончанья дней.

2215 Смотрите ж: где всего сильней страданье,

Оттуда и начну я врачеванье.

Сестра, мое решенье таково:

С согласия совета моего,

Пусть Паламон, ваш рыцарь, что примерно

2220 Вам сердцем всем и силой служит верно

И так служил с тех пор, как знает вас,

Любовью вашей взыщется в сей час.

Отныне муж вам юноша прекрасный.

Мне дайте руку в том, что вы согласны.

2225 По-женски будьте кротки, а не строги:

Ведь он — племянник царский, видят боги

Но если бы простой вассал он был,

Ведь то, что столько лет он вам служил

И столько ради вас терпел тягот,

2230 Вы, верьте мне, должны принять в расчет.

Не знает милость никаких препон».

А рыцарю он молвил: «Паламон,

Вам увещанья надобны едва ли,

Чтобы на это вы согласье дали.

2235 Приблизьтесь и подайте руку даме.

Согласие моих баронов с вами».

Тут узами, которым имя брак,

Связали их; для жизни, полной благ,

С веселием под нежных лютней звон

2240 С Эмильей повенчался Паламон.

О, если б Бог-Зиждитель так дарил

Любовь всем тем, кто так ее купил!

Наш Паламон, блажен своей любовью,

Живет в богатстве, радости, здоровье.

2245 Эмилией любим он столь же нежно

И служит ей по-рыцарски прилежно,

И нет меж ними ни худого слова,

Ни ревности, ни спора никакого.

О Паламоне кончен мой рассказ,

2250 И да хранит Господь Всевышний нас!

Здесь кончается рассказ Рыцаря

Следуют слова, коими обменялись Трактирщик и Мельник

Когда закончил рыцарь свой рассказ,

И юные и старые средь нас

Одобрили все выдумку его

За благородство и за мастерство.

5 Рассказ его, мол, каждому занятен,

А особливо тем из нас, кто знатен.

Но тут трактирщик всех прервал божбой:

«Ах, черт! А ведь пошло! Очаг я свой

Разжег на славу. Вертел знай крути!

10 Теперь историей нас угости

Ты, сэр монах. Начни и тут же, разом,

Его ты переплюнь своим рассказом».

Но мельник яростно разбушевался,

Он пьян был вдрызг; как он в седле держался,

15 В толк не возьму. Да и вообще нахал

Он был, буян и шапки не ломал

Ни перед кем, а тут как разорался —

Без удержу клялся он и ругался.

«Мне слово дай, и слов я наскребу

20 И рыцарев рассказ перешибу.

Ты не гляди, что я мужлан негодный, —

Я вам припас рассказец благородный».

Трактирщик молвил, видя, что он пьян:

Послушай, Робин, ты хоть и буян,

25 А все держись-ка, знаешь, поскромнее,

Не то получишь тумака по шее».

«А! В крест и в душу! — мельник завопил. —

Ты хочешь, чтоб тебя я проучил?»

«Идет, рассказывай, будь ты неладен.

30 Ты думаешь, что мы с тобой не сладим?»

«Так слушайте же, — мельник заорал, —

Готов брехать, лишь бы монах не врал.

Не дуйтесь так. Хоть я, конечно, пьян,

Но пьяница все лучше, чем болван.

35 Коль ляпну что, — виной тому не хмель,

А твой, хозяин, препаршивый эль,

И если слов я всех не позабуду,

Про плотника и про жену здесь буду

Рассказывать и как ее студент

40 Увел и обольстил в один момент».

«Ну, ну, не очень-то ты чертыхайся

И сквернословием не увлекайся, —

Его одернул желчный мажордом. —

Ведь этот пьяница, когда захочет,

45 Он каждого ругнет иль опорочит.

Ну, что тебе марать всех женщин честь?

Ведь, право ж, и другие темы есть».

На это мельник возопил в ответ:

«Дражайший брат мой Освальд, нет и нет.

50 Ты прав лишь в том, что тот, кто не женат,

Тот, следственно, не может быть рогат.

Но ведь женат ты, — значит, кто же прав?

А я уж знаю женский слабый нрав.

Из жен верна на тысячу одна.

55 Но на кой бес такая мне жена?

Ты знаешь сам, на что уж ты святоша,

Как тяжела такого брака ноша.

Чего ты взъелся так на мой рассказ?

Я сам женат и был женат не раз.

60 Да ведь как будто бы и ты женат?

Так вот. Быть может, трижды я рогат

И ты рогат не раз. Беда какая!

В таких делах — покуда мы не знаем

Всего наверно — нечего спешить:

65 Рога всегда успеешь нацепить.

Попы твердят, что велика, мол, тайна, —

Так без нужды не испытуй без крайней

Господню тайну и тайник жены,

Беды в том нет, что утечет избыток

70 Воды из пруда, — это не корыто,

И он опять с краями натечет.

А как? Уж это как Господь пошлет».

И тут плотину мельника размыло,

И нас потоком буйным захватило,

75 И удержать его никто не мог.

Едва ли мне удастся сей поток

В русло ввести пристойными словами, —

Я в том винюсь смиренно перед вами.

Но что мне делать: правду передать

80 Иль все с начала лживо сочинять?

Поэтому кого из вас коробит

Скоромное, пусть важной той особе

Не кажется, что озорству я рад.

Переверни страницу, — дивный сад

85 Откроется, и в нем, как будто в вазах,

Старинных былей, благородных сказок,

Святых преданий драгоценный клад.

Сам выбирай, а я не виноват,

Что мельник мелет вздор, что мажордом,

90 Ему назло, не уступает в том.

Не ступит шагу без божбы и брани.

Я вас хочу предупредить заране:

Добра скоромного здесь целый воз;

Но шуток тех — не принимай всерьез.

Здесь кончается пролог Мельника

Здесь начинает Мельник свой рассказ

95 Однажды жил в Оксфорде некий плотник

По дереву он знатный был работник.

Но, хоть достаток был его не мал,

Он в дом к себе нахлебников пускал.

Жил у него один школяр смышленый,

100 Ученьем неустанным изможденный.

Бывало, сутки он не пьет, не ест,

До дыр читает ветхий Альмагест.275

Он всем семи искусствам обучился276

И в астрономию весь погрузился.

105 Посредством уравнений, теорем

Он уйму всяких разрешал проблем:

И засуху предсказывал, и ливни.

Поистине, его познанья дивны

Казалися в ту пору для всех нас.

110 А звали клерка — Душка Николас.

Он знал ловушки всякие, секреты

Любви сокрытой, знал ее приметы,

Но, все ее уловки изучив,

Как девушка, был скромен и стыдлив.

115 Он поселился в горнице особой.

Следил прилежно за своей особой.

Душился крепко и благоухал.

Как с корнем валерьяновым фиал.

И горница, сияя чистотою,

120 Пропахла вся душистою травою.

Он полки примостил у изголовья,

И там, расставленные им с любовью,

В ряду с деяньями святых отцов

Стояли книги древних мудрецов.

125 Необходимы для его работы,

Там были астролябия277 и счеты.

Комод был красным полотном покрыт,

И лютня — друг, что сердце веселит, —

Над ним в чехле на гвоздике висела.

130 И «Angelus ad virginem»278 с ней пел он,

И песни светские. Так проводил

Школяр тот время и беспечно жил.

Когда же денег из дому не слали,

Провизией друзья его снабжали.

135 А вдовый плотник сызнова женился.

Как никогда в жену свою влюбился.

Когда ей восемнадцать лет минуло.

При сватовстве он щедр был на посулы,

Теперь ее он страстно ревновал

140 И в комнатах безвыходно держал.

Она была юна и своенравна,

А он старик, и этот брак неравный

Ему сулил, он знал и сам, рога.

Не допустить старался он врага

145 К жене своей. Простак не знал Катона,279

Который написал во время оно:

«Жениться следует ровне с ровней,

И однолеткам в паре быть одной».

Попав, однако, в старую ловушку,

150 Он не пролить старался счастья кружку.

Она была стройна, гибка, красива,

Бойка, что белка, и, что вьюн, игрива.

На ней был пояс, вышитый шелками,

И фартук стан ей облегал волнами

155 Как кипень белыми. А безрукавка