Непримиримые - Евгений Сухов

Показав служебное удостоверение и получив разовый пропуск у дежурного офицера, направился к широкой лестнице.

Сильным мужчинам всегда к лицу дорогие галстуки, красивые женщины и просторные кабинеты. Подобные атрибуты успеха делают их еще более могущественными и уверенными в себе. Захаров и без того был немалого роста и комплекцией не был обделен, а тут как будто бы сделался еще крупнее, под стать своему служебному кабинету.

Тяжеловато поднявшись, словно ему было неимоверно трудно преодолевать силу притяжения, он шагнул навстречу гостю. Несколько утомительных секунд рассматривал Степанова, будто хотел заметить перемены, произошедшие со дня их последней встречи, или сканировать его мысли. И, не обнаружив ничего предосудительного, шагнул вперед, протягивая широкую ладонь.

– Садись, – показал он на небольшой стол, стоящий в углу кабинета. Вполне демократично: веяния перемен затронули самые консервативные устои. Стол для переговоров подразумевал усреднение больших и малых звездочек, так что даже самые малые чины должны были чувствовать себя за ним вполне комфортно.

Захаров опустился первым. За ним, чуток помедлив, соблюдая условную субординацию, опустился и майор Степанов.

– Так в чем дело?

Ни раскачки, ни общих вопросов, ровным счетом ничего такого, что обычно предшествует обстоятельному разговору. Вот так – сразу в лоб!

– Сейчас я занимаюсь расследованием убийства четырех милиционеров, застреленных около банка. Наверняка слышали об этом?

– Разумеется. Давай ближе к делу.

– Хорошо. В связи с этим делом всплывает такая фамилия – Петляков. Знаю, что некоторое время он работал в вашем ведомстве. Мне бы хотелось взглянуть на его досье. Я уже разговаривал с ним, но у меня создалось впечатление, что он что-то скрывает.

– Однако, – невольно крякнул генерал-майор. – Вон куда замахнулся. Насколько мне известно, Петляков возглавляет службу охраны Шевцова. – И, увидев на лице Степанова некоторое замешательство, усмехнулся: – Не удивляйся, мы ведь тоже заинтересовались этим делом. Так что следствие ведется параллельно. У вас свои источники, а у нас свои. Я ведь немного знал Петлякова. Был весьма полезный сотрудник, деловой, хваткий, потом вдруг неожиданно уволился. Так что, честно говоря, я искренне об этом жалел.

– И куда же он ушел?

– А никуда! – воскликнул Михаил Иннокентьевич. – Как это у нас часто и бывает. Сначала где-то болтался на вольных хлебах, потом приткнулся к Шевцову, стал работать в его охране. И, как видишь, даже сумел сделать какую-то карьеру, – губы генерала снисходительно передернулись.

Как и всякий спец старой закалки, он считал, что служба вне конторы – одно сплошное баловство, к которому следует относиться не иначе как скривив губы.

– Как же это он так? – невольно удивился Степанов. – Насколько мне известно, он очень любил свою службу.

– С людьми нередко происходят подобные превращения. Так что не удивляйся! А потом – кто знает, что там произошло на самом деле? Наша контора – штука закрытая. Я хоть и генерал но совершенно не знаю, что творится в соседнем кабинете, – кивнул он на стену. И, помолчав, добавил: – А может, все это оперативная комбинация? Все считают, что он уволился, а в действительности работает под прикрытием. Ладно, что-то я разговорился. Сразу хочу сказать: я не решаю таких вопросов, нужно будет согласовать; но мотивация у тебя дельная. Досье могут дать полистать. Возможно, что это натолкнет тебя на какие-то конструктивные мысли. Давай сделаем вот что, позвони мне завтра в это же время, а я тебе сообщу, как решился твой вопрос.

Разговор был завершен. Степанов поднялся и, попрощавшись, вышел из кабинета.

Следующие двадцать четыре часа прошли в напряженном ожидании. День как-то не заладился с самого начала. Накануне Дмитрий опять был в больнице у Анны Елизаровой, дела которой понемногу шли на поправку. Не таясь, она откровенно рассказала ему о том, что её молодой поклонник активно интересовался делами фирмы, но она никогда не думала, что его любопытство может как-то угрожать Шевцову и её личному благополучию. После чего, неожиданно замкнувшись, попросила разузнать его, что именно произошло с её родителями. Как не крути, это был ультиматум, пусть даже вот в такой форме, а потому пренебрегать им не стоило, иначе вызвать её в дальнейшем на откровенность будет чрезвычайно сложно.

Для начала нужно было съездить на то место, где произошло крушение. От Москвы недалеко, каких-то часа три в северо-восточном направлении. Так что при благоприятном раскладе он может быстро проверить все это.

Выехал Степанов загодя, в самый рассвет. Время, когда трассы свободны от большегрузного транспорта, а потому, притопив газ, можно добраться до назначенного места раза в полтора быстрее.

Поселок, у которого разбился вертолет, назывался Раздольное. Едва прибыв туда, Дмитрий сумел убедиться в точности названия. Куда ни глянь – всюду ширь! По обе стороны от дороги разбегались пшеничные поля. Прижимаясь к крайним домам, лениво протекала узкая речушка, заросшая ивняком. А километрах в трех – небольшая возвышенность, единственное естественное образование, во что упирался взгляд.

Красота, да и только!

Поселок был окружен хвойным лесом. Улицы выглядели вполне по-европейски, чистые, мощеные серым булыжником, по обочинам росли каштаны. Повсюду трещали квадроциклы, на которых, показывая лихость, разъезжали подростки. Исторический центр – деревянные добротные дома. В центре площади колом торчала металлическая труба, выкрашенная в красный и белый цвет. Сооружение не походило ни на промышленную трубу, ни на антенну и вообще было лишено какой-то смысловой нагрузки, единственным уместным элементом на ней был триколор, трещавший на ветру.

Рядом с этой трубой размещалась контора, смахивающая на местную управу. Подумав, Степанов направился именно туда: если кто и мог что-то рассказать о крушении вертолета, так это только местное начальство.

У входа он столкнулся с кряжистым мужчиной лет пятидесяти. Щеки по-юношески румяные, словно он только что выскочил из бани. Короткие кривоватые ноги держали тяжеловатое, удлиненное, несуразное тело. Мужчина напоминал кавалериста, решившего остаток жизни провести подальше от баталий.

– Вы кого-то ищете? – доброжелательно спросил мужчина. Однако в его интонациях присутствовало нечто такое, что должно было насторожить: «Если по делу, так давай, выкладывай, а если нет, так можно и с крыльца спровадить».

– Мне бы с начальством переговорить.

– Ну, если так... Я местный глава, Макар Спиридонович Свирин. Вы из поселка? Что-то я вас не припоминаю.

– Я к вам совсем по другому делу. – Дмитрий вытащил удостоверение и развернул его перед глазами начальника администрации.

– Уголовный розыск, значит? Майор, – не особенно удивился Свирин. – Только ведь у нас тут не шалят. За последние десять лет ничего серьезного не произошло. Правда, бывает, мужички набьют друг другу морду да разойдутся. Но ведь в нынешние времена за это как будто бы не сажают.

– Я по другому делу, – спрятал Степанов удостоверение в карман. – Несколько лет назад около вашего поселка разбился вертолет. Вы не знаете, что тогда произошло?

– Ах, вот вы с чем, – удивленно протянул Свирин. – Спохватились? Решили по новой дело рассматривать? Может, оно и правильно. Честно говоря, мне и тогда выводы комиссии не понравились.

– И что за выводы?

– Общий вывод заключался в том, что вертолет был неисправен. А только с чего ему ломаться, если машина была почти новая? Елизаров его лично с завода пригнал. А потом еще целый год на нем летал, и работал он как часы. Ни разу сбоя не было.

– А что по этому поводу у вас в поселке говорят?

– Что говорят... Убрали Елизарова!

– Кто же его мог убрать? Все-таки такой человек был, под ним, если я не ошибаюсь, с десяток металлургических заводов было, нефтеперерабатывающий комбинат и еще всякой мелочи на полмиллиарда долларов.

– А то, что не все чисто в этом деле – факт! – не сдавался глава. – Я помню, как быстро комиссия сделала заключение. А в таких вещах спешка всегда вещь излишняя. Пусть бы каждый осколок осмотрели, есть ли на нем какие повреждения, может, следы какие-нибудь, надпилы... А то ведь сразу сгребли все в кучу, а потом куда-то на свалку повезли.

– Как вы думаете – почему так сделали?

– Думаю, что просто хотели улики уничтожить, – уверенно ответил Свирин. – Слишком многим нужна была его смерть. Он ведь у нас в поселке был первым, кто коттедж построил. А уже за ним и остальные потянулись. Тут ведь у нас райские места. Если бы он был жив, так еще много денег вложил бы в наш район. Собирался птицеферму строить. Да такую, чтобы на всю Россию гремела. – Махнув рукой, Свирин добавил: – А теперь где все его деньги? Растащили! Вот кто разворовал капиталы, тому и нужна была его смерть.