Звездная река - Гай Гэвриел Кей

Еще во время той первой встречи Шань подумала, что ей, возможно, придется стать практичной стороной в этом браке.

Она подумала, что может с этим справиться. Вай не узнал цитату из поэмы, которую она ему привела, не подчеркивая этого, но эти строчки не были широко известными. А он, не стесняясь, обсуждал с женщиной предметы прошлого, которые его так волновали. Она решила, что есть и худшие увлечения, которые приходится делить с мужем.

Брак обычно не предполагал возможности совместных занятий (и увлечений тоже).

Кажется, ее отец сделал ей еще один подарок. Если этот мальчик все еще оставался мальчиком, несколько эксцентричным и напряженным, то он вырастет (и она вырастет). Мать не показалась ей властной, хотя недовольство образованием Шань присутствовало. Оно всегда присутствовало.

Позже она поклонилась отцу и сказала, что почтет за честь выйти замуж за Ци Вая, если семья Ци Вая одобрит ее, и что надеется когда-нибудь родить ему внуков, чтобы он учил их, как учил ее. Она держится за эту мысль. Она может себе это представить.

Сегодня вечером, однако, слушая сверчков в ночи, она чувствует грусть и тревогу одновременно. Отчасти причиной этому – приключение, то, где они находятся. Путешествия не занимали большого места в ее жизни. Еньлинь во время фестиваля может чрезмерно взволновать человека. Не говоря уже о мужчинах, с которыми она сегодня познакомилась: тот, в доме которого они ночуют, и другой.

Ей не следовало говорить то, что она сказала, о его стихотворениях «Красный утес». О чем только она думала? Он, наверное, решил там, в беседке, что она – тщеславная самонадеянная девушка, и служит доказательством того, что неправильно давать женщинам образование. Он смеялся, улыбался во время беседы с ней, но мужчины могут это делать и думать совсем другое.

Она действительно сказала ему, что запомнила два этих стихотворения. Она надеется, что он это запомнит, примет это за извинение, как отчасти и было.

За окнами из шелковой бумаги темно. Сегодня безлунная ночь, сверчки продолжают стрекотать, ветер стих, птицы смолкли. Она бросает взгляд на постель. Ей больше не хочется спать. Она смотрит на книги на письменном столе, но тут в коридоре раздаются шаги.

Она не боится. Успевает удивиться себе и тому, что, кажется, все-таки не закрыла дверь, когда он входит в комнату.

– Я увидел свет, – произносит он тихо.

Половина правды. Его комната находится в передней части дома, по другую сторону от столовой. Ему пришлось пройти сюда, чтобы увидеть у нее свет. Так работают ее мозги. Она чувствует, что сердце ее стремительно бьется. Но она действительно не боится. Слова не имеют значения. Ты не думаешь и не пишешь слово «боится», если это неверное слово.

Она по-прежнему одета в голубой жакет с золотыми пуговками, в котором была на ужине, на нем вытканы фениксы. Ее волосы все еще заколоты, хотя теперь в них нет цветка, он стоит в вазе у кровати.

Она кланяется ему. Можно начать с поклона.

Он говорит без улыбки:

– Мне не следует здесь находиться.

«Конечно, не следует», – думает Шань. Это нарушение правил учтивости – по отношению к ней, к ее отцу, к их хозяину.

Она этого не говорит. Она говорит:

– Мне не следовало оставлять дверь открытой.

Он смотрит на нее. Его глаза серьезны над длинным носом и аккуратной, черно-седой бородкой. Его собственные волосы тоже заколоты, он без шляпы, мужчины снимают шляпы за столом, этот жест должен указывать на отказ от сдержанности. В углах его глаз притаились морщинки. Интересно, сколько он выпил, как это влияет на него. Говорят, что не слишком влияет.

– Я увидел свет под дверью. Я мог бы постучать, – говорит он.

– Я бы вам открыла, – отвечает она.

Она слышит произнесенные ею слова и удивляется. Но не боится.

Он все еще стоит у двери, не проходит дальше.

– Почему? – спрашивает он так же тихо. Он весь день был таким веселым, ради них троих. А теперь нет. – Почему вы бы открыли? Потому что меня отправляют в ссылку?

Она кивает головой.

– Это также причина того, что вы здесь, правда?

Она наблюдает, как он это обдумывает. Ей приятно, что он не стал слишком легко и быстро это отрицать, чтобы ей польстить.

– Одна из причин, – шепчет он.

– Тогда и у меня есть одна причина, – говорит она с того места, где стоит (у письменного стола возле кровати, рядом с лампой и двумя цветками).

В саду раздается резкий звук, внезапный и громкий. Шань вздрагивает, сдерживается. Нервы ее слишком напряжены, это и не удивительно. Какое-то существо снаружи только что погибло.

– Кот охотится, – говорит он. – Может быть, лиса. Даже среди красоты и порядка это случается.

– А когда нет красоты, нет порядка?

Едва произнеся эти слова, она уже жалеет о них. Она снова давит.

Но он улыбается. В первый раз после того, как вошел.

– Я еду на остров без намерения умереть, госпожа Линь.

Она не может придумать, что на это ответить. «Ничего не говори, хоть раз», – велит она себе. Он смотрит на нее через комнату. Она не может прочесть этот взгляд. Она взяла в путешествие только обычные шпильки для волос, но зато на ней серьги матери.

Он говорит:

– Люди живут на Линчжоу, вам это известно. Я только что сказал то же самое Вэньгао.

«Люди, которые там выросли, – думает она. – Которые привыкли (если выжили в детстве) к болезням, бесконечному, рождающему пар дождю и к жаре».

– Там… там водятся пауки, – говорит она.

В ответ на это он усмехается. Она этого хотела, и гадает, догадался ли он.

– Да, огромные пауки. Размером с дом, мне говорили.

– И они едят людей?

– Поэтов, как мне сказали. Два раза в год множество пауков приходит из леса на площадь единственного города, и им нужно скормить поэта, иначе они не уйдут. Есть особый обряд.

Она позволяет себе быстро улыбнуться.

– Причина не писать стихи?

– Мне говорили, что заключенных в управе заставляют сочинять стихи, чтобы получить еду.

– Какая жестокость. И это делает их поэтами?

– Пауки не слишком критичны, как я понимаю.

Он будет там заключенным другого сорта. Не в тюрьме, но под наблюдением, ему запретят уехать. «Это безумие не такое забавное, каким он хочет его представить», – думает Шань.

По-видимому, он пришел к такому же выводу.

– Я просил вас спеть мне одну-две ваших песни, если помните.

Помнит ли она? Мужчины говорят самые странные вещи. Но она качает головой.

– Не сейчас. Не так.

– Спальня – подходящее место для поэзии. А для песен тем более.

Она опять упрямо трясет головой, глядя вниз.

– Почему? – мягко спрашивает он.

Она не ожидала мягкости. Встречается с ним взглядом через комнату.

– Потому что вы не за этим пришли, – отвечает она.