Н 7 (СИ) - Ратманов Денис

Вспомнился милиционер у двери, который может реагировать на студентов. Черт, с ним надо что-то делать! Если просто прийти на свидание не получится, включу лучшего гипнотизера, и хрен с ним, с откатом! Я дома, закроюсь в комнате, перетерплю.

— Попрошу ее, чтобы сказала — родственница приходила, — продолжил я.

Дарина задумалась. Отошла к зеркалу, собрала волосы в хвост.

— Погоди-ка, переоденусь в мальчика, а ты посмотришь.

Девушка метнулась в спальню, захлопали дверцы шкафов, и через пять минут она вышла в черной мешковатой футболке с красноглазым пауком, в мешковатых же тактических штанах хаки. Надела камуфляжную кепку, натянула по самые брови и пробасила:

— Ну, как?

Вот теперь она и правда походила на мальчика-подростка, ее открытые мускулистые руки это подчеркивали.

— У меня есть татухи переводные, вот сюда наклею, — она указала на дельтовидную мышцу.

Я еще раз проинструктировал ее, как прятать мысли, напомнил, что она почувствует, если Семерка попытается прочесть мысли и выяснить, кто она.

— Поняла. Бросать все и уходить… Вот только это будет сложно. Если не помогу твоей Юле, то буду еще долго чувствовать то же, что и она. Такая особенность дара, чтобы я не отлынивала.

Вспомнилось, как она морщилась, когда увидела травмированного Микроба.

— Юля под обезболивающими.

— Тогда проще.

Дарина сложила вещи в бумажный пакет. Я еще раз прокрутил в голове план и мотнул головой:

— Стоп. Так не пойдет. Не надо вообще скрываться. Вся эта маскировка привлечет внимание. Ты медик? Медик. Реабилитолог. Я типа просто не верю местным врачам и привел тебя посмотреть на больную. Маску ты наденешь перед самой палатой. Медсестру на ресепшене я заставлю отключить камеры на входе.

Придется все-таки включать гипнотизера, еще ж охранник есть, да и мало ли что случится.

— Но все равно я приду вот так, — Дарина огладила мешковидную майку, — я так на параплан хожу, мой привычный прикид.

— Хорошо. Короче, если кто потом спросит — я просто попросил тебя осмотреть больную, несогласный с вердиктом врачей и усомнившийся в их компетентности. Но я думаю, что никто не спросит. Мы просто пройдем в палату, а потом выйдем.

Воцарилось напряжение. Я вновь и вновь крутил в голове ситуацию. Если все пройдет гладко, никто не обратит внимания на еще одного посетителя — мало ли к Семерке народу ходит. Студенты-медики к тому же кишат. А если обратят, что маловероятно, скажу, приводил специалиста…

— Я придумала кое-что, — проговорила Дарина. — Можно сказать, что мне как реабилитологу интересны всякие ампутации и гангрены, я много такого изучаю… Кстати, надо что-нибудь почитать. И разбираюсь. Вот. Потому ты и обратился ко мне.

— Да, точно, — кивнул я, чмокнул ее в щеку. — Я полетел.

Я оставил пятисотенную купюру, чтобы девушка вызвала такси и ехала в больницу после того, как получит от меня сообщение «Целую». До того я должен был поговорить с Юлей тет-а-тет и сделать ей уже конкретное предложение.

В больнице я был в обед, но, поглощенный заботами, совершенно не чувствовал голода. Кивнув дежурной на ресепшене, я надел халат, бахилы и поспешил в отделение, где сразу же заглянул к заведующему.

— Еще раз здравствуйте. Я к Юлии Брайшиц.

Врач сплел пальцы в замок, отвел взгляд, пожевал губами.

— К сожалению, к ней сейчас нельзя. Ей стало хуже, и мы собираем комиссию, которая сделает осмотр и примет решение об ампутации.

Мысленно выругавшись, я переступил порог и сказал:

— Вроде на завтра запланировали…

— Жизнь пациента под угрозой.

Теперь я выругался уже вслух.

— Понимаете, она — агент КГБ, ей нужно поговорить с одним… свидетелем. Срочно. Это вопрос жизни и смерти других людей!

Такая ложь тоже укладывалась в мой концепт: я обманул врача, потому что другого специалиста он к своей пациентке не подпустит и будет прав.

— Сейчас она не агент КГБ, а мой пациент, — парировал врач, превращаясь из доброго белого мишки в злобного хищника Арктики.

И что делать? Тирликаса вовлекать нельзя, он начнет копать и выяснит про Дарину. Надо справляться собственными силами, вызывать Дарину и штурмовать палату. Надеюсь, мы успеем.

— Во сколько комиссия? — спокойно спросил я.

Только ответь. Пожалуйста, ответь, ну⁈

— Четырнадцать ноль-ноль.

Есть! Я сразу же вызвал Дарину, написав: «целую».

— Мы успеем переговорить с Юлией?

— Нет. Посещение Юлии Брайшиц запрещено.

Вот же упертый хрыч! Я выглянул в коридор: охранник был на месте, но теперь он стоял, подпирая стену. Если заведующий ему прикажет, он меня не пустит. Будет потасовка.

Хочу быть лучшим в мире гипнотизером!

Пришло понимание, что все получилось, и я выдохнул.

— Ясно, спасибо. — Я щелкнул пальцами у него перед носом. — Мне надо поговорить с Юлией Брайшиц.

Вместо того, чтобы превратиться в болванчика, Кисиль встал и указал на дверь.

— Извините, я занят. До свидания.

Не подействовало. Ладно. Главное, чтобы охранник был гипнабельным. Когда я приблизился к нему, он отлип от стены, подобрался.

— Посещения запрещены, — отчеканил он и добавил: — Мне жаль.

— Ты пропустишь меня и того, кто будет со мной, — проговорил я, глядя ему в глаза. — Потому что ты меня помнишь и уверен, что я важный человек.

Лицо милиционера оплыло, он кивнул. Потом я побеседовал с медсестрой на ресепшене, прикрыв рот рукой, чтобы нельзя было прочесть по губам:

— Ты будешь слушать меня. — Щелчок пальцами. — Сейчас войдет товарищ, ты пропустишь его и ничего не спросишь, потому что он со мной, а я, ты помнишь, — важный человек. У тебя тут монитор, куда идет трансляция с камер? — Она кивнула. — Сейчас ты выключишь их и перезагрузишь систему, потому что тебе показалось, что она подвисла. А включишь, когда мы уйдем. Поняла?

— Да.

— Вот и славно.

Я вышел из отделения на улицу и принялся лихорадочно думать. Заведующий настроен решительно, уговорить его вряд ли получится, загипнотизировать — тоже. Значит, надо дождаться Дарину и думать вместе. Например, я отвлеку Кисиля, она поработает с Семеркой.

Но, если не скрываться, то ее вычислит Семерка! Юлия-то, в отличие от остальных, догадается, кто к ней приходил и зачем. В общем, мой план сыплется: если привести человека в маскировке, начнут копать, кто это, и откопают, если не маскироваться, Дарину узнает Семерка. Как я сразу об этом не подумал?

Черт! Вот он, спасательный круг, в моих руках, а я ничего не могу сделать! Что ж, буду трубить отбой. Но прежде хоть загляну к Юле, обещал ведь.

Пройти к ней не составило труда: загипнотизированный охранник меня пропустил. Я шагнул к кровати, позвал:

— Юль?

Девушка не ответила. Она была без сознания, металась, стонала, звала какого-то Алекса. Н-да, дела действительно плохи. Зато она не в состоянии кого бы то ни было запомнить! Дарине можно заходить и не бояться быть узнанной.

Пиликнул телефон. «Здесь», — писала Дарина. Я отправился ее встречать. За две минуты она преодолела больничный парк, потому немного запыхалась. Остановилась, завидев меня, опустила кепку на глаза. Я кивнул, и мы один за другим вошли в отделение. Я взял халат с вешалки, а она оделась в то, что принесла из дома.

— Ну, с богом! — сказал я сам себе и открыл дверь в гнойную хирургию.

К счастью, медсестра куда-то отлучилась с поста, по отделению шастали студенты, потому на нас никто внимания не обратил, и мы направились к милиционеру, с кроссвордом грустящему под дверью. При виде нас он встрепенулся, я протянул ему руку и сказал:

— Ты нас пропустишь. Потом скажешь, что идет дача свидетельских показаний, и туда нельзя.

Охранник кивнул на дверь — идите, мол. Я вошел первым, убедился, что Семерка по-прежнему без сознания, позвал Дарину. В палате она пошатнулась, схватилась за мое плечо. Все так же держась за меня, приблизилась к проблемной ноге Семерки. Судорожно вдохнула, качнула головой, положила обе руки на раздувшуюся голень, принялась ее гладить, то и дело прерываясь и передергивая плечами.