Инженеры Сталина: Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы - Сюзанна Шаттенберг

В общем и целом правительство было заинтересовано в том, чтобы создать для специалистов безопасные условия труда, но одновременно все больше старалось поставить их под свой политический контроль. Начиная с роспуска ВСИ в 1919 г. партия постепенно лишала инженеров автономии в сфере их профессиональной деятельности. Правда, она до 1929 г. терпимо относилась к основанной в 1917 г. ВАИ, включившей в 1919 г. в свои ряды членов ВСИ, но ее политика вне всяких сомнений развивалась в направлении интеграции как можно большего числа инженеров и техников в уже существовавшие отраслевые профсоюзы. Хотя ВАИ объявила себя чисто техническим обществом, не претендующим на политическое представительство, это ее не спасло{272}. В 1924 г. ее руководителей заменили коммунистами. В то же время ИРТО предложили слиться с ВАИ. Когда оно отказалось, большевики в 1925 г. в принудительном порядке распустили общество{273}.

Интеграция инженеров в профсоюзы служила нескольким целям. Во-первых, таким образом инженеры попадали под контроль центрального профсоюзного руководства, т. е. рабочих и функционеров. Во-вторых, вступление в профсоюз означало признание себя сторонником рабочего класса. В-третьих, тем самым могла быть ликвидирована чисто интеллектуальная элита, ибо профсоюзы принимали в свои инженерные отделения не только специалистов с высшим образованием, но также техников и представителей других профессиональных групп, весьма далеких от образования и облика инженера. Ликвидация «чистого» инженера форсировалась и благодаря новому наименованию профессии — вместо слова «инженер» было сформулировано и с того времени применялось средствами массовой информации понятие «инженерно-технический работник, ИТР». Оно означало советизированного инженера, который считал себя частью рабочего класса, безоговорочно шел за советской властью и воплощал ее политику. Для этих ИТР внутри существовавших профсоюзов создавались инженерно-технические секции (ИТС). ИТС не только объединялись в межсекционные бюро (МБИТ) на городском, районном и областном уровнях, но и основали в 1922 г. головную организацию — Всесоюзное межсекционное бюро инженеров и техников (ВМБИТ), которая отныне являлась официально признанным представительством инженеров. Ее органом стал основанный в 1924 г. журнал «Инженерный труд». В 1927 г. в ИТС были организованы 105 600 инженеров и техников, или около 90% всех ИТР. Но так как в них с 1921 г. принимали и техников без диплома, то здесь встречались скорее практики и квалифицированные рабочие; инженеры, получившие высшее образование, по-прежнему предпочитали членство в Ассоциации инженеров{274}.

В то время как правительство пыталось, создав ИТС, включить инженеров в рабочие организации, небольшая группа научных работников основала в 1927 г. Всесоюзную ассоциацию работников науки и техники для содействия социалистическому строительству (ВАРНИТСО), желая продемонстрировать, что специалисты как таковые борются на стороне советской власти{275}. ВАРНИТСО целенаправленно призывала в свои ряды только лиц, которые имели законченное высшее образование, занимались научной работой и в то же время твердо решили отдать себя делу социалистического строительства. В качестве цели общества его учредители под председательством академика А.Н. Баха провозгласили намерение политически воспитывать интеллигенцию{276}. Члены ВАРНИТСО поставили своей задачей привлечь старых специалистов к работе над первым пятилетним планом, сформировать новую техническую интеллигенцию и сотрудничать с рабочими{277}. В соответствии с такой установкой ВАРНИТСО называли также «профессорским комсомолом»; она являлась «своеобразным представителем партии большевиков среди ученых, преподавателей, врачей и инженеров»{278}. В ежемесячно выходившем в 1928-1938 гг. журнале «Фронт науки и техники» научные работники и инженеры служили большевикам, активнее всех занимаясь травлей «саботажников» и «предателей» в собственных рядах{279}. Но ВАРНИТСО не пользовалась авторитетом у старой интеллигенции: в 1932 г. в нее входило только 360 членов, на подстрекательские речи против вредительства публика часто реагировала ледяным молчанием, и в 1930 г. директор Института Маркса и Энгельса потребовал ее ликвидировать, за что сразу же подвергся нападкам как меньшевик{280}.

Ни ВМБИТ, ни ВАРНИТСО не представляли интересы инженеров как своей клиентелы, а, напротив, ставили себе целью проведение политики правительства в отношении инженеров. Частью по убеждению, частью движимые оппортунизмом, инженеры и научные работники превращались в исполнителей сталинской воли.

ВАРНИТСО действовала главным образом в сфере политического и технического образования, заботилась о продвижении женщин-ученых, организовала мероприятия в университетах и институтах и опекала иностранных консультантов{281}, ИТС же все более превращались в «пункты снабжения» для техников. С одной стороны, инженеров принуждали вступать в эти секции, так как, не имея профсоюзного билета, они больше не могли устроиться на работу. С другой — привилегии в обеспечении жильем, продовольствием и путевками в дома отдыха, которые получали ИТР, будили зависть многих, не относившихся к данной категории и публично жаловавшихся, что их не пускают к «кормушке». ИТС в некотором смысле все-таки служили представительством интересов, поскольку пытались ограничить число тех, кто имел право на материальные привилегии по сравнению с представителями менее квалифицированных технических профессий, и воспрепятствовать вступлению в свои ряды мастеров и десятников. Условия приема (профессиональное образование, наличие диплома, отрасль, где занят кандидат, и профессиональный опыт) устанавливались весьма педантично и, тем не менее, вновь и вновь оспаривались: например, претензию на членство в ИТС выдвинули экономисты, желавшие тоже получить возможность пользоваться относительно хорошим снабжением продуктами и потребительскими товарами{282}. В то время как советское правительство, с одной стороны, пыталось с помощью ВАИ ликвидировать «кастовость» инженеров и уравнять «ИТР» с рабочими, в лице ИТС, с другой стороны, возникла новая сословная организация, которую не только старые специалисты, но и молодые инженеры, происходившие из рабочего класса, обороняли от «несанкционированных вторжений». Таким образом, постепенно развивалась новая, советская каста инженеров, однако она уже не заявляла самостоятельной политической позиции, а лишь защищала свои «кормушки».

г) Карьеры инженеров после 1917 г.

«Для того, чтобы понять, что означал для нас тогда ленинский призыв — не теряя ни одного дня, взяться за воссоздание своей страны, — нужно было жить в наше время и иметь представление о той тяжкой године, в которую он прозвучал»{283}, — писал А.И. Угримов. Инженеры, группировавшиеся вокруг Кржижановского, приняли участие в реконструкции хозяйства России сразу после Октябрьской революции. А.В. Винтер и Й. И. Радченко всего через несколько дней после Октябрьской революции, в декабре 1917 г., условились с Лениным о сооружении новой электростанции, работающей на торфе: строительство Шатурской ГРЭС началось уже весной 1918 г.{284} Ленин подчеркнул в беседе с Винтером, что электрификация имеет для него приоритетное значение: «Мы будем помогать вам, и вы всегда обращайтесь с просьбами непосредственно ко мне»{285}.

В комиссии ГОЭЛРО под руководством Кржижановского работали инженеры Винтер, Классон, Радченко, Л. Красин, братья Угримовы и многие другие{286}. ГОЭЛРО была призвана осуществить планы, давно лелеемые инженерами. Наряду с Радченко инженер Иван Гаврилович Александров (1875-1936) смог теперь претворить в жизнь долго вынашивавшуюся им концепцию создания промышленного центра на Юге, который функционировал бы благодаря гидроэлектростанции: строительство плотины и ГЭС на Днепре стало ядром плана ГОЭЛРО{287}. В январе 1918 г. Ленин предложил и Генриху Осиповичу Графтио (1869-1949), до 1917 г. не связанному с большевиками, воплотить, наконец, в реальность проект гидроэлектростанции на Волхове, строительство которой последний планировал на протяжении десяти лет. «Я был поражен, — пишет Графтио. — И действительно, на первый взгляд казалось рискованным начинать в такое трудное время строительство огромной гидростанции, от которой в мирных условиях отказалась царская Россия… Я с радостью сел за работу. Были извлечены давно забытые чертежи»{288}.

Многие «старые» инженеры руководили строительством электростанций в 1920-е гг. и во время первой пятилетки и часто коллективно переезжали со стройки на стройку — из Шатуры в Каширу, а затем на Свирь, с Волховстроя на Днепрострой, а оттуда на Волгострой (1932-1936){289}. Помимо энергетиков в работу над проектами, связанными с электрификацией, были вовлечены также инженеры других отраслей, например И.П. Бардин и А.П. Серебровский. Бардин, которого в 1917 г. рабочие завода в Енакиево избрали главным инженером, вскоре начал сотрудничать с большевиками. В 1921 г. правительство назначило его директором стального треста «Югосталь». Бардин — один из тех инженеров, которые недвусмысленно приняли сторону советской власти. Это выразилось в его вступлении в ВАРНИТСО и в том, что он возглавил филиал ассоциации в Кузнецке{290}. Серебровский как старый солдат партии получил сначала должность директора Путиловского завода в Петрограде, затем стал руководителем «Комиссии по снабжению армии», а в 1920 г. занял пост председателя нефтяного треста «Азнефть»{291}.