Инженеры Сталина: Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы - Сюзанна Шаттенберг

б) Технократические иллюзии

Технократические идеи русских инженеров были альфой и омегой их сотрудничества с большевиками. На специалистов, жаждавших руководить рационально и централизованно планируемой экономикой, большое впечатление производили новые сферы деятельности и новые организационные формы, предлагавшиеся им большевиками{250}. Посты, которые они смогли занять в ВСНХ, в наркоматах, на строительстве электростанций и на заводах, заставляли их верить в то, что хозяйственное руководство передано в их руки{251}. Во многом их взгляды совпадали с большевистскими. Ввиду печального опыта, приобретенного в царской России, где не наблюдалось ни содействия техническому развитию, ни его координации, инженеры также выступали за централизованное планирование экономики{252}. Благодаря сильным позициям, положительному отношению советского правительства и надежде, что теперь им действительно удастся формировать экономику по собственному усмотрению, инженеры в 1920-е гг. привели технократическое движение в Советском Союзе к новому расцвету. Аналогичный процесс, хотя и под другим политическим знаком, разворачивался и на Западе. Американец Торстен Веблен, который благодаря своей работе «Инженеры и ценовая система» («The Engineers and the Price System», 1921) стал ведущей фигурой этого движения в США, прибегал к заимствованиям у советской системы и назвал Высший совет планирования в своей утопии «Советом техников» («Soviet of Technicians»){253}. Американские инженеры мечтали о развитом в научном отношении менеджменте, которому не мешали бы интересы ни предпринимателей, ни рабочих, который определялся бы исключительно техниками и руководствовался принципом максимальной эффективности{254}. Веблен требовал предоставить инженерам свободу действий при распределении ресурсов, материалов, машин и кадров, невзирая на какие бы то ни было национальные интересы. Политиков же он рассматривал как помеху рациональному планированию{255} Именно к таким полномочиям стремились и русские инженеры или полагали, что уже обладают ими благодаря своим позициям в Высшем совете народного хозяйства. Многие из них считали себя единственными квалифицированными специалистами, способными управлять командной экономикой и разработать или компетентно оценить пятилетний план{256}. По их мнению, они обладали достаточной властью и для того, чтобы в соответствии с собственными представлениями осуществить реформу ВСНХ{257}. Большинство из более чем 10 000 дипломированных инженеров вступили после роспуска ВСИ во Всесоюзную ассоциацию инженеров (ВАИ), которую правительство расценивало как технократическую организацию{258}.

Положение обострилось, когда в мае 1927 г. инженер П.К. Энгельмейер основал внутри ВАИ «Кружок по общим вопросам технологии», заявил о развитии идеологического фундамента для технократии и восславил технократию в качестве универсального средства для решения всех общественных, промышленных и культурных проблем. У партийного руководства не могло не вызвать опасений намерение Энгельмейера воплотить на практике технократические идеи, до сих пор в основном не выходившие за рамки теории. Регулярно собиравшаяся группа, насчитывавшая примерно 15 членов, поставила своей целью основать подобные кружки по всей России и сагитировать под свои знамена как можно большее число инженеров. В январе 1929 г. Энгельмейер обнародовал под названием «Нужна ли нам философия техники?» следующее заявление: «Сама жизнь… привела наше инженерство к необходимости объединения, не только по профсоюзной линии, но и на почве, так сказать, идеологии с целью объективного освещения разных вопросов, возникающих при современных условиях технического труда»{259}.

Это было равнозначно вызову, брошенному правительству: как существующие профсоюзы, так и господствующая идеология марксизма-ленинизма объявлялись непригодными. Энгельмейер ставил технологию в центр всего общественного развития и претендовал тем самым на место, уже зарезервированное партией для коммунизма.

Партийные руководители, группировавшиеся вокруг Сталина, отнеслись к технократическому движению серьезно и восприняли его как угрозу. Была начата борьба против технократии, а стремление технической интеллигенции к созданию «технического интернационала» вместе с ее «идеологией» клеймились как ересь. Слово «технократ» безоговорочно стало ругательным и обозначало врага — инженера, который, стремясь к «научному интернационализму» и исповедуя веру в «единство всей науки», стирает границы между капиталистами и коммунистами. Таким инженерам вменялось в вину, что, борясь за «всемирное государство», руководимое элитой из деятелей науки и техники, они ведут дело к ликвидации Советского Союза и лишению пролетариата власти, дабы самим завладеть ею{260}.

Отношения между инженерами и большевиками становились все более натянутыми. В ходе шедшей в 1927 г. внутрипартийной борьбы по вопросу о том, как следует приступать к индустриализации: отдать все силы строительству тяжелой промышленности или предпочесть развитие легкой, инженеры, занимающиеся планированием и проектированием, играли большую роль. Они по большей части выступали за «осмотрительную» индустриализацию, которая должна была начинаться с малых шагов и расширяться медленно, но непрерывно с помощью полученных экспортных прибылей. Инженеры ставили во главу угла рациональность и скрупулезное планирование, наилучшее использование ресурсов и минимальные затраты при оптимальном результате. Кроме того, они настаивали на инвестициях в первую очередь в человеческий фактор, чтобы создать кадры квалифицированных рабочих{261}. Партийную верхушку во главе со Сталиным, однако, не интересовали расчеты расходов и результатов и не пугали слова «нерентабельность» или «производственный риск». Не экономичность, а гигантомания, не бережливое применение трудовых ресурсов, а экстенсивное строительство, не постепенное, гарантированное развитие, а немедленное опережение всех индустриально развитых стран — вот какими принципами она руководствовалась. Инженеры, противопоставлявшие советской мечте уже существующие, опробованные и зарекомендовавшие себя методы, вызывали у Сталина подозрение. Цель Сталина заключалась не в формировании рабочего класса, осознающего свои права и обязанности, а в том, чтобы с помощью советского тейлоризма заставить необученные массы рабочих создавать промышленность[7].

Когда в 1928 г. Сталин и его последователи добились, чтобы пер-вый пятилетний план был ориентирован на форсированное создание тяжелой промышленности, технические специалисты оказались в крайне затруднительном положении, поскольку возражали Сталину, считали его замыслы ошибочными и к тому же снабжали аргументами его внутрипартийных оппонентов Николая Ивановича Бухарина (1888-1938) и Алексея Ивановича Рыкова (1881-1938){262} Даже на заседании Президиума Государственной плановой комиссии (Госплан) в феврале 1929 г. видные инженеры, прежде всего И.А. Калинников, сомневались в осуществимости первого пятилетнего плана{263}. Теперь терпимой для властей осталась лишь малая часть инженеров вроде, например, А.В. Винтера, который не выражал сомнений по поводу Днепростроя и не апеллировал к загранице, а заявил авторитетным тоном убежденного человека: «Сделать это можем мы и сами!»{264}

в) Унификация инженерных союзов

Официальное сотрудничество со старыми инженерами, которое ныне прекратилось и превратилось в открытую враждебность, на протяжении всех 1920-х гг. сопровождалось нападками на представителей технической интеллигенции и насилием против них. Рабочие активисты и члены левой фракции большевиков язвительно уверяли, что ввиду уступок технической интеллигенции у советского правительства появился новый лозунг «Все специалистам»{265}. Призыв немедленно разгромить старую интеллигенцию и опираться на собственные кадры громко и неумолчно звучал в партии и печати{266}. Имели место некоторые, довольно половинчатые, попытки напомнить о ленинской политике в отношении специалистов и властной монополии государства{267}. Правительство осудило словесные и физические нападения на инженеров как «спецеедство»{268}. На бесконтрольное преследование специалистов оно отреагировало в 1919 г. декретом, позволяющим арестовывать их только при наличии доказательств умышленного саботажа с их стороны{269}. Временами оно пыталось также утвердить свою политику и успокоить специалистов с помощью судебных процессов. Особое внимание вызвал состоявшийся в 1922 г. процесс против членов РКИ (рабоче-крестьянской инспекции), которым прокуратура вменяла в вину доведение главного инженера московского водопровода В.В. Ольденборгера (1863-1921) до самоубийства путем обвинений в саботаже и издевательств{270}. Но наряду с этим под судом оказывались инженеры, якобы шпионившие для своих бывших иностранных работодателей или готовившие их возвращение. В 1921 г. правительство приказало расстрелять инженеров и техников, обвиняемых по делу Главного управления по топливу (Главтоп), так как они по поручению фирмы «Нобель» защищали ее недвижимость и имущество. Такого рода процессы затронули также инженеров текстильной, горной, платиновой и металлургической промышленности{271}.